Вдохни океан (СИ)

КИРАМ
После известия о скорой свадьбе Мари стала как будто чужая, словно уже заранее простилась со мной. Стараюсь растормошить ее, но ничего не получается. Я и сам, откровенно говоря, боюсь, того, что грядет. Боюсь ее реакции, когда поймет, что не намерен отпускать. Поэтому молчу, оттягивая неприятный момент как можно дальше.
Подарок, который получаю на день рождения от своей девочки, восхитителен. Одно только воспоминание об этом утре отдается внутри приятной дрожью. И, надеюсь, ночь тоже не подкачает.
Вечер с друзьями проходит оживленно, но, как и все хорошее, быстро заканчивается. Сегодня мы не можем остаться ночевать на яхте — завтра рабочий день, поэтому возвращаемся в квартиру.
Мари говорит, что ужасно устала после долгой дороги, и скрывается в ванной. Следую за ней как привязанный — у нас осталось не так много ночей разделенных только на двоих. Пока она смывает макияж, набираю горячую ванну и предлагаю расслабиться вместе. Она забирается в воду и ложится мне на грудь, такая тихая и грустная, что сердце щемит от нежности.
— Не грусти, — шепчу ей в волосы.
Мотает головой и отвечает еле слышно:
— Через три дня я потеряю тебя, — столько в ее голосе непрошибаемой уверенности, что слезы наворачиваются на глаза. Мужики не плачут, одергиваю себя. И, сморгнув непрошеную влагу, заверяю свою девочку, что все будет хорошо. Сам прекрасно понимая, что не будет. Уже никогда нам вместе не будет хорошо. Бумеранг возвращается с леденящей душу неотвратимостью: три-два-один, прощай Кирам Арафат.
26
МАРИ
Свадьба будет проходить в доме Самира, поэтому уже в пятницу вечером мы едем туда. Джахиза отправляет нас в разные спальни — таковы традиции, утверждает она. Проглотив ком в горле, гордо удаляюсь в выделенную мне комнату, в то время как Кир закрывается с отцом в кабинете.
Я это переживу, шепчу сама себе, стоя в душе. Я сильнее, повторяю как мантру, когда забираюсь в одинокую кровать. Все это необходимо, чтобы вернуться домой, убеждаю себя, не в силах уснуть. Сон бежит от меня, но и слез к счастью нет. Только глухая тоска. Уже далеко за полночь тихонько скрипит дверь, и мгновением позже Кир забирается ко мне под одеяло. Притворяюсь, что сплю, — не хочу ничего обсуждать. Он обнимает меня так крепко, что сложно дышать, утыкается лицом в мои волосы и замирает.
Когда я просыпаюсь утром, его уже нет в комнате. То, что Кир все-таки приходил, выдает лишь запах его туалетной воды на подушке. Вместе с завтраком горничная приносит мне расшитую золотом абайю — верхнее платье и не менее шикарное нижнее, позже приходят визажист и стилист. Я наряжаюсь, представляя, что возможно именно так провожали древних красавиц в последний путь, когда они были вынуждены разделить судьбу слишком рано почившего мужа. Эти мысли, понятное дело, вгоняют в еще большее уныние. Мне отведена не такая уж и большая роль во всей грядущей церемонии. Все, что от меня требуется, тихонько стоять в толпе родственниц Кирама за спинами его матери и Азры. Весь праздник посвящен лишь одной девушке, это ее день.
Кира до начала торжества я не вижу, и предпочитаю провести оставшееся время во внутреннем дворике, в тени финиковых пальм. Вчерашняя тоска отступает на время, на смену ей приходит такое знакомое равнодушие. Равнодушие, победить которое стоило мне больших усилий. Но сейчас — это благо. Не знаю, сколько времени сижу так в одиночестве на бортике изящного фонтана. Мое уединение прерывает Азра. Она протягивает мне горячий чай и какую-то таблетку.
— Что это? — интересуюсь настороженно.
— Просто успокоительное, — помолчав, добавляет. — Знаю, что ты чувствуешь сейчас.
Отрицательно мотаю головой.
— Спасибо, я в порядке, — и беру из ее рук только чашку чая, оставляя на подносе предложенное лекарство.
— Как знаешь, — говорит она. — Только не вздумай устроить концерт на свадьбе. Кирам итак сам не свой из-за тебя. Лучше бы успокоила мальчика.
