Брак по драконьему обычаю, или с Новым Гадом, наследница! (СИ)

Против воли рассмеялась. Вспомнился анекдот про читателя, который просит в библиотеке книгу в синей обложке.
— Ну не знаю я, какой у него запах был, Мрякс! — Прошептала чуть не плача. — Почему проклятье, может, приворот?
Это было бы более логично!
— Девица могла-у считать, что это приворо-ут, — согласился мой кошара, — а это проклятье… подсунули его намеренно…
— И, — сорвался голос, — и на что проклинали-то? — Уже почти шептала. — Почему нельзя лекарей звать, они же вроде Академии преданы?
— Преданы. Но долоу-жат, если их спросят, — согласился Мрякс, — прокляутье-то не смертельное, напроу-тив, — и как-то совсем не по-кошачьи нагло усмехнулся.
А я повелась! Спросила, конечно! Даже не смотря на то, что услышала, как с губ мужчины на постели стон сорвался.
— Так что за проклятье-то? — Тихонько уточняю.
— Пло-удиться и размножаться, — вильнул хвостом охальник.
Я сначала и не поняла, а потом… посмотрела туда, куда смотреть приличным девушкам не положено, покраснела как рак и взвыла:
— А снять-то его как?!
— Надо-у подумать, — заявил отважно «помощник», топорща усы и намекая, что за помощь его хорошо пока хотя бы почесать. Особенно грудку… и между ушами, о да!
  
Глава 4.
 
Неймир Айто в этот момент судорожно задышал и вдруг как прекратит морозиться! Он распахнул глаза — бешеные, драконьи. Ни разума в них не было, ни чего-то человеческого.
— И женили-ись они с рассвеу-та до заката, — глубокомысленно заметил кошачий коврик для блох! Будущий!
Не готова я пока к таким подвигам!
Только дракон считал, кажется, иначе. Медленно плавно поднялся — волосы и кожа то и дело мерцали, меняя цвет, и как двинется на меня. Волосы словно на ветру развеваются, губы расползлись в нехорошей такой ухмылке, хищной, едва не облизывается!
И снова ползет на меня с завидным упорством.
— Могу-у бубенчики откусить, — философски заметил Мрякс.
Ка-акие бубенчики! Не тронь жениха, он мне целым пригодится!
Но это не отменяло того, что господин ректор меня уже к стеночке прижимает, чувствуется опыт! И ладони его горячие, и жаркое сейчас дыхание мурашки вызывает, и прикосновения вовсе не безумные, не жесткие. Не ранит — ласкает. Вот язык раздвоенный мелькнул, скользнул лентой по шее, вызвав уже целую роту противных мурашей.
Тело теплое-теплое, легкое-легкое! И уже не помню, куда бежать надо, что делать, зачем мне сопротивляться? Тихий стон. И дорожка поцелуев. И рык, шепот на чужом, непонятном языке, от которого душа рвется ввысь.
И… нечаянное, камикадзе я недоделанная… просто Мрякс вдруг как завопит, разрушая атмосферу волшебства:
— Бей его!
А у меня в руке пустой кувшин из-под воды… схватила с тумбы у кровати, хотела за водой сбегать. Так и сжала на нем пальцы, и не выпустила.
Бум. Хряпс. Шнырк.
Ректор пал, сраженный, к моим ногам.
Так вот отчего мужчины-то штабелями укладываются! А я всегда полагала, что дело в красоте неземной! Ан нет, тяжелый предмет — аргумент повесомее!
— Тащи его скорее на постель, да привязывай, хозяюшка! Будем противоядие искать! — Мелькнул белый хвост.
А вот и мой песец! Снова со мной!
Картина маслом, как говорится, кто бы видел. Растрепанная девчонка в ночнушке, сраженный бледный ректор на больничный койке, уже обмотанный простынями из шкафчика (Мрякс и Ихме помогали закрепить заклинаниями) и… полное непонимание того, что же мне теперь делать?!
А?! Кто мне скажет? За окном, словно насмехаясь, бушевала вьюга.
Обычно вызволяют из таких ситуаций невинных девиц. Но у меня же все наоборот!
Лорд Айто тяжело дышал. Наверное, хотел вырваться и убежать плодиться и размножаться. Как говорится, было бы смешно, если бы не было так страшно, а! Ведь получается, что его там где-то в коридорах подкарауливают недруги, дабы скомпрометировать. Или же девица какая ищет — по той же причине. И потом планирует устроить скандал и женить на себе ректора…
Я пригорюнилась. Нет, ну что теперь делать, а? Я маг-недоучка, Шайесса и Маррота можно было бы вызвать, посоветоваться, я им верю, да только как? Новые мои знакомые сейчас за пределами Академии наверняка. Местным преподавателям я уж точно не доверяю.
 
