Европейский сезон (СИ)
— Ну, я не знаю, как именно этот устав называется, — несколько смутилась Мышка. — Госпожа мне и Цуцику по памяти цитировала. Вас тогда еще с нами не было. Но и так все понятно, — существует шкала ценности, — девушка изобразила ладонью ступеньки. — Мы с Цуциком внизу. Потом Жо. Потом вы. Госпожа самая ценная. Звучит, может быть, цинично, но суть абсолютно правильная. Военные защищают главное. В этом суть войны.
— Может быть, может быть, — Флоранс вздохнула. — Но я человек сугубо мирный. Может быть, поэтому меня столь четкая градация смущает.
— Вы привыкните, — утешила Мышка. — Вообще-то, это только теория. На практике всегда получается, что нас всех защищает Госпожа. У нее это, конечно, куда лучше получается. Мы — неопытные.
— Для слайв ты весьма воинственно настроена, — заметила Флоранс.
— Предназначение и необходимость считаться с реалиями жизни — разные вещи, — с достоинством сказала Мышка. — Я слайв принадлежащий исключительно Госпоже. Ну, и вам отчасти, поскольку вы с Госпожой стали одним целым. Все остальные могут пойти в задницу. Кроме друзей Госпожи, разумеется.
— Имеешь в виду — Блоод? — настороженно спросила Флоранс.
— Не только ее, — всех друзей Госпожи. Но Блоод — в первую очередь, — Мышка посмотрела понимающе. — Вы напрасно ее опасаетесь. Блоод — конечно, природный суккуб и вампир, но она лучшая подруга нашей Госпожи. И если признать честно, куда более надежная и сильная союзница, чем мы с вами. Можете наказать меня за прямоту, — но и ревновать к Блоод не имеет смысла.
— Судя по твоему взгляду, — ревновать очень даже имеет смысл, — сердито сказала Флоранс. — У вас с Кэт одинаково полоумный вид, когда вы вспоминаете о своей подружке. Она ведь дьявольски красива, да?
— О, да! — Найни вскинула ладошки с безупречно наманикюренными пальчиками. — От Блоод можно спятить в две секунды. Она настоящий дьявол. Но она дружит с нами. Понимаете? Их с Госпожой можно было бы назвать сестрами. Ну, общаться с ланон ши и не оказаться в постели, по правде говоря, невозможно. Только если кого и винить, — то это нас. Для Бло секс и грех, — понятия не сочетаемые. Уж такой она создана. Но она знает, что для людей все обстоит куда запутаннее, и стоит сказать "нет", она не будет настаивать. Она — честная. Мы для нее не пища, а друзья. Честное слово, Флоранс, я, хоть и слайв, но горжусь такой дружбой.
— Охотно верю, — пробормотала Флоранс, глядя на порозовевшую хорошенькую девушку, и вдруг спросила, совсем не то, что собиралась. — Послушай, Найни, а чем там красят ресницы? Ведь это совсем дикие места.
Мышка посмотрела и улыбнулась так, что Флоранс захотелось немедленно завопить, что проклятая девчонка всё совершенно не так поняла. Но Найни уже подскочила, и пискнув:
— Я сейчас! — исчезла за дверью.
Не успела Флоранс проклясть себя, как девочка скатилась по лестнице обратно. В руках у нее было несколько толстых папок.
— Вот. Здесь — помада. Здесь — тени для век. Подводка для глаз, лаки для ногтей. А здесь — все по косметическому уходу за кожей. Все рецепты датированы не позднее чем десятого века.
Флоранс открыла наугад и с изумлением прочла:
"…сию чешую тацла растолочь до состояния лучшей пшеничной муки, смешать с гречишным медом, и в свете полной луны, трижды прочтя известное заклинание, добавить одну каплю яда из железы, что хранилась в красном вине в темном месте. Составитель должен соблюдать величайшую осторожность, так как, широко известно, что железа дракона тацла особо ядовита именно в полнолуние…"
Флоранс поспешно захлопнула папку, перевела дух и спросила:
— Мышь, а что, там и драконы водятся?
Найни отрицательно покачала головой:
— Видимо, нет. По-крайней мере, в окрестностях Медвежьей долины о драконах ничего не слышали. В любом случае, волноваться по поводу тацла, или правильнее — ""татзлвурма"[1]", не стоит. Для дракона он мелковат. Хороший выстрел из лука, — и всё, — можно толочь. Здесь говориться что тацловый крем для кожи действует просто потрясающе, — увлажняющий и очищающий эффект несравним ни с одним известным у нас средством.
— Звучит оптимистично, — в замешательстве сказала Флоранс. — Ты вообще-то веришь в возможность истолочь чешую дракона?
