Несущий смерть
Через некоторое время Дамиен тоже решил позавтракать и присоединился к жене. Он поинтересовался, как долго полицейские будут на ферме, потому что ему придется скоро уехать, — у него утренняя лекция. Держался он подчеркнуто насмешливо и вызывающе. Когда дело дошло до старого пылесоса, рассмеялся и сообщил, что давно пора было его разобрать, — может, он после этого заработает. Возмутился лишь, когда изъяли его компьютер: заявил, что компьютер нужен ему для работы, и потребовал объяснить, по какому праву его забирают. Гонор пыталась подражать мужу, но не сумела скрыть огорчения из-за того, что при обыске кладовой полицейские неаккуратно обращались с ее вареньем.
В спальне Фил осмотрел покрывало и постельное белье, заглянул за кровать и под матрас в изголовье. Не нашел ничего, кроме пыли, от которой заслезились глаза. Полицейские проверили всю одежду в платяном шкафу, вывернули карманы и отвернули клапаны у жакетов, пиджаков и брюк. Одежда Гонор была старомодной и по стилю напоминала времена хиппи: длинные юбки, вышитые блузки и яркие жилеты. Одежда ее мужа тоже была весьма поношенной: твидовые пиджаки с кожаными заплатками на протертых локтях, брюки и сапоги для верховой езды — непохоже, чтобы супруги были как-то связаны с их главным подозреваемым.
Обыск двора и подсобных помещений тоже ничего не дал. Амбары были грязные и дышали на ладан, в одном обнаружили маленькую печь для обжига, там же на старой книжной полке стояли сломанные керамические вещички. Печью, похоже, давно не пользовались. В конюшне все, кроме лошади, было едва живо от старости: крыше и стенам давно требовался ремонт, как, впрочем, всему на ферме. В курятнике жили пятнадцать кур, которых давно пора было переселить, — их домишко мог развалиться в любой момент. К курятнику вела невысокая лестница, а на двери висел замок — все, как описала Анна. Чердак до предела забит всякой рухлядью: старые железные кровати и стулья, картины, сломанные зонтики, ведра, древняя кухонная утварь; у стены составлены сломанные кухонные шкафы. Все это было покрыто толстым слоем грязи, и все это нужно было осмотреть.
Фил наблюдал за супругами, удобно расположившимися на кухне за большим сосновым столом. Они вели оживленную беседу, намазывая тосты маслом и доливая в кружки свежий, ароматный кофе. Фил никак не мог понять, почему они живут в этой дыре: кроме кухни, весь дом насквозь пропах плесенью. Дамиен растопил очаг и время от времени подбрасывал в него поленья, поддерживая огонь. Конечно, вид с фермы открывается замечательный и место прекрасное, размышлял Фил, но дорога — чистая помойка и сплошные рытвины. Зимой они наверняка почти полностью отрезаны от мира, а что это за жизнь? Чем дольше тянулся обыск, тем сильнее становилась его уверенность, что они не там ищут и ничего не найдут.
Он прошел в библиотеку — маленькую комнату, в которую выходил промозглый холл, — и тяжело вздохнул. В комнате было полно книг — старых, в растрепавшихся переплетах, и новых; книги стояли штабелями, будто сталагмиты, на протертом до основания ковре. Там же тянулись ряды газет, сложенных в пачки: потемневших от времени и совсем свежих. Филу сделалось дурно от мысли, что все это придется пролистать, не пропустив ни одной книжки.
Анна тоже пока не нашла ничего толкового и была, мягко говоря, огорчена. Один из полицейских спросил, нужно ли обыскивать комнату няни. Поколебавшись, Анна ответила, что хотела бы ее осмотреть. Она приняла решение интуитивно, но, войдя в комнату, сразу поняла, что именно надеется найти. Вспомнив слова девушки о том, как хорошо она относилась к Фрэнку, и то, что она указала при этом на свадебную фотографию, Анна думала найти у нее хоть один снимок, не уничтоженный Джулией. К ее огорчению, в комнате не оказалось ничего связанного с Джулией или ее семьей.
