В Бездонном море тысяча ночей (СИ)

Диана со вздохом посмотрела на верёвки. Они казались ей совсем неуместными, словно они не защищали их, а обрекали на ещё большие страдания. Нельзя полагаться лишь на что-то внешнее, на какую-то высшую силу, которая решит твою судьбу. Пока не возьмёшь судьбу в собственные руки, не сможешь победить.
Вот и Аруог слишком полагался на эти верёвки, которые в любой момент могли порваться. И если не в это полнолуние, то в следующее. И никакой нож не помог бы ей, потому что за одним полнолунием обязательно придёт другое.
Взяв каменный клинок, она одним движением перерезала верёвку у изголовья. Аруог опустил руки вниз и посмотрел на неё удивлённо.
– Если каждое полнолуние ты будешь превращаться в Дикого зверя, у меня нет никакого желания оставаться твоей женой. – Она протянула ему руку. – Возьми меня за руку. Если сможешь удержать её до рассвета, поймёшь, что только ты властен над собой.
Нахмурившись и поразмыслив над её словами, он всё же взял Диану за руку и закрыл глаза, стараясь сохранить самообладание.
Сквозь открытую между ними Связь, Диана увидела, как вместо сна он погрузился в воспоминания о своём детстве. Она наблюдала вместе с ним, как мама приносит ему пузырёк с чьей-то кровью перед каждым полнолунием.
Его мать, по меркам Оиилэ, совершила страшное преступление. Перед полнолунием она поднималась на поверхность и утаскивала Наземных, чтобы забрать у них кровь, благословлённую Солнцем, и отдать её своему маленькому сыну. Она не могла смотреть на страдания своего ребёнка и потому ослабляла в нём Волю Океана. Пока мать была рядом, он не знал страха перед Полной луной.
Однажды его отец увидел, как она даёт ему кровь, и пришёл в ярость. Он отказался от неё и вернул назад в племя, из которого когда-то её забрал. Аруог смотрел, как его мать выгоняют из города, и понимал, что, возможно, больше никогда её не увидит.
В следующее полнолуние, когда он не получил уже ставший привычным пузырёк с кровью, Воля Океана впервые переполнила его.
По праву любой Оиилэ может назвать свою цену за серьёзную обиду, нанесённую ему. И чем глубже обида и сильнее Воля Оиилэ, тем выше может быть цена. В то полнолуние Аруога переполняла Воля и ярость, и из маленького ребёнка он превратился в безжалостное чудовище. Ночью он ворвался в покои отца и за то, что тот прогнал его мать и обрёк его на страдания в Полную луну, пронзил его грудь трезубцем Арагерра. Такова была цена. За обиду отец поплатился жизнью.
Вспомнив на утро события прошлой ночи, он поспешил к отцу, но в его покоях уже толпились слуги. Увидев Аруога, они в ужасе расступились, освобождая ему дорогу. Тело отца по-прежнему лежало на кровати, а на груди его было три раны, оставленные трезубцем.
Если бы мать не жалела его, возможно, он бы привык к Арима Риа – Полной луне – и его отец не погиб бы от руки своего сына. Возможно, тогда он не считал бы себя Аала Ургул – Диким зверем.
Возможно.
  
Ночь двенадцатая
 
Мне не страшно себя потерять – 
Я страшусь потеряться,
Я в себе не хочу утонуть навсегда.
Я боюсь не забыть, а забыться
И, так может статься,
Не очнуться – от забытья никогда.
Лунный свет становился слабее, уступая место солнечному. Всё ещё крепко держа Диану за руку, Аруог постепенно погрузился в сон. Когда он открыл глаза, в комнате уже было светло. Он отпустил руку супруги, и края его губ приподнялись в слабой сдержанной улыбке.
Диана приподнялась с постели и взглянула на Аруога – он не был весел, но, казалось, в нём появилась надежда. Взяв каменный клинок с тумбы, она протянула нож Аруогу.
– Он мне не понадобится.
Но супруг покачал головой и стал забирать у неё оружие.
– Аруог, ты больше не маленький мальчик, который впервые столкнулся со своими демонами. У каждого есть темнота в душе. Просто одни души темнее других. – Диана вложила нож ему в руку. – Унеси его. Только так ты будешь бороться в полную силу.
 
