Вы найдете это в библиотеке
— Отношение жены ко мне стало меняться через полгода после того, как я ушел на пенсию. Так что вы тоже будьте осторожны.
Последнюю фразу Якита сказал, чуть понизив тон голоса, словно сообщал мне что-то более важное, чем правила го.
Пришло время, урок был закончен.
Игра в го оказалась гораздо более сложной, чем я представлял. Я просто слушал, что мне рассказывал Якита, не делая никаких записей, и теперь уже ничего не помнил.
Я думал, что как-нибудь нужно продержаться на этом занятии, но я ведь уже заплатил за два апрельских. Не ходить на следующее… Как-то денег жалко.
Когда я вышел из класса, мимо прошел молодой парень. Тот самый, в зеленой рубашке, который работал за компьютером в офисе администрации. Проследив за ним взглядом, я увидел, что в конце коридора над дверями висит табличка: «Библиотека».
Я тоже вошел внутрь.
Может, тут есть книги о го? Я бы просто полистал.
В небольшой комнате вдоль стен были расставлены стеллажи, плотно забитые книгами. Кроме парня в зеленой рубашке и девушки в коричневом переднике, которые непринужденно болтали, в библиотеке больше никого не было.
Интересно, где могут быть книги про го? Пока я оглядывался по сторонам, девушка в переднике с книжками в руках прошла мимо. На бейдже написано: «Нодзоми Моринага».
— Простите, а где книги по го?..
Услышав мой вопрос, Нодзоми Моринага повернулась ко мне с улыбкой, словно цветок подсолнуха, и указала рукой на противоположную стену.
— Вот там.
На стеллаже было написано: «Хобби, увлечения», а на полках стояли книги по играм в го и сёги. Гораздо больше, чем я мог себе представить.
— Как много.
Увидев, что я осматриваю полки, Нодзоми сказала:
— Очень сложно выбирать такую литературу самостоятельно. Ведь с самого начала не знаешь, что тебе неизвестно.
Какой чуткий библиотекарь. Хорошо понимает, что чувствуют посетители.
— Я тоже никогда не играла в го, но вот там у нас есть консультант. Вы можете обратиться к ней, она подскажет, какую книгу выбрать.
У меня не такое важное дело, чтобы специально беспокоить консультанта, но, раз уж мне предложили, может, и стоит.
Под потолком висела табличка с надписью: «Справочная». Я отправился туда и заглянул из-за ширмы, которая использовалась как доска объявлений.
Я остановился как вкопанный.
Там сидела очень крупная женщина. Казалось, что пуговицы на ее белой рубашке вот-вот отлетят. Волосы плотно стянуты на макушке в кичку, украшенную шпилькой с белыми цветами. Да и она сама такая белокожая, словно большое новогоднее украшение — кагамимоти, которым обычно украшают храмы.
Видимо, она не заметила меня. Наклонившись вперед, она что-то делала. Приглядевшись повнимательнее, я заметил, что она энергично втыкает иголку в какой-то комок шерсти. Она выглядела сердито, подходить к ней было как-то боязно.
Вообще-то, мне совершенно необязательно спрашивать у консультанта. Я могу просто выбрать то, что мне понравится.
Так я подумал, но в тот же момент обратил внимание на коробку, которая стояла рядом с библиотекарем. Знакомый ярко-оранжевый цвет. Коробка печенья.
Но в ней не печенье, а иголки и ножницы. Она использует коробку из-под печенья для своего рукоделия. Рядом лежала крышка картинкой вверх. Рисунок в виде шестиугольников, напоминающих медовые соты, а в центре — белые цветы акации. Это коробка печенья Honey Dome компании «Курэмиядо», в которой я проработал столько лет…
Я непроизвольно наклонился вперед и смотрел на коробку.
Вдруг библиотекарь подняла на меня взгляд:
— Вы что-то искали?
Что я искал?
Ее мягкий и ясный голос неожиданно отозвался где-то в глубине души.
Что я искал? Как… как мне жить дальше?
Библиотекарь пристально смотрела на меня. Выражение, которое я счел сердитым, когда мы встретились взглядом, теперь мне казалось мягким, как бывает у статуи богини Каннон.
Я с сомнением в голосе ответил:
— Я ищу книгу о го. Я сегодня первый раз попробовал играть, но пока очень сложно.
