В лабиринте времени (ЛП)

― Ого! Я же уже сказала тебе, мы в Германии, не в Соединённых Штатах.
― Вопреки всем ожиданиям Третья мировая война велась без использования ядерного оружия. Её провели более хитрым способом. За один день международная инфраструктура рухнула. Это продолжалось три десятилетия, пока мы не создали то, что существует сейчас. Произошли некоторые изменения, ― Элайджа вздохнул, ― я знаю об этом только из исторических записей, даже моя мать к этому времени ещё не жила на этой планете. Соединенные Штаты ― это союз, охватывающий страны по всему миру. Бывшая Германия является одной из членов-основательниц союза.
― Ого! ― едва он закончил говорить, Ксио снова глупо воскликнула, поразившись его речи. ― А что из себя представляла эта Третья мировая война? Ты говоришь, она была в две тысячи тридцать девятом году? Через двадцать семь лет. Что ж, я прочувствую её на собственной шкуре. Как мило!
Элайджа прикусил нижнюю губу.
― К сожалению, так и есть. Но здесь ты в относительной безопасности. Германия была одной из стран, которые меньше всего боролись с последствиями войны. Конечно, и твоим землякам пришлось пожить в стеснённых условиях. Торговые отношения полностью пришли в упадок. Однако информационные технологии охранялись лучше, чем в других государствах. Педантизм, в котором их упрекали, защитил их от негативных последствий вредоносной программы.
― Какой-то компьютерный вирус?
― Современные войны проходили на другом уровне. Агрессором была небольшая страна на Ближнем Востоке. США запустили вирус в её сеть. Они планировали ликвидировать связные узлы террористических группировок. Их план сработал безупречно. Сеть была уничтожена. Но программа стала распространