Европейский сезон (СИ)
— Будет-будет, — уверенно сказала Флоранс. — Тебя совесть замучит. Мы что-нибудь придумаем. А пока мне хочется отвлечь тебя от алкогольной темы. На-ка, подержи пока, — она сунула подруге египетские кольца, встала и выдвинула из-под кровати свою дорожную сумку.
— Кажется, мама припасла для тебя подарок, — заметил заинтригованный Жо.
— Ты бы помолчал, мальчишка, — Флоранс села на свое место, что-то зажимая в кулаке. — Кэт, я хотела подарить это в какой-то подходящий момент, но, похоже, он настанет не раньше, чем мы родим. Или все подряд моменты подходящие? Ладно, я запуталась. В общем, будь любезна и надень мне на палец эту египетскую пару.
Катрин молча надела на палец подруги перстень, и посмотрела на то, что получила на свой палец взамен. Узкое граненое кольцо с брильянтом.
— Белое золото, — неуверенно сказала Флоранс. — С виду не очень отличается от серебра. Вряд ли тебе будет удобно носить его постоянно, но пусть будет у тебя.
— Я тогда пошутила, — пробормотала Катрин.
— Вот мы и дошутились, — сказала Флоранс.
Глядя как они целуются, Жо снисходительно заметил:
— Я думал, вы уже давно это сделали. Это помолвка или уже свадьба, а, Найни?
— Обязательно тебе нужно глупость ляпнуть, — с осуждением сказала Мышка и пнула парня под столом. — Мальчишка…
* * *Прошел новый год, в ознаменования которого была распита бутылка дорогого портвейна, не принесшая удовольствия никому, кроме любящей приторность Мышки. Стояли холода, совершенно немыслимые по европейским меркам, но, как выяснилось, вполне позволяющие жить. Жо и Мышка несколько раз попеременно ночевали в палатке. Как признался мальчик, — "медитацией при минус 30 заниматься совершенно невозможно". Впрочем, ни он, ни Мышка, даже не простудились. Катрин каждый раз тщательно контролировала подготовку ночлега. Неуверенный порыв Флоранс последовать примеру сына и переночевать в одиночестве на заснеженной поляне был пресечен немедленно.
— Поздно, мамочка. После родов будешь приключения искать, — заявила Катрин. — Пока мы с тобой займемся теорией.
Теории было много. Катрин потихоньку всех вводила в обстоятельства жизни Медвежьей долины и Земель Ворона. Слушать рассказы о конкретных людях и событиях было интересно. Куда увлекательнее, чем бесконечные упражнения на внимательность, быстроту реакции и усвоения общих сведений о средневековом быте. Тем более что с реакцией у самой преподавательницы дела обстояли не лучшим образом, — Катрин отчетливо чувствовала, как тяжелеют и становятся непозволительно плавными ее движения. Флоранс приходилось ежедневно успокаивать подругу.
В гости регулярно заглядывали Хериссы. Приходил и их сын, — с ним Катрин и Жо ходили на подледную рыбную ловлю. Несколько раз отшельников навещал Ной Уоти. Играл в шахматы, беседовал с Катрин о вещах, не предназначенных для посторонних ушей. Как-то разговорился с Флоранс о фольклорных мотивах в архитектуре старой Франции.
— Хотите, могу предсказать, кто у вас родится, — предложил как-то индеец, удовлетворенный очередным разгромом Катрин на шахматной доске.
— Не нужно! — перепугалась Флоранс.
— Только не это, Ной, — подпрыгнула Катрин.
Индеец с интересом посмотрел на них:
— Обычно женщины желают знать это заранее.
— Мы обожаем сюрпризы, — заверила его Катрин.
В середине февраля Уоти забрал Жо в индейский поселок. На удивления мягко заверил женщин, что юноше ничего не угрожает. Флоранс старалась скрыть волнение. Жо позвонил вечером, сказал, что все хорошо, вот только он сам жутко отвык от общества. Когда успокоенная Флоранс положила трубку, Катрин сказала:
— Ты очень сдержанно себя ведешь. Я думала ты его просто не отпустишь.
— Я его давно отпустила, — пробормотала Флоранс. — Он смелый парень, и не потерпит что бы его пристегивали к юбке. Хотя, будь оно все проклято, я никогда не перестану волноваться.