— Каждый человек делает свой выбор сам. Он заварил эту кашу, ему и есть, — отвечаю холодно. Азра неодобрительно качает головой и, молча, оставляет меня одну.
 
Вскоре меня зовут в сад, там, в лучших традициях восточных сказок, все сияет огнями и золотом. Там уже собираются гости, среди них мелькает и тонкая фигурка Дины. Но сейчас я не хочу видеть даже подругу. Боюсь, всего один жалостливый взгляд разрушит сооруженную мной вокруг собственного сердца ледяную стену.
Наконец появляются молодожены. Кир выглядит в расшитом золотом костюме настолько непривычно и чуждо, что мне становится гораздо легче воспринимать происходящее. Это просто некий спектакль, который надо досмотреть до конца. Потом я напишу на него рецензию, отправлю в редакцию и смогу благополучно забыть. Так и никак иначе.
Мероприятие идет по установленному веками распорядку. Благословление родителей, обмен семей подарками, сопровождающийся длинными речами, большую часть которых я не понимаю. Затем подарки молодым дарят их бесчисленные родственники и друзья. К концу этой череды поздравлений я уже не чувствую ног и радуюсь, что надела кроссовки, вместо принесенных с утра золотых туфель на нескромном каблуке. Стараюсь смотреть куда угодно, только не на парочку, сидящую на резных креслах на высоком постаменте. Но взгляд, то и дело, возвращается к ним. Они словно сошли со страниц причудливой книги со сказками чужеземных стран. На каждое новое поздравление Кир реагирует, лишь слегка приподнимая уголок губ. Он может улыбаться совершенно иначе, искренне. Но, видимо, не сегодня. Настолько изучила его за этот год, что понимаю по малейшим движениям, что сейчас он раздражен, устал и чем-то обеспокоен. И сегодня мне его не жаль. Девушка рядом с ним, как и все остальные присутствующие женщины, скрывает лицо за никабом. Но у нее огромные испуганные глаза, кажется, она готова в любое мгновение сорваться и убежать прочь. Впрочем, мы все выдерживаем это затянувшееся представление до конца.
После церемонии дарения Джахиза подходит к Киру, что-то говорит ему и передает поднос с финиками и молоком. Он должен накормить свою невесту, что, как я знаю, символизирует достаток в семье. Он аккуратно предлагает ей засахаренное лакомство с таким сосредоточенным лицом, что я не могу сдержать усмешки. Дальше следует мой, правда очень короткий, выход. Первое знакомство бейгали и жены. Я должна преподнести ей ключи — символ мира и гармонии. Азра уже стоит рядом, вручает мне небольшой золотой поднос с ключами от нашей с Киром квартиры. Строго смотрит на меня, мол, только попробуй что-нибудь вытворить. Но устроить какую-либо выходку мне не дают вовсе не ее холодные глаза, а собственная гордость. Спокойно подхожу к людям, с которыми мне теперь предстоит жить под одной крышей, протягиваю девчушке поднос. Она внимательно смотрит на меня, будто пытается понять, ждать ли от меня подвоха. Никакого подвоха, девочка. Вот тебе ключи от его дома и сердца. Забирай, я больше не претендую. Замешкавшись на мгновение, берет ключи и благодарит меня. Молча, киваю. И не взглянув на Кира, сидящего так близко, скрываюсь за спинами гостей. Далее по программе следуют танцы и угощения. Но я справедливо полагаю, что там вполне обойдутся без моего присутствия. Знаю, что Кира с женой привезет домой водитель на большом белом лимузине, поэтому с чистой совестью иду в свою временную комнату, переодеваюсь в собственную одежду и спешу уехать с чужого праздника.
Не могу сейчас сидеть в четыре стенах, так что отправляюсь в единственное известное мне место, где я могу безнаказанно побыть в одиночестве. Тем более, что пляж дивов находится по дороге в столицу.
Уже стемнело и холодная вода в свете луны выглядит неприветливо. Волны шумят, торопятся рассказать мне, что все пройдет. Вечны только камни и вода. А я не каменная. Ледяная стена рушится, и я вдыхаю свой океан боли, оседая на мокрые студеные валуны. Мне требуется довольно много времени, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя. Продрогшая насквозь, забираюсь в салон машины, включаю печку и музыку. Музыка помогает пережить любые беды. Согревшись, убаюканная мелодией я засыпаю чутким тревожным сном прямо за рулем.