Замуж за Темнейшего, или Попаданка в беде (СИ)

Я смотрела ему вслед, пока порыв холодного ветра не распахнул накидку и не пробудил меня от размышлений.
— Госпожа Тэн, — встал за спиной Добрыня Никитич, — господин Ирр спрашивал, спуститесь ли вы к столу. Я передал, как велели: нехорошо себя чувствуете.
Повернувшись к нему, я изобразила подобие улыбки:
— Спасибо, Доб… добрый ты человек.
Стражник слегка поклонился, замялся и сообщил:
— Меня зовут Рапша.
«Какое несуразное имя», — было первым, что промелькнуло у меня в голове, но озвучивать этого, естественно, я не стала.
— Я запомню.
«Но про себя всё равно буду звать тебя Никитичем, хоть немного веселья в этой жизни мне полагается, верно?»
Вернувшись в спальню, я обнаружила, что по моей просьбе Эсимэ принесла еды и поставила на комод рядом с ложем. Подсвечник пришлось убрать, чтобы не мешал, на пол.
— И пусть ещё Райле чая из трав сварит, — попросила я, — холодно что-то во дворце.
В очаге вовсю горели и потрескивали дрова, но меня бил озноб. Совсем как в первый день, когда я так отчаянно цеплялась за Каэма, думая, что он меня защитит. Хмыкнув, я с ногами забралась на ложе и начала ковыряться вилкой в яичнице. Защитит… Он же меня сюда и приволок. Да ещё и зная, что со мной будут делать.
— Ваш чай, госпожа Тэн, — сообщила служанка ещё с порога, держа в руке исходившую паром кружку. За спиной Эсимэ маячила знакомая широкоплечая фигура.
— О, мой благородный жених решил присоединиться ко мне, — с удивлением протянула я. — Вы тоже занемогли, Каэм? Может, Эсимэ и вам чая принесёт?
— Нет, благодарю, — сдержанно отказался он.
Подождав, пока Эсимэ поставит кружку и уйдёт, дракон приблизился ко мне. В его позе читалось напряжение, а холод так и струился от Каэма через всю спальню.
— Шиилит, вы готовы к тому… ради чего мы сюда прилетели? Через полчаса альгахри белых драконов примет нас.
Я мельком глянула на него и вновь принялась за яичницу.
— Вы знаете, Каэм, вчера я подружилась с Дворцовой Библиотекой и решила узнать, правду ли мне сказала Ари-Нейя. И выяснилось, что она не солгала, даром что глаза у неё серые, а смотреть в них тяжелее, чем если б она оказалась главарём банды разбойников, — говорить с набитым ртом неприлично, поэтому я была вынуждена делать паузы между фразами. — Это не только болезненно, но и опасно. Почему вы не сказали мне об этом, мой благородный жених?
Как будто я сама не знала ответа! И Каэм подтвердил мою догадку:
— Вы бы не согласились, Шиилит.
Я отложила вилку, утёрла рот белым платком и с сомнением воззрилась на дракона:
— Разве вы меня спрашивали? Разве моё согласие имеет какую-то ценность для вас?
— Шиилит…
— Не имеет. Но книга в библиотеке гласит, что перед лицом альгахри я могу отказаться. Моё согласие всё-таки важно, и об этом вы мне тоже не сказали. Вы всё решили за меня, Каэм.
Он отвернулся и начал ходить по комнате, словно обуреваемый какими-то чувствами, которых не мог сдержать. Наконец, обернулся ко мне с обычным своим непроницаемым выражением лица.
— Я решил за вас, потому что вы… в таком состоянии… не можете рассуждать здраво.
Услышав это, я вспыхнула, отодвинула кружку, из которой собралась отпить, и спустила ноги с ложа.
— Вы так думаете? — Я встала и оказалась лицом к лицу с драконом. Глаза его смотрели жёстко, губы были сжаты в тонкую линию. — А если я сойду с ума или отправлюсь на тот свет? Прямо в чертоги Невидимого Бога?
— Я уверен, всё пройдёт, как надо, — глухо отозвался Каэм.
— Нет, не уверены, — отрезала я. — Но вы готовы пожертвовать мной, чтобы проверить. Вам наплевать на меня, но что скажет дедушка? Думаете, он спустит вам это с рук?
Каэм безмолвно смотрел на меня, и поди угадай, что в эту минуту творилось у него в душе.
— Мне не наплевать на вас, — наконец, ответил он. — Что касается вашего благородного деда… неужели вы всерьёз считаете, что он не знает всей правды об этом ритуале?
Да, тут я промахнулась. Запамятовала, что Тэн-Арелани тоже на свою внучку наплевать, иначе он бы не отнёсся так спокойно к тому факту, что её место заняла попаданка.
 
