Европейский сезон (СИ)

Сейчас, разбирая электронные копии документов и фотографий, и вникая в наследственные дела подруги, Флоранс понимала, как повезло и не повезло Катрин. Мистер Кольт, — крупный мужчина с чуть смущенной улыбкой, был хорошим мужем и хорошим бизнесменом. И должно быть хорошим любовником, — этого и сама Кэт, не отрицала, да и Мышка как-то не постеснялась подтвердить. Как бы сложилась их жизнь, если бы не трагическая и неожиданная гибель Ричарда Кольта? Сама Катрин тот кошмарный день в тропической Азии не желала вспоминать. Если бы у них всё было хорошо, встретилась бы сама Флоранс с Кэт? Любовь очень сильное чувство, но и недурное финансовое состояние мужа-симпотяги имеет силу. Мышка была полностью уверена в том, что Госпожа разыскивала подругу все время. Валери, судя по некоторым фразам, тоже в этом ничуть не сомневалась. Как такое могло быть? Ведь, так или иначе, они с Кэт выглядят в глазах других людей просто вульгарными извращенками. Но даже леди Кора, которую все считают дамой суровой как исландский ледник, пишет о Кэт с явной симпатией. И что еще страннее, охотно спрашивает совета у самой Флоранс. Спрашивать совета у европейской малознакомой лесбиянки как воспитывать сына? Кошмар какой. Или они чего-то не понимают, или у вас, мадам Морель, в собственной голове непорядок. Неужели Кэт с такой легкостью изменяет людей?
Флоранс ужасалась сама себе. Как может менеджер проявлять столь детскую наивность? Ведь и вправду веришь, что Кошка не забывала тебя все эти годы. Что даже там, за Горизонтом шла к тебе. И что семейство Кольтов не только благодарно за оставленное им состояние, но и просто любит зеленоглазую хамку и преступницу. Топ-менеджер, уверовавший в бескорыстные чувства, — с ума сойти!
Внизу звякала посуда, бубнил Жо и изредка хихикала Мышка. Нетерпеливо цокал когтями Цуцик, поджидающий ужина. Странная компания, — еще один повод принять за данность те миры за Горизонтом и тех полезных драконов? Знает ли Жо, что болтает с клинической мазохисткой? Нет, просто с ума сойдешь.
С ума Флоранс не сошла, а наоборот, легко и приятно поужинала. Поговорили о теплой погоде, Мышка рассказала об индейцах, с которыми часто сталкивалась, когда училась в Нью-Бриджском университете. Они с Жо начали спорить о скальпах. Флоранс попросила их выбрать тему поприятнее, и дети немедленно завели дискуссию о целесообразности боевой раскраски, практикуемой племенами ирокезского союза. Ужинать было спокойно, даже уютно, лишь заставлял грустить пустой стул напротив. Катрин всегда предпочитала сидеть лицом к окну и двери. Теперь Флоранс все лучше понимала странные привычки подруги.
А вот сама ты себя глупо вела. Всё тебе сложным казалось. А ведь смотреть на пустой стул, — вот что поистине сложно. И уже ни о чем хорошем, ни о какой правильности не думается. Фу, как глупо тогда получилось.
— Про нас сегодня опять написали, — сказала Мышка. — Пространная статья. Может, вам прочесть?
— Да пошли они…, — немедленно сморщился Жо.
— В двух словах перескажи, и хватит, — попросила Флоранс.
— Указывают на двойные стандарты наказаний. Почему правительство задержало четыреста человек неблагоразумной, но не желавшей никому зла молодежи и теперь штампует приговоры, упрятывая рокаев за решетку, в то время как не вынесено ни единого приговора по поводу лиц, выступавших по другую сторону баррикад. Несколько полицейских осужденных за превышение полномочий не в счет. Пресса жаждет крови и справедливости. Особенно по поводу безобразий на улице Шайлот.
— Это меня, что ли, линчевать требуют? — удивился Жо.
— Тебя нет. Ты, — Найни снисходительно ткнула пальчиком, — несовершеннолетний. А вот крови Гос…, в смысле крови Катрин, требуют.
— Ты уж говори, как привыкла, — сердито сказал Жо. — Госпожа так госпожа. Хватит заикаться. Мы сейчас дома.
Мышка кинула виноватый взгляд на Флоранс и продолжила:
— Прессу не страивает официальное сообщение, о том, что виновница стрельбы отправлена на медицинское освидетельствование. Требуют публичного процесса. И очень цепляются к нашему "Ягуару". Мол, почему иностранцы безнаказанно разъезжают в роскошных автомобилях и палят по мирным гражданам. И газета прозрачно намекает, что взрыв мэрии не обошелся без участия ЦРУ. Или ФСБ.