В шкафу аккуратными рядами висели чистые свитеры, платья, куртки и пальто, внизу стояли туфли. Нашлось несколько писем с родины Май Лин, но они были написаны по-китайски, и Анна отложила их в сторону. В прикроватной тумбочке лежали только Библия, четки и несколько ниток бус. Сидя на кровати, Анна оглядела комнату, потом взяла сумочку Май Лин, оставленную на кровати. Сверху лежал кошелек с водительским удостоверением, счетами и тремя пятифунтовыми купюрами. Затем Анна достала мобильный телефон, просмотрела несколько номеров: домашний, номер мобильника Джулии, стоматолог, врач — и уже собиралась отложить его, но тут ей на глаза попалась «иконка» папки с фотографиями.
Их оказалось более пятидесяти: большая часть — детские, несколько снимков Май Лин с друзьями и, наконец, свадебные. Анна прокрутила всю папку: опять дети; одна фотография Фрэнка, моющего машину Джулии; одна — Джулии; одна — улыбающейся Май Лин с букетом в руках; еще фотографии со свадьбы, но без жениха и невесты. К одной, довольно плохого качества, Анна присмотрелась внимательнее: на ней был запечатлен мужчина лет пятидесяти-шестидесяти, с длинными седыми волосами, собранными в конский хвост; частично скрытый ветвями ивы, он склонился к девочкам и протягивал им мороженое. Совершенно невинная, милая фотография, непонятно даже, когда она сделана, — может, тоже на свадьбе?
Анна перешла к следующему снимку: две девочки, у одной в руках мороженое. Тот же мужчина стоит рядом. В кадр попали лишь его джинсы и туфли. Анна глядела на фотографию, пытаясь сообразить, какого он роста, — старшая девочка едва доставала ему до бедра. Следующий снимок был почти весь черный, осталась только рука, закрывающая объектив, словно кто-то не хотел, чтобы его фотографировали. Анна просмотрела все до конца: снова дети, дом в Уимблдоне, комната Май Лин; седоволосый мужчина с хвостиком больше не появлялся.
Спустившись вниз, Анна заглянула в гостиную. Джулия сидела перед окном, дети ели хлопья за кофейным столиком. Анна попросила Май Лин пройти на кухню.
Для начала она объяснила, что ни в чем не подозревает девушку и хочет лишь узнать, кто изображен на снимках. Чтобы Май Лин немного успокоилась, Анна начала с первых фотографий, а под конец показала снимок мужчины с хвостиком, протягивающего детям мороженое.
— О, это фотографировать давно. Я не печатать.
— Кто это?
— Партнер миссис Брендон.
— Энтони Коллингвуд?
— Не знала его, с ним не говорила.
— Он же дает мороженое детям.
— Да, он дает мороженое, но я с ним не говорила.
— Спасибо. Я пока заберу ваш телефон, но потом вам его вернут.
— Спасибо.
Потом Анна спросила, когда были сделаны фотографии мужчины. Кажется, до переезда в Уимблдон, сказала Май Лин.
— То есть восемь или девять месяцев назад?
— Да.
— И этот человек подошел к детям и дал им мороженое? Вас это не удивило?
— Нет, с ним была миссис Брендон.
— Ага! Спасибо, вы нам очень помогли.
— Он не хотел, что я фотографировать; он сказал, не надо.
— Вы уверены, что он никогда не был в этом доме?
— При мне — нет.
В передней раздались громкие голоса. Прибыл Саймон Фейган и сразу набросился на полицейского у двери:
— Что здесь, черт возьми, происходит? Глазам не верю — мы же обо всем переговорили…
Отпустив Май Лин, Анна прошла в холл:
— Мистер Фейган, я уже говорила, мы расследуем убийство мужа миссис Брендон…
— Мне это известно, но, скажите на милость, почему вдруг обыск? Что вы такое ищете?
— Улики. Желаете взглянуть на ордер?
— Не желаю, но обязательно подам официальную жалобу. Вы настойчиво преследуете миссис Брендон, не имея, насколько я представляю, ни малейших свидетельств ее причастности к безвременной и трагической гибели ее супруга.
Он был сама высокопарность и говорил так громко, что голос его разносился по всему дому.
Анна предложила ему продолжить разговор на кухне. Фейган отказался сесть и принялся ходить взад и вперед, от стены к стене. Анна сдержанно сообщила ему, что их расследование касается не только смерти Фрэнка, но и трех других, по мнению полиции, связанных с ней.