— Ты очень смелая, — довольно мрачно сказала Катрин. — Он похож на тебя, только ему не мешало бы набраться твоего умения рассчитывать ходы заранее. Иначе на мальчике будет шрамов побольше, чем на мне. Мне слишком часто портят внешность.
— Тебя пожалеть? — участливо поинтересовалась Флоранс. — Ой, бедная девочка! И шрамов на ней много, и беременная она, и любит ее только одна престарелая лесбиянка.
Катрин фыркнула и заулыбалась:
— Перестань. Я просто набираюсь мужества, что бы предложить тебе посетить "Две лапы". Виртуально, — в смысле, — во сне.
Флоранс пожала плечами:
— А чего именно здесь боятся? Я давно готова. Что за опасность нам угрожает? К встрече с вашей прекрасной кровопийцей я морально подготовилась. Чего еще? После попытки мы начнем страшно храпеть?
— Вряд ли нам стоит опасаться именно необратимых процессов в носоглотке, — серьезно сказала Катрин. — Я очень боюсь, что тебе не понравятся "Две лапы". Что мы тогда будем делать? Вся эта возня окажется напрасной.
— Ох, ну и чушь бывает у тебя в голове, — Флоранс с удивлением покачала головой. — Собирайся с духом и веди меня знакомить.
Вечером Катрин снова разволновалась:
— А если у нас вообще не получится? Я не пыталась связаться уже целую вечность.
— Ну, ты же знаешь что там все нормально?
— Да, чувствую. В общих чертах. Для этого мне амулетов не нужно. Но может быть, с тобою вместе ничего не получится?
— Тогда попробуй "сниться" сама, — рассердилась Флоранс. — Потом притащишь меня во плоти, и будешь объяснять кто я такая, и какого дьявола приперлась. Собственно, я всегда думала, что так и произойдет. Что это у тебя за волнения как у толстовской барышни?
— У тургеневской, — смущенно поправила Катрин. — Не ругайся, я просто волнуюсь.
Флоранс позволила надеть на себя такой знакомый клык-амулет и вытянулась под одеялом. Катрин застегнула на шеи деревянное ожерелье, легла и тесно прижалась к подруге. Флоранс потрогала гладкие деревянные пластинки скромного украшения:
— Часто вспоминаешь черную девочку?
— Часто, — прошептала Катрин. — У меня много друзей ушло. А Дики была первой. Я чувствую такую вину перед ней, что… Я просто ходячее несчастье.
— Точно, — согласилась Флоранс, — ты глупое ходячее несчастье. И почему у тебя друзей много? Никакой справедливости, — вот у какой-нибудь приличной трудолюбивой женщины, — у меня, к примеру, — никаких настоящих друзей. Кроме тебя, естественно. А у наглой капризной девчонки, — и на том свете друзья, и на этом, и даже за Горизонтом. Я буду жаловаться. В ООН, в Гаагский трибунал, и в Лигу защиты менеджеров.
— Ты еще в ЦК пожалуйся, и в Спортлото срочно претензии направь, — прошептала Катрин. — Сама ты дурочка…
Они поцеловались, и Флоранс совершенно спокойно уснула.
Сон пришел безмятежный, мирный. Снег, толстые каменные стены, яркие звезды над головой. Флоранс лениво размышляла, действительно ли ей снятся "Две лапы", или это только сон о сне? Ее мягко тянуло по тьме, сквозь полосы лунного света, сквозь отсветы пламени в светильниках на стенах. По смутному ощущению и Катрин находилась рядом. От этого становилось еще спокойнее, и сама мысль о беспокойстве и строгой необходимости на что-то смотреть, казалось нелепой. Какая разница, если Кэт совсем близко?
Ступеньки, покатый свод. Одинокий светильник. Флоранс принялась неспешно обдумывать, — чем же на самом деле пахнет горящее масло? И незаметно оказалась в небольшой комнате. Стояла широкая постель, вспыхивали поленья в камине. Кто-то спал. Флоранс подумала, — а не смотрит ли она сама на себя? Нет, здесь стены были каменными, да и перед постелью лежала какая-то скомканная из-за своих огромных размеров шкура.
Катрин, присутствие которой, сейчас ощущалось куда яснее, потянула вперед. Флоранс оказалась над постелью. Здесь спал мужчина. Светловолосый, молодой, — едва ли старше Катрин. Спал крепко. Флоранс в некоторой растерянности смотрела, как посапывает его нос, но тут ее развернуло вокруг оси, так стремительно, что комната закружилась.