Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ)
— Кхе-кхе.
Он бегло осмотрелся: «Да уж, отличное местечко… как раз для ребенка… — подумал он. — Но все же, какие занятные времена наступили! Полтора года назад никто и подумать не мог, что магия существует. Да, это время поистине золотое для любого военного следователя! Повезло… Еще как повезло! Я стану первопроходцем… и этот кошмар, наконец, закончится!»
Сверка допуска, личный номер, удостоверение, роспись в журнале посещений, контроль табельного оружия. Упревшие солдатики и толстяк майор на КПП…
Наконец, Крабов вышел за ворота тюрьмы и обернулся. Неприятное чувство сидело внутри. Он прекрасно понимал свой расчет и хотел выслужиться, но, черт возьми, это всего лишь ребенок! Крылатый несчастный ребенок!
Полчаса назад Крабов доложил о ходе расследования, как и положено, по уставу. Мальчик доверился, признался. Он именно то, что нужно. Проведем опыты и все такое…
Следователь обдумывал свой доклад генералу. Как старался быть безучастным, как сухо изложил свои «достижения» начальнику и убедил его в необходимости допросить мальчика еще хотя бы пару раз. Мол надо с конкретикой поработать, прежде чем переходить к практике. Крабова передернуло от этих воспоминаний. «Какое же я дерьмо!» — то и дело всплывало в его голове.
В машине сидел водитель и уже завел двигатель, увидав своего шефа. Крабов наклонился к открытому окну и сказал:
— Я прогуляюсь, а ты, Вилен, езжай следом.
— Слушаюсь! — водитель выпрямился.
Крабов стукнул ладонью по дверце. В данной ситуации это означало, что дальнейших распоряжений не будет. Водитель расслабился, а Крабов обогнул автомобиль и двинулся по дороге, ведущей через лес. После суток бесконечных донесений и допросов, исследований, обдумываний… после прорывов в делах и нарывов в душе надо было хорошенько проветриться. Он брел по безлюдной дороге, которая вела в эту до недавнего времени заброшенную тюрьму. Год назад дорога была наспех восстановлена. Две роты солдат почти месяц рубили кусты и возили сюда песок, выкорчевывали деревья и ровняли полотно бульдозерами. Нынче машины здесь проезжали нечасто, ведь 32 километра дорожного грунта только и вели, что к изолятору.
Полчаса, час — Крабов не торопился. Бардак мыслей следовало разложить по окопам военных извилин.
Вдруг на большой скорости мимо промчался автомобиль, едва не зацепив шагающего посередине дороги Крабова. Его обдало бисером песка. Он наклонился, помотал головой и смахнул песок с лица, отряхнул шинель. Он пытался проморгаться, сплюнул раз двадцать, не забыв при этом бросить вслед шустрому автомобилю кипу бранных словечек. Следователь недоуменно посмотрел по сторонам. Он так погрузился в себя, что похоже позабыл, где находится.
Справа в чаще виднелась едва различимая тропинка. Не раздумывая, он свернул в лес. Он хотел остаться один: без чужих глаз, без чужих колес и без выхлопов чертовых тюремных машин! Его служебная автомобиль остановился у обочины. Солдат за рулем всматривался в спину Крабова, решая, что же ему делать. Вскоре он мысленно махнул рукой в сторону начальника и, откинув спинку сидения назад, натянул на нос берет.
Крабов удалялся от дороги, и мысли его становились все хаотичней. Эхо разносило треск по лесу, когда под ногами ломались ветки.
Три недели назад случился прорыв в понимании этого места. Группой фанатиков, занимающихся поиском НЛО, были зафиксированы аномальные излучения. Они окутывали Воллдрим и его окрестности в радиусе чуть менее 30-ти километров. Но, что удивительно, зона их распространения непрерывно увеличивалась. Не системно, в пределах от 3 до 20 метров в сутки. Рабочие версии следствия гласили — колдуны не способны колдовать за пределами этих излучений.
Что случится если зона излучений доберется до тюрьмы? Сколько магов среди заключенных? А вдруг все они маги?.. Эти вопросы изучались, строились планы и разрабатывалась защита. Если опасения подтвердятся, то маги могут устроить в изоляторе адово побоище. Потому, не дожидаясь лишних свидетельств, Фейи намерен перевести всех подальше в течение двух-трех месяцев.
