1415. Азенкур. Новая история (ЛП)
Далее Монстреле приводит текст нового королевского приказа, отправленного в Амьенский бальяж, который он датирует 20 сентября, когда король находился в Мёлане. [522] В нем повторялся призыв "всем дворянам и другим лицам, привыкшим носить оружие, а также всем другим воинам и лучникам, живущим в вашем бальяже и на его границах", присоединиться к дофину. Далее в нем говорилось, что король был вынужден сдать Арфлер, поскольку этот приказ был нарушен. Это делает датировку проблематичной, хотя и не невозможной, поскольку предварительный договор о сдаче города был заключен 18 сентября. Бальи было приказано снова довести приказ до сведения всех, чтобы никто не мог сослаться на незнание, а вместо этого явиться к королю и его сыну, чтобы помочь изгнать англичан из королевства. Если они отказывались, то бальи должен был посадить их под арест, конфисковать их имущество и заставить собрать войска. Кроме того, он должен был приказать городам прислать артиллерию и другое оборудование, "которое мы обещаем восстановить по окончании войны".
Все это говорит о том, что при французском дворе существовали сильные подозрения относительно намерений герцога Бургундии и опасения, что он может воспользоваться отсутствием короля в Париже для восстановления собственной власти в городе. Это помогает объяснить, почему король и дофин так долго медлили с продвижением вниз по Сене. 3 октября был издан приказ о ремонте стен и рвов столицы. [523] Если считалось возможным, что англичане могут продвинуться до Парижа, то это показывает, насколько напуганы были французы в течение нескольких недель после капитуляции Арфлера. Ответ из Бургундии от 24 сентября не мог быть обнадеживающим. Неделю спустя городской прево и четыре эшевена были заменены сторонниками "арманьяков". [524] Хотя парижские буржуа утверждают, что это было сделано без ведома горожан и без королевского приказа, это еще одно доказательство того, что бургундцы ожидали нападения на город. Войска из города не участвовали в битве при Азенкуре. Обычно объясняют это тем, что Жан де Бомон, один из рыцарей герцога Беррийского, поставил под сомнение возможность получения военной помощи от "этих грубых работяг". [525] Более вероятно, что правительство не хотело выводить войска из Парижа, когда намерения бургундцев оставались подозрительными, и когда король покинул столицу. Начиная с 1 октября и далее, есть несколько упоминаний о том, что войска в Париже находились под командованием королевского прево, Таннеги дю Шателя [526], а также других в Шарантон-ле-Пон, к востоку от города в месте слияния Сены и Марны. [527]
Не меньшую проблему для короля и дофина представлял вопрос о том, окажет ли герцог Иоанн Бретонский сопротивление англичанам. В начале 1414 года он заключил перемирие с Генрихом V, которое английский король, несомненно, истолковал как превращение его в союзника. [528] 19 августа 1415 года в герцогство был отправлен английский посланник, которому было поручено убедиться, что герцог Иоанн не откажется от своего соглашения. Этот посланник присутствовал при получении писем от Карла VI с просьбой о военной поддержке, [529] и очевидно, напомнил герцогу о его обязательствах перед Генрихом. Ответ герцога был образцом уклончивости. Он приготовился присоединиться к Карлу, выдвинувшись к городу Фалез, расположенному к югу от Кана. Он еще находился там когда король, дофин и герцог Беррийский отправили известие о падении Арфлера и о походе Генриха к Кале, приказав герцогу как можно скорее присоединиться к другим сеньорам. Герцог Иоанн пробыл в Фалезе восемь дней, прежде чем прибыл в Руан, но, возможно, присутствовал на совете 20 октября. По словам Персеваля де Каньи, он отказался от дальнейшего участия в войне, пока король не предоставит ему город Сен-Мало. Де Каньи был хронистом герцогов Алансонских, которые сами не были в хороших отношениях с герцогом Бретани. Поэтому возможно, что отсутствие сотрудничества со стороны герцога Иоанна в его рассказе преувеличено. Тем не менее, хотя герцог и двинулся со своими войсками на север, к 25 октября он достиг только Амьена.
Существовавший ранее политический раскол во Франции способствовал неопределенности в отношении отпора англичанам. Однако это не помешало собрать войска. Как мы увидим в следующих главах, они смогли воспрепятствовать походу Генриха на север. Французы не смогли собрать достаточно большую армию, чтобы спасти Арфлер. Это произошло не из-за политических разногласий, а из-за сложности сбора достаточно большой армии за короткое время. Французы знали, что Генрих вторгся в страну с большими силами. Они следили за его действиями в Арфлере и его окрестностях, максимально эффективно используя свои ограниченные военные ресурсы во время осады, но они не могли рисковать, пока не соберут большую армию. Французы хотели быть уверены в успехе, если собирались вызвать его на бой. День сдачи города, назначенный Генрихом на 22 сентября, не был для этого подходящим моментом.
Вызов на поединок дофина Генрихом
Как историки, мы находимся в завидном положении, поскольку знаем, что замышляли обе стороны. Французы не могли быть уверены в следующем шаге Генриха, как и он не мог быть уверен в их намерениях. Взяв Арфлер, он достиг первой цели своей экспедиции во Францию, но что он собирался делать дальше? [530] После сдачи Арфлера 22 сентября он отправил в Лондон письмо, в котором сообщал об успешном исходе осады. Что касается дальнейших планов, то он лишь сообщил о своем намерении "с помощью прекрасной силы, доброго труда и усердия наших верных людей здесь выполнить наш долг и как можно скорее добиться наших прав в этой области". [531] Такая неопределенность может свидетельствовать о его собственной неуверенности в том, что делать дальше, или же о желании сохранить свои планы в тайне. Однако эта формулировка напоминает нам о том, что оправдание вторжения и завоевания все еще находилось в центре его внимания. Его следующий решительный шаг был не менее агрессивным по тону. 26 сентября он направил вызов дофину Людовику. [532] Тон этого обращения напоминал его первоначальное объявление войны, в нем постоянно подчеркивались плохие последствия войны — "гибель людей, разрушение стран, плач женщин и детей и столько общего зла, что каждый добрый христианин должен оплакивать его и жалеть". Генрих объявил себя приверженцем поиска путей избежания таких бедствий, "чтобы приобрести одобрение Бога и похвалу мира". Он признал, что его ссора была с Карлом VI, но поскольку "Богу было угодно поразить недугом нашего кузена, вашего отца", Генрих предложил решить ее "по воле Божьей между нашей и вашей персоной".
Предвидя, что дофин откажется на том основании, что его отец является королем и это не может быть изменено, Генрих предложил, что как бы ни закончился поединок, Карл продолжит оставаться королем Франции до конца своих дней. Таким образом, если Генрих одержит победу, то "корона Франции будет немедленно передана нам без затруднений после его смерти":
"Ибо лучше для нас, кузен, навсегда решить эту войну между нами лично, чем допустить, чтобы неверующие посредством наших ссор разрушили христианство, чтобы наша мать Святая Церковь оставалась в расколе, а народ Божий уничтожал друг друга".