Библиотекарь наклонила голову, в шее что-то хрустнуло. На бейдже на груди было написано: «Саюри Комати». Комати убрала иголку и клубок в коробку и, закрыв крышку, сказала:
— Го — это сложная игра. Это не просто настольная игра, где нужно окружить соперника. Она заставляет задуматься о жизни и смерти. Каждый ход — настоящая драма.
— Настолько серьезно?!
Какой же это тогда досуг? Досуг и хобби — это ведь то, чем можно заниматься, получая удовольствие и приятные эмоции.
— Ну, тогда мне такое, возможно, и не подойдет.
Я почесал голову и решил сменить тему:
— Вам нравится?
Комати посмотрела на меня. Я показал на коробку.
— Печенье Honey Dome компании «Курэмиядо». Я там работал, ушел на пенсию в прошлом году.
Комати вдруг широко раскрыла свои узенькие глаза и шумно вдохнула.
А затем улыбнулась, словно в нее кто-то вселился, и, не фокусируя на мне взгляда, вдруг запела:
«До-до-до-до
Курэ-э-э миядо-о-о-о
Дом-дом-дом-дом
Хани Дом
Для тебя, для меня
Хани Дом».
Это реклама печенья, которую выпустили уже лет тридцать назад. Она пела так тихо, что из-за ширмы, наверное, ее не было слышно. К тому же, когда она пела, у нее был такой тоненький голос, совершенно не подумаешь, что он принадлежит крупной женщине вроде Комати. Она пела задорно и радостно, словно маленькая девочка.
От неожиданности я сначала растерялся, а потом обрадовался. Мне казалось, что вот-вот на глаза навернутся слезы.
Когда Комати допела рекламную песню до конца, она опять приняла прежний вид.
— В этом «до-до» много всяких смыслов. И в названии Honey Dome есть слог «до», и в названии компании «Курэмиядо», и поется на ноте «до». Да и похоже на английское слово DO.
— Прекрасный ответ!
В рекламе использовалась эта фраза, но на самом деле песня была длиннее. В конце там был и английский текст. Надеялись, что благодаря этой песне все покупатели, независимо от страны, возраста и пола, полюбят наше печенье.
Комати слегка наклонила голову:
— Большое спасибо за прекрасное печенье.
Я горько улыбнулся.
— Ну, это не я его сделал.
Да, не я сделал это печенье. Но до последнего времени я мог его рекомендовать людям, потому что был сотрудником «Курэмиядо». И раньше, и сейчас я рад, когда люди его хвалят.
Но я уже не…
— Я уже не работаю в «Курэмиядо»…
От этих слов в душе что-то словно скрипнуло. Комати смотрела на меня. Вокруг нее была такая атмосфера, будто она готова великодушно принять все.
Верно, я все это время хотел с кем-нибудь поговорить. А теперь передо мной была эта белая, большая… нет, наверное, так говорить не очень вежливо, но Комати казалась мне больше, чем просто человеком, каким-то необыкновенным существом, которому хотелось раскрыть свое сердце.
— Для таких сотрудников, как я, уход на пенсию — это вроде как отлучение от общества. Когда я еще работал, я хотел, конечно же, спокойно отдохнуть, но, когда у меня появилось свободное время, я перестал понимать, что мне с ним делать. Теперь кажется, что остаток жизни не имеет смысла.
Не шевельнув даже бровью, Комати спокойно сказала:
— Что значит остаток?
Я задал этот вопрос сам себе. Что значит остаток?
— Ну, как бы это сказать, сколько осталось. Меньшая часть, — сказал я осторожно.
Комати наклонила голову в другую сторону.
— Например, если в коробке с печеньем Honey Dome было двенадцать штук, а вы съели десять.
— Простите?
— Две штуки в коробке — это остаток?
— …
Я сразу же не нашелся что ответить. Мне показалось, вопрос Комати довольно принципиальный. Но я никак не мог правильно выбрать слова, чтобы на него ответить.
Я продолжал молчать, а в это время Комати выпрямила спину и уселась поудобнее перед компьютером. Словно перед ней были клавиши пианино, она медленно положила обе руки на клавиатуру компьютера. А потом… Да-да-да-да-да. С невероятной скоростью начала печатать. Удивительно, как ее пухлые пальцы могли шевелиться так быстро. Открыв рот, я наблюдал за ней, а между тем она энергично щелкнула по клавише. Пам. Финальный аккорд. В этот же момент принтер загудел, и из него вылез лист бумаги.