– И что же, ты меня даже не боишься?
– Больше, чем тебя, я боюсь собственного страха перед тобой. Для меня нет ничего мучительнее, чем прожить всю оставшуюся жизнь в страхе.
Весь день Диана с волнением ожидала захода солнца и, когда море погрузилось во мрак, снова приплыла в комнату Аруога. Он сидел на кровати, отрешенно глядя в окно. Казалось, он лишь задумался, отвлёкся на минуту и вот-вот придёт в себя. Но он даже не повернулся, когда она села рядом.
Клинок уже унесли, и верёвок не тоже было. Желая привлечь внимание супруга, Диана легонько коснулась его плеча, но он тут же отдёрнул его, словно обжёгшись. Она опустила руку и вместе с ним стала ждать восхода луны.
Глядя сквозь резное окно, Диана задумчиво наблюдала за стаями рыб с фонариками на головах. Они косяками проходили мимо окна то в одну сторону, то в другую. Неожиданно Аруог поднял руку, от неё на улицу устремилась волна, и рыбы испуганно бросились в разные стороны.
Под лучами восходящей луны Аруог выглядел властно и загадочно, словно древний подводный бог, бросающий взгляд на свои обширные владения. Его гладкая, покрытая редкой чешуёй спина время от времени напрягалась, вытягиваясь вверх. В эти моменты Диана тоже настораживалась, мысленно готовясь к худшему. Она прокручивала в голове возможные действия супруга, если он потеряет над собой контроль.
Её блуждающие мысли от раза к разу поднимали один и тот же вопрос: «А что, если это моя последняя ночь?» Но даже будь она последней, Диана не жалела о своём решении.
Время от времени через Связь она улавливала волны гнева, доносившиеся от Аруога. Он сидел на кровати, как статуя, не двигаясь, напоминая перетянутую струну, готовую вот-вот порваться. Одно неловкое движение – и она лопнет.
Диана затаила дыхание.
Яркий свет теперь высоко взошедшей луны наполнял комнату. И Диана почувствовала: это лучится сейчас.
Аруог повернулся и посмотрел на неё пустым взглядом – он больше не узнавал её. Резко подавшись в перёд, он схватил её за руки и повалил на кровать. По комнате пронёсся низкий животный крик, в котором смешались боль и гнев, страхи и несбывшиеся надежды, осуждение и неприятие.
«Я подвела его», – подумала Диана. – «Я подвела его».
– Аруог, – позвала она его через Связь, но он не откликнулся. – Аруог, – позвала она снова.
Тогда она закрыла глаза и поделилась с ним своим воспоминанием об этой ночи: как он неподвижно сидел на кровати, как повернулся и посмотрел безразлично, как с силой сжал её руки. Она показывала ему эту ночь, потому что знала: он всё ещё там. Он там и не хочет этого видеть. Он прячется за этим пустым взглядом, ведь проще притвориться, что это не ты, а кто-то другой жесток и беспощаден. Что это чья-то ещё, чужая, темнота.
Диана попыталась вырваться из его железной хватки, но безуспешно. Он наклонил голову, и коснулся губами её шеи. Неужели битва проиграна?
Острые зубы надавили на кожу, и Диана застыла, боясь шелохнуться.
Аруог провёл зубами вдоль ключицы, двигаясь ниже к плечу и оставляя на коже порезы. Его горячий язык коснулся одного из них, пробуя кровь на вкус. Словно гурман, дегустирующий редкое заморское блюдо, он смаковал и не торопился.
Сердце Дианы бешено колотилось в груди, ещё больше разгоняя кровь по венам. По её телу прошла дрожь, и не та, что бывает от лёгкого холодка, а такая, которая может приключиться в моменты опасности, когда руки и колени трясутся, а голова пустеет.
Диана вспомнила, как во время обряда в Глубинном храме услышала голос Аруога, он доносился сквозь темноту и толщу воды. Его тихий, но уверенный голос: «Я жду тебя здесь. Живи!»
 
– Я жду тебя здесь, – повторила она про себя.
Он одной рукой сжал запястья Дианы, а второй провёл по её щеке с удивительной осторожностью. На мгновение она даже подумала, что он пришёл в себя, и открыла глаза. В эту же секунду его острые когти впились в её кожу под подбородком, оставляя ещё несколько ран.