Я редко унываю по-настоящему — просто не умею! Да и мамочка моя, пусть и не родная, но любимая, всегда говорила — унываешь — значит, тебе просто делать нечего, родная. Унынием ничего не исправишь, а вот делом — вполне. И по голове гладила, как будто все дурные мысли сразу отгоняла.
Ну и что ты будешь делать? Только вперед, но пассаран, как говорят испанцы, то есть — не сдаваться!
— Ну что-у? Что-у теперь будем делать? — Свернулся меховым пуфиком в ногах Мрякс, даже не думая принимать вид приличного черного котика.
— Что делать, что делать, штаны снимать и… — окончание фразы я проглотила.
Фу такой быть, Терри. Великое анимэшное движение тебя чему учило? А? Пра-авильно! Спокойствие и только спокойствие! Если кажется, что выхода нет, значит вы просто копаете не в ту сторону, господин рыцарь! Развернитесь в драконьем желудке и попробуете прокопаться к пятой точке! Даже там есть выход!
Посмотрела на своего дракона. Поперхнулась, напоровшись на злой жаркий взгляд очнувшегося зверя. Потому что в человеческом теле сейчас был точно он. И смотрел весьма… плотоядно. Что у нас вкуснее? Бедрышко или ребрышко? Хотя, подозреваю, что если кусаться лорд Айто и полезет, то исключительно с постелеукладывательными планами.
— Полагаю, что вам нужна помощь, — слова, сказанные тихим бесцветным голосом, произвели эффект почти разорвавшейся бомбы.
Итак, кто у нас самый шустрый? Кто явился, как думайте? 
  
Глава 5.
 
Я подскочила, вытаращилась с ужасом в темноту, и только потом поняла, что вовсе не пустое место со мной разговаривает и не сгустившиеся тени. Передо мной стоял тот самый трау, целитель. Светлые волосы были уложены в длинную тугую косу, золотые глаза сияли в темноте, как у кошки, и только взгляд — тревожный, задумчивый, ясный, не давал мне окончательно перепугаться.
Особенно, когда господин ректор на койке как-то хитро дернулся, хрипло застонал и… потянулся ко мне крылом, зараза такая! Как только его вытащил? Задел ногу, пощекотал, напугал, и продолжил пожирать серебряным взглядом!
— Простите, я… — давай, соберись и не мямли! Тем более вон живность тоже смотрит как-то хитро, выжидающе, и не думает прятаться по щелям, — мне действительно нужна помощь. Господин ректор пришел поинтересоваться, как я себя чувствую, увидел, что я не сплю, а готовлюсь к занятиям, даже помог мне в паре вопросов разобраться… а потом ему вдруг стало плохо!
Стараясь осторожно обходить особо острые углы, я описала состояние нервно пожирающего меня плотоядным взглядом дракона.
Да и что я могла сделать? Загородить своей внушительной фигурой ректора и не пустить к нему целителя?
— Я ощутил колебания фона, характерные при проклятьях, но никак не мог понять, в чем дело, — задумчиво заметил трау.
Казалось, степень близости наших с ректором взаимоотношений его вообще не волнует.
— Думаю, что смогу помочь с этой проблемой. Вы вовремя сообразили привязать его, блистательная тирра, — поклон явно не вписывался в отношения целителя к пациенту. Кажется, я чего-то не понимаю.
— Простите, тир, боюсь, что я не могу оценить знаки почтения, которых я никак не заслуживаю, — покачала головой, — я просто ваш пациент, и спасибо вам большое за помощь! Я только надеюсь, что вы не расскажете о том, что произошло с лордом-ректором здесь никому, потому что…
— Я понял, что вы ничего не знаете о своем происхождении, — глаза трау смотрели ясно и горели каким-то диковинным яростным огнем, — может, оно и к лучшему. Я помогу вам. Я бы помог и так, поскольку многим обязан лорду-дракону. Но…
— Хо-учешь покровительства про-усить, отступник? — Мявкнул вдруг Мрякс.