— Извините, но я же сказала — Госпожа драконов не встречала. Возможно, они только фантазия. Или жили и вымерли в нашем мире, а там, за Горизонтом их никогда и не существовало. Рецепты ведь собираешь без полной уверенности, что все они правдоподобны и пригодятся.
— Конечно, — согласилась Флоранс, — иногда такого навыдумывают. Вот я про помет ласточки слушала, — просто зло берет, на что люди время переводят. Ладно, а почему ты называешь тот мир — "За Горизонтом"?
— Нужно же как-то называть. Они там, на той стороне, себя названиями не затрудняют. Геофизические версии возникновения мира полностью отсутствуют. Космогония, геология и теология? Мы же не исследователи, правда? Зачем нам ломать голову над эволюцией мира? Мне все креационизмы, витализмы и дедушка Дарвин, в университете надоели. Там, в Медвежьей долине жить можно. Если непосредственно по поводу горизонта… Горизонт ведь понятие достаточно условное. Госпожа смогла заглянуть за него. Кто-то никогда не сможет. Поэтому называть другой мир можно по всякому. Занятие все равно ненаказуемое.
— Ладно, идею я уловила, — сказала Флоранс. — А что в твоих рецептах есть нейтральное, без участия неизвестных биологических компонентов?
Мышка засмеялась:
— Да почти все вполне реальные косметические и парфюмерные снадобья. Проверены веками. Про железу тазла — это вы на особый список попали. Там все интересное, но сомнительное. Вот возьмем, к примеру, — яблочная маска. Самое традиционное средство…
[1] Татзлвурм (он же "татцлвурм") — в фольклоре немцев и швейцарцев обитающий в горах змей длиной около трех футов, передвигающийся на четырех коротких ногах. Обладает ядовитым, смертельным для человека дыханием. Чешуя его легко противостоит любому холодному оружию. Змей весьма агрессивен и нападает на все живое. Согласно легендам обитал так же во Франции, где именовался "Arassas".
Глава 15
От нечего делать Флоранс, наконец, полностью подвела свой финансовый баланс. Последний раз это удавалось сделать года три, а то и четыре, назад. Результаты можно было твердо назвать неплохими. Конечно, неизвестно как дела пойдут дальше. В любом случае, грядут большие перемены. Вряд ли в ближайшее время можно рассчитывать на заключение по-настоящему выгодного контракта. Все одно к одному.
Поколебавшись, Флоранс занялась финансовыми делами подруги. Все равно, пароль к ноутбуку и все банковские коды Катрин передала и Мышке, и подруге. Тем более, в последнее время на письма из Анджел-Сити пришлось отвечать и самой Флоранс. Падчерица Катрин на удивление обеспокоилась пропажей бывшей мачехи. Из завуалированной переписки, стало понятно, что за океаном тоже видели знаменательный репортаж с ночной площади. Флоранс с неожиданной ревностью поняла, что не только они с Мышкой угадали, чье лицо скрывается под черной маской. Сколько еще людей узнали "танцовщицу" с двумя пистолетами? Катрин, не смотря на свою вынужденную скромность и боязнь публичности, оставляла заметные следы в жизни других людей.
Флоранс, по просьбе Найни, послала успокаивающее письмо. Получила ответ от Валери, потом послание от дамы по имени Кора, и неожиданно для себя, оказалась вовлечена в переписку. Короткие письма приходили через день. Ничего особенного, — пара успокаивающих слов, забавные подробности из собачьей жизни, — у Валери тоже имелся пес-хаски. На той стороне океана волновались за Катрин, на этой стороне тоже за нее волновались, писать об этом было, в общем-то, неразумно, поэтому Флоранс рассказывала о настроении Жо, которого там тоже знали по знаменитым кадрам. Писала о Цуцике, мужественно несущем ночную стражу, и делилась опытом воспитание сына без участия мужчин. Как-то излагая свое мнение по поводу последней Недели моды, Флоранс поняла, что пишет совершенно чужой девчонке, совсем не как чужой девчонке. Странное ощущение, — как будто снова появились родственники. С собственной матерью Флоранс поддерживала четко ограниченные отношения, — красивая открытка отсылалась к каждому празднику. Мать теперь жила в Сорренто, и открытки оттуда приходили не менее красивые, чем посылала дочь. С родителями отца Флоранс не поддерживала отношений уже лет двадцать. Пару раз в год звонила бабушка Жо с отцовской стороны, интересовалась, хорошо ли учится внук. Перед Рождеством Жо посапывая, набирал в компьютере что-то короткое и забавное и распечатывал на выбранной мамой открытке. Флоранс с некоторым раскаянием понимала, что сын не помнит, как зовут бабушку.