1415. Азенкур. Новая история (ЛП)

Ответ герцога на просьбу о войсках полностью приведен дез Юрсеном и датирован 24 сентября. [515] Наиболее важным моментом, раскрытым в его письме, является то, что, хотя герцога просили прислать войска, было предложено не приезжать лично. Это указывает на то, что дофин и другие королевские советники боялись, что присутствие герцога Иоанна вместе с другими сеньорами может возобновить старые ссоры, и что его лояльность все еще под сомнением. Если предположить, что мы можем доверять письму, дословно включенному в хронику дез Юрсеном, то причина, по которой герцога не было при Азенкуре, заключалась в том, что ему было приказано держаться подальше от любых действий против англичан.
Неудивительно, что герцог Иоанн обиделся на это, подчеркивая свою тесную связь королевским домом, особенно в качестве тестя дофина. Он также выразил досаду, что его попросили предоставить такое небольшое количество войск. Его письмо гласило:
"Не сомневайтесь, что серьезность предприятия, начатого против вас [англичанами], делает помощь, которую вы от меня запросили, слишком незначительной… Я огорчен отсутствием сопротивления, которое оказывается… все знают, что я не хочу потерять это королевство, но хочу использовать свою преданность с пользой… Я не намерен допустить падения королевства… Я надеюсь, что другие дворяне вашего королевства выполнят свой долг. Я никогда не перестану делать это для достижения славной и столь желанной цели, к которой вы стремитесь в борьбе с вашим врагом".
Поскольку дез Юрсен был сторонником Карла VII и занимал антибургундскую позицию, мы могли бы заподозрить его в фабрикации ответа герцога Иоанна, если бы не письмо королю от дворян Бургундского герцогства, датированное 24 сентября 1415 года. Оно было написано после встречи с герцогом в Аржилли, его замке близ Дижона. Дворяне жаловались на то, что король приказал герцогу отправить войска против англичан, но не передал ему командование этими войсками. [516] Неудивительно, что тон письма был схож с тоном письма герцога. Дворяне выражали удивление тем, что обращение к герцогу с просьбой о войсках затянулось, и что его просили о столь малом количестве и воздержаться от личного приезда. Неужели они не понимали, что герцог может собрать очень хороший отряд дворян, рыцарей, эсквайров, лучников и других воинов "как в королевстве, так и за его пределами"? Неужели они не понимали, в какой опасности находилось королевство из-за английской угрозы? Как и в случае с герцогом, дворяне прибегли к тактике промедления. Заверяя короля в своей лояльности и напоминая ему, что он нуждается в их помощи, они просили пересмотреть требования герцога.
Было ли это не более чем политическим позерством, направленным на то, чтобы добиться полного помилования сторонников герцога? Есть свидетельства того, что герцог уже начал собирать свой контингент. 15 сентября он поручил своим маршалам, включая Давида, сира де Бриме (у. 1448), провести сбор отряда, который ему приказал выделить король, "чтобы служить господину королю в деле его противников, вторгшихся в его королевство". [517] 10 октября сын герцога, Филипп, граф Шароле [518], написал в счетную палату Лилля, что его отец прислал известие о его отъезде "со всеми силами, чтобы выступить против англичан". Примерно в то же время современник в Париже сообщил той же счетной палате, что герцог написал королю, что приедет лично, и что эти письма были прочитаны в королевском совете и одобрены. Еще одно упоминание в архивах герцога свидетельствует о том, что 12 октября он отправил посольство к королю, заявив, что вооружается и намерен отправиться в путь. [519]
Как мы увидим в последующих главах, в армии при Азенкуре было много представителей бургундского дворянства. Поэтому нет оснований полагать, что герцог отказался оказать помощь против англичан. Однако у нас нет доказательств того, что французский двор изменил свое мнение относительно его личной службы. В результате мы не можем точно знать, почему герцог не прибыл под Азенкур. Точно так же мы не можем знать, что заставило герцога Орлеанского принять участие в кампании, если в первых письмах-призывах его тоже отговаривали от участия. Если король и его советники изменили свое мнение относительно его участия в конце дня, это объясняет, почему Орлеанский все еще находился в своем герцогстве уже 17 октября. Письмо Бургундского от 24 сентября подразумевает, что Орлеанскому было предложено выставить такое же количество войск, но мы не знаем, сколько человек герцог действительно привел с собой на битву.
 
Согласно дез Юрсену, посланники дофина обратились к герцогу Иоанну Бургундскому с дополнительными просьбами. [520] Они не датированы и поэтому могут предшествовать его письму королю от 24 сентября. Возможно, что они относятся скорее к переговорам, последовавшим за прибытием дофина в конце июля, до того, как герцогу сообщили, что его личная служба не нужна. Эти просьбы включали, во-первых, разрешение его сыну, графу Шароле, присоединиться к армии (Шароле недавно был назначен наместником Фландрии и, как известно, находился в Генте 1 сентября); во-вторых, организацию поставок кораблей из Слейса (эта просьба позволяет предположить, что переговоры велись во время осады Арфлера); в-третьих, обеспечение отправки пушек и другого военного снаряжения из его земель для королевской армии. Ответы герцога на эти просьбы были в целом положительными. Он согласился отдать приказ губернатору Арраса передать королевским чиновникам всю артиллерию и снаряжение, находящееся в городе. Он также согласился оказать полное содействие сбору большого флота для службы королю, но отметил, что ему придется написать об этом своему сыну, графу Шароле (как наместнику Фландрии). Он также заявил, что позволит последнему выйти на поле боя с как можно более многочисленным войском. О том, что герцог пытался использовать ситуацию в своих интересах, свидетельствует дальнейшее содержание его письма. Он утверждал, что общенациональное взимание налогов не должно применяться в его графстве Артуа, поскольку эта область лежит на границе, и англичане уже вышли из Кале, чтобы нанести ей ущерб. Поэтому он объявил о своем намерении разместить в Артуа большое количество своих войск для защиты от англичан. Кроме того, поскольку его земли уже пострадали от прохода войск в предыдущие годы — прямая ссылка на поведение королевских армий во время гражданской войны 1414 года, например, при Суассоне, — а его города были обременены ремонтом и необходимостью содержать постоянные гарнизоны, они обратились к королю с просьбой отказаться от сбора налога и позволить герцогу самому собирать средства.
Взволновал ли герцог своих подданных в Артуа или просьба действительно исходила от них, трудно сказать. Не меньшую тревогу у короля и дофина вызывал вопрос о том, будут ли вассалы герцога сражаться против англичан, учитывая оскорбление, нанесенное их сюзерену. Мы уже упоминали об их письме от 24 сентября. Монстреле также предполагает, что когда был издан приказ о созыве дворянского ополчения, многим сеньорам в Пикардии также были разосланы письма с требованием присоединиться к дофину со своими войсками, но они медлили с этим, поскольку герцог Бургундский приказал им "держать себя в готовности выступить с ним в поход, когда он их позовет, и не являться по вызову любого другого сеньора, какого бы ранга он ни был". [521] Этот приказ соответствовал предполагаемой заботе герцога о защите своих собственных земель в Артуа, а также его попытке извлечь политическую выгоду из сложившейся ситуации. Этот эпизод также напоминает нам о том, насколько прочными могли быть узы верности и послушания между сеньором и его вассалами, даже потенциально вопреки королевским интересам.