«Крылатик Харм…» — Крабов глубоко вздохнул, потряс головой и громко выдохнул. Эти регулярные тренинги отстранения, изымания сочувствия к подследственным, трезвый ум, эмоциональная дисциплина — все это стухло, измокло и жутко воняло, не давая необходимого эффекта, как давно отсыревшая сигарета.
…Если бы Крабов постарался найти хорошего хирурга. Возможно тому удалось бы аккуратно удалить мальчугану крылья. Или поискать мага? Местного, с достаточным опытом, который магическими методами исправил бы?.. Нет, ну это рамс полнейший! Не хватало еще сотрудничать с этими упырями, которые посмели столь жестоко поступить с парнишкой! А вдруг, действительно, сам мальчик наколдовал себе крылья? Ведь он признался…
Анализируя свой предыдущий опыт, Крабов понимал, что Харм не обязательно является магом и не обязательно же врет. Он может верить в то, что говорит и может не понимать, что с ним произошло на самом деле… Жаль, что подобные доводы не важны в имеющемся раскладе. Над Хармом совершенно точно будут экспериментировать и наверняка попытаются разобраться в его анатомии.
Однако версию, что мальчик маг, нельзя отвергать в любом случае. При таком варианте, кстати, Крабову становилось мягко выражаясь «не по себе».
«Заколдует еще!» — подумал он и хэкнул, но не помогло: надрывный кашель рвался наружу. Прокашлявшись, следователь прикурил примерно пятидесятую сигарету за сутки.
— Табак убьет коня! — сказал он и в голос загоготал, а потом без особого удовольствия затянулся. По привычке он крутил в пальцах фильтр, сплющивая его. Из-за этого фильтр сильно нагревался всякий раз, когда следователь затягивался.
На одежду и волосы приседали листочки и другая шелупень, падающая с деревьев. Потеплело, Крабов расстегнул шинель. Он размял ладонью шею и стряхнул с волос лесное конфетти.
«…нет, лучше медицина. Это однозначно! В приют устроить…
Каким бы таким способом показать, что Харм бесполезен? Вот если бы он в колдовской зоне ничего не продемонстрировал… Надо убедить его… надо предупредить его… но Отдел Исследований…»
— Должен же быть вариант! Успокойся и трезво все обдумай.
Надо решить проблему, ведь решались и позаковыристей дела! Как удовлетворить всех и не промахнуться с повышением?
— А с какого такого рамса меня вообще волнует этот мелкий?! Мне что своих проблем мало?
Под ногами хлюпнуло и сразу потянуло тухлятиной. Крабов сморщился и перескочил на местечко посуше. Кстати тропинка куда-то запропала.
— Какая вообще мне разница?! Каждый живет своей жизнью! Ну, не повезло малому, я-то тут при чем?! — он бросил окурок и вкрутил его носком ботинка в хвойную перину.
— Переживу, а в глаза собственным детям можно и не смотреть… — не заметно для самого себя он уже вовсю разговаривал вслух.
Вдруг за спиной раздался лай, Крабов обернулся. На земле сидел жуткого размера пес! Он рычал и скалился.
Крабов дотронулся до шершавой кожи кобуры и расстегнул ее. Без резких движений и без суеты он вытащил табельный пистолет. Прицелился.
Пес мог стать отличным способом снять напряжение. Кого волнует бездомная собака?
— Ну, давай, нападай, рамсовый волкодав!
Какой военный не любит стрелять? А за патроны Крабов отчитается, это пустяк!
Предохранитель переключен, прицел зафиксирован. Палец уже лег на курок. Рука не дрожит.
Но произошло неожиданное: пес лег на землю и перевернулся на спину.
— Хочешь поиграть? — прошептал следователь.
Умотавшийся муками совести Крабов глядел сквозь прицел на пса и размышлял: убить? нет? Он шагнул к собаке, но та опять вскочила и залаяла. Без ярости, казалось она звала следователя куда-то, а может быть клянчила жратву или банального человеческого внимания?
— Чего ты хочешь, дворняга? Ты ничей или потерялся? — он хмыкнул. Стреляю? Пусть живет?.. Так просто, раз и конец! А какое удовлетворение… Гнев найдет превосходный выход…