 
— Эти конторы как-нибудь оправдаются, — сказала Флоранс. — А до Катрин журналисты теперь вряд ли дотянуться. Так что пусть эти бумагомараки выдумывают что хотят. Найни, после посуды, выйдете, посидите с Цуциком на свежем воздухе. Ты там, на пса верхом сядь, что ли? Ему отягощение нужно, но как его сделать, я без Катрин не знаю. Нормального кросса нам всем даже сообща бедному песику не устроить. Кстати, Жо, я не знаю, что ты там читаешь и конспектируешь, но если у тебя в три часа будет гореть свет, — будешь мыть посуду вместо Найни. Это "наряд по кухне" называется, — я знаю…
* * *
Снилось то, что частенько виделось последние дни на экране: темная площадь, резкие лучи света прожекторов, и неудержимо скользящая сквозь темноту фигура, из каждой руки которой вспыхивали оранжевые огни. Пули летели медленно, оставляя желтые фосфоресцирующие следы, сплетающиеся, перекрывающие куполом другую, ползущую, на четвереньках, торопящуюся фигурку. Вокруг качались как камыш темные безликие силуэты людей, вырезанные из серой бумаги. Это было несправедливо, — даже во сне Флоранс понимала, что это живые люди, по большей части не желающие ничего плохого пытавшимся убраться подальше от площади двум фигуркам, — но Флоранс ничего не могла с собой поделать, — окружающие казались только ворохом бумаги. Правда, Плакса, которого тащила фигурка-Жо, выглядел как скатанный туркменский ковер. Флоранс хорошо знала насколько они дорогие, эти потрепанные узорчатые прямоугольники, но конкретно этот сверток выглядел просто отвратительно. Флоранс и во сне казалось, что он кишит блохами.
Потом, должно быть навеянные предыдущими блохами и коврами, во сне появились пальмы и рыже-желтые пески. Аравия? Египет? Какой-нибудь Тунис или Ирак? Редкие рощи и безводный песок простирающийся во все стороны. После отвратительной, кишащей мятой живой бумагой, площади, взгляд отдыхал на этой пустоте. Флоранс понимала, что пустыня страшное место, но все равно смотреть на нее было куда приятнее. Из-за песчаных спин барханов тянулись первые лучи солнца, и Флоранс видела короткую цепочку всадников, двигающихся по остывшим за ночь пескам. Залаяла собака…
Флоранс села и схватилась за голову. Во дворе яростно гавкал Цуцик. Флоранс никогда не слышала в его голосе столько ненависти. Слышались еще чьи-то голоса. Тарахтели двигатели.
Соскочив с постели, Флоранс выбежала в гостиную. Дверь комнаты Мышки была распахнута, но самой девчонки там не было. Шум доносился со стороны улицы. Флоранс чуть не выскочила на веранду, но вовремя остановилась. Что бы там ни происходило, хозяйке дома показываться в короткой ночной рубашке явно неуместно. Пришлось метнуться обратно. Джинсы, которые после магазина так и висели в шкафу, пришлись кстати. Флоранс одним движением заправила фиолетовые кружева рубашки в брюки, накинула поверх спортивную куртку. В спальню влетел Жо:
— Ма, ты не волнуйся. Мы справимся.
Флоранс окинула сына беглым взглядом, — на Жо были кадетские брюки и свободная футболка, которую он не надевал уже сто лет. Флоранс пожала плечами:
— Я еще не очень волнуюсь. Что там происходит?
Жо, точно как мать пожал плечами:
— Рокаи. Кажется, к нам…
— Нужно звонить в полицию.
— Звоните сейчас же, — в комнату влетела Мышка. В отличие от Жо, девчонка была в одной футболке. — Их человек двадцать. Жо, — только в крайнем случае, — Мышка сунула мальчику темный предмет, в котором Флоранс с ужасом опознала пистолет. Второй пистолет был в руке у девушки.
— Жо — ты на балкон. Я буду внизу. Попробуем не подпустить. У них должны быть бутылки, — Мышка задрала подол футболки, надежнее втиснула в крошечные трусики кожаный чехол с двумя запасными обоймами. — Подойдут вплотную, — отходим на второй этаж. Весь периметр не удержать. Флоранс — немедленно звони в полицию. К окнам и внешним стенам не подходить. Лучше сиди в гостиной на полу.