— Я не соглашусь, — сглотнула и сжала руки в кулаки, выдерживая тяжёлый взгляд Каэма. — Хоть пытайте меня, не соглашусь. Я откажусь, как только увижу альгахри. Есть, наверняка есть другие способы пробудить мои воспоминания. И я их найду. Это моё последнее слово.
Шагнув прочь, я ожидала чего угодно. Ярости, применения силы, обидных слов: «Вы думаете только о себе, а не об альге Фейенверис!» Но дракон меня удивил. Он тихо и устало обронил:
— Ладно.
— Что? — Я обернулась к нему, изумлённая, и мне показалось, что ледяная маска готова упасть с лица Каэма и разбиться об пол.
— Раз так хотите, подождём. Другие способы могут занять гораздо больше времени, которого у нас нет. Но если вы не согласны…
— Значит, вам действительно не наплевать на меня? — Отчего-то сейчас это было важно, и хотелось бы понять, почему, но в голове смешались все мысли, и внятно я ничего сформулировать не могла.
— Нет, — он как-то грустно улыбнулся, — вы же и сами видите.
— Что я вижу? Я ничего не вижу, — пробормотала я, зачарованная тем, как тает лёд в его глазах. Я оказалась права! Он и вполовину не таков, каким пытается себя показать! И в тот же миг тёплая, блаженная волна разлилась внутри, растопив проклятую змейку у сердца.
— Всё будет хорошо, Шиилит, — Каэм обнял меня, и я с чувством невероятного облегчения уткнулась ему в грудь. Нить, связавшая нас, зазвенела тихо и нежно, как струна невидимой арфы. — Я же обещал, что ничего плохого с вами не сделают.
Прикрыв глаза, я расслабилась, желая продлить этот миг. Но постепенно тепло уходило, вновь сменяясь ознобом. Даже объятия дракона не могли от него спасти.
— Вы дрожите, — Каэм подвёл меня к ложу, усадил и тоже сел рядом. — Выпейте свой чай, пока не остыл.
Я послушно кивнула, и, грея пальцы о кружку, подняла на него глаза:
— Знаете, Каэм, вы могли бы быть немного добрее и к Ании. Она так одинока в вашем замке, ей хочется немного веселья, разнообразия… ну и вашей доброты, конечно, — неуклюже закончила я.
Мне почудилось, что его глаза вновь становятся холодными, и нить звенит всё тише и тише. Наконец, слышная только мне мелодия оборвалась и угасла.
— Здесь полно обмана, лицемерия, двуличных придворных и их интриг. Разве это место для такой, как Ания? Я бы и вас сюда не привёз, если б мог вернуть вашу магию и воспоминания самостоятельно.
Значит, он не чувствовал, как я, а просто знал обитателей дворца. Я вспомнила, каково мне пришлось в тронной зале и на пиру, и кивнула:
— Да, вы правы. Но Ания была расстроена… сказала, что ненавидит вас…
— Пусть ненавидит, зато с ней всё в порядке, — ровным тоном проговорил дракон, избегая смотреть мне в глаза.
Вкус чая оказался горьковатым, а не таким приятным, как обычно. Отпив немного из кружки, чувствуя, как согреваюсь, я отставила её на комод и снова уткнулась в Каэма. Не отпускать бы его, не отпускать… не дать ему снова надеть ледяную маску… ох уж эти грустные истории о прошлом, от них веяло горем и тоской…
Захотелось спать — сильнее, чем ночью, сильнее, чем когда-либо. Внезапная догадка была как тупой удар по голове! Я резко отстранилась, ткнула кулаками в грудь дракона:
— Что ты сделал?! Ты… мне туда добавил…
Меня повело куда-то вбок, голова закружилась, но Каэм подхватил меня и уложил головой на подушку. Видя над собой его лицо, силясь не смыкать веки, не поддаваться сну, я выдохнула:
— Зелье.
Когда он успел?! Не здесь… не в спальне…
— Зелье, — Каэм провёл рукой по моему лбу, и глаза закрылись сами собой. А затем я услышала тихое, сокрушённое:
— Простите меня, Шиилит.
И провалилась во тьму.
  
IX
 
Надо мной взрывается золотом и багрянцем небо. Я бегу, крича и плача, сама не зная, куда. Меня подхватывают, и в кольце чьих-то тёплых, надёжных рук я давлюсь слезами, дрожу и, наконец, успокаиваюсь.