Стефан в гостях у ведьмы (СИ)

«Он это, ложь все», — уловил сдержанный шепот Стефан. Значит Баньков уже пытался окучить ясновельможных панов.
Стефан с Маричкой прошли на приготовленное им почетное место. Пир пошел по всем положенным правилам.
Новобрачный мало ел и почти не пил, только для вида поднося кубок к губам. «Он здесь, — навязчиво крутилось в голове, — здесь, но кто?» Давным-давно пан Ковальский рассказывал маленькому Стефану сказку, ну так тогда думалось самоуверенному мальчишке: если выйти один на один против болотника и, не испугавшись, убить его, хлебнув горячей крови, то можно оборотиться кем пожелаешь, стать оборотнем, натянув чужую личину. Вепрь болотников не боится, он ими повелевает. И чью личину он натянул?
Стефан окинул мрачным взором собравшихся панов. «Первое, что приходит на ум — это Генусь Невесский. Все на него указывает. Появился из неоткуда, все время мешается, подслушивает, появляется в самый не подходящий момент, а еще он сам по себе, одиночка. Именно он привел на венчание Каролину. Второй Баньков, вон он, щурится, если б мог, так взглядом меня заколол бы». Яков Баньков действительно угрюмо сидел в дальнем углу, тихо переговариваясь с растерянным Франтишеком. Время от времени юнец порывался встать, но дружок хватал его за рукав и с мольбой в глазах усаживал на место. «А что? Возрастом мал, а дерется, как опытный воин. Когда он мог успеть так обучиться? Опять же, говорит, что видел меня в войсках у пана Казимира, но я его не помню, совсем не помню».
Рядом на ухо очередную здравицу проорал пан Хлын. «Так и этот пасечник подходит. Терлецкий погиб при невыясненных обстоятельствах, боров сбежал якобы из опасения, а теперь сидит в Яворонке и даже не дергается, а что изменилось-то? И в истории с осадой заставы болотниками, ой, как много к нему вопросов. Да кого не возьми, каждый может оборотнем оказаться, — Стефан пробежался цепким взглядом по лицам шляхтичей, — даже этот малохольный Франтишек под подозрением, — почувствовав на себе чужое любопытство, паренек виновато улыбнулся. — А еще есть казачки, веселые пушкари, а почему нет?» Круг подозреваемых не желал замыкаться, а ведь Каролина могла и соврать, чтобы посеять страх, насколько можно быть уверенным в ее словах? Не ведет ли пани Блинкова двойную игру? Стефан уже ни в чем не был уверен.
«Кого я могу точно исключить? Ну, пожалуй, Михася, он-то всегда знал, кто я, и за последнее время совсем не изменился», — в подтверждение мыслей хозяина денщик незаметно отодвинул крынку с дорогим южным вином от зевнувшего Хлына, заменяя ее на кислый квас, и в этом был весь Михась. «Ну не помнит Михаил мои стихи, так что с простого мужика взять, — продолжал рассуждать Стефан, — он и читать-то по слогам едва умеет? Но полностью исключать Михася нельзя, есть червячок сомнения. Мать выбрала его для меня пару лет назад и пару лет назад появился этот Вепрь. Я теперь и не вспомню, почему она именно на Михасе свой выбор остановила, кто ей посоветовал. Вепрь мог втереться к королеве в доверие и из Дарницы легко ворочать делами в Яворовом крае, тщательно готовя главный бросок. Помнится, Михась несколько раз отпрашивался повидать стариков-родителей. Ну нет, бред! — одернул сам себя Стефан. — Эдак можно и себя начать подозревать». Господарь устало откинулся на спинку трона Яворонков.
«А еще, пожалуй, следует вычеркнуть старого филина. Нет, так-то можно и его оборотнем представить, особенно как ворчать начинает». Адамусь чинно разговаривал с Невесским, монотонно качая седой головой. «Ясно, кости мне перемывают. Ну, если без шуток, то пан Липник Вепрем быть не может, он для этого слишком стар. Оборотень будет носить чужую личину до тех пор, пока либо его самого не убьют, либо не помрет тот, чей образ оборотень выбрал, есть еще способ поставить двух одинаковых лицом голубчиков рядом, и, если народ признает настоящего, то заклятье спадет. Так когда-то спас свою честь пан Ковальский. А это значит, что где-то в заключении живой и невредимый сидит тот, чей образ принял Вепрь. В старика оборачиваться глупо, вдруг ненароком помрет в самый важный момент. Да и действовать надо быстро, сила и ловкость в руках и ногах должны быть, тело филина того не даст. С другой стороны, в облике Адамуся проще подобраться к Маричке, ведь только филин знал которая из служанок его племянница. А там прирезал бы старикана, да и концы в воду. Да что ж такое!» — Стефан махнул рукой и расплескал на скатерть кубок с вином.
 
— Коли тебе так скучно, нечего было и венчаться, — обиженно сказала Маричка, рушником вытирая красные пятна.
До молодого мужа стало доходить, что, погружаясь в подозрения, он совсем позабыл о женушке. Маричка взбила ладошкой корону из волос и через стол улыбнулась Банькову с Франтишеком. «Вот ведь ведьмачка!» — разозлился Стефан.
— Плясать пошли, — потянул он жену за руку.
— Господарь танцевать изволит! — гаркнул Михась, и до этого тихо тренькающие лютни залились задорной плясовой.
  
Глава XX. Безумные поиски
 
Стефан с детства не любил танцы, угловатый и не очень гибкий, он никак не мог запомнить простых движений, часто сбивался и получал насмешки от старших братьев. Вот спеть под восхищенные вздохи хорошеньких барышень или, закрывшись ото всего мира, засесть с пером в руках, и чтобы строчка ложилась за строчкой, это совсем другое дело. Многочасовое натаскивание на саблях от пана Казимира позволило нескладному подростку впервые хорошо почувствовать свое тело, появилась пластика и легкость, но вот к танцам душа так и не прикипела.
Но сейчас, выходя в круг, Каменецкий хотел развеять молодую жену, ревниво перехватить ее внимание на себя, да и сбросить хоть на краткий миг тяжелые мысли. И Стефан выпрямился, лихо щелкнул каблуками и, подхватив правой рукой Маричку за талию, повел жену вдоль скамей с гостями. Пару раз молодые сбивались с ритма, раз Стефан даже споткнулся, но потом все наладилось, и с каждым кругом старинной яворонской плясовой пара двигалась все уверенней и уверенней.
Гости повскакивали с мест и тоже пустились скакать по тронной зале, музыка грянула в бешенном ритме, по полу застучали десятки каблуков. Стефан с женой закружились на месте, Маричка левой рукой поддерживала шлейф, а правой смело обхватила мужа за шею, щеки ее раскраснелись, на губах заиграла озорная улыбка, а синие очи сверкали дорогими самоцветами. Хороша женка, что и говорить!
Винные пары и духота кружили голову. Хоть и намывали служанки перед пиром полы, а все ж от ног под потолок поднимались клубы пыли.
— Пить хочется, — помахала себе в лицо рукой Маричка.
— Пойдем попьем, квасу хочешь? — повел ее Стефан к столу.
Он схватил со стола кубок, услужливая служанка тут же кинулась наполнять его.
— С пиром затягивать не следует, — подлетел к Стефану Адамусь, — уж на столько выпили эти бездонные бочки, что убытков и не сосчитать, — хранитель красноречиво указал на дремавшего за столом Хлына с зажатым кубком в руке. — Выпроваживать гостей следует.
— Не удобно, вроде всем весело, — повел плечами Стефан.
— Конечно, не твое ж вино локают, — буркнул Адамусь, надуваясь сычом.
— Возьми, это за вино, — Стефан сдернул с пояса кошель, набитый серебром, и вложил в старческую руку.
Адамусь без капризов сразу подхватил деньги, пряча добычу за пазуху. Стефан взял кубок, чтобы отдать его Маричке, повернулся, но жены уже рядом не было. Стефан завертел головой, но нигде в толпе пляшущих пар не было видно голубого платья. Волнение противно царапнуло грудь. «Может по своей надобности упорхнула, сейчас придет?» Стефан уселся на трон Яворонов. Минуты текли, жена не появлялась.
 
— Михась? — окликнул Стефан крутившегося рядом денщика. — Ты пани Марию не видел?
— Господарыню? Так здесь же была, — отозвался Михась, прожевывая жирный кусок мяса.
— Да кабы здесь? — проворчал Стефан.
Он снова заводил глазами по головам гостей: Хлын спит, Франтишек вьется вокруг долговязой панночки, Адамусь подливает себе вина, оно конечно, за чужой счет, чего бы и не выпить теперь. Нет ни Невесского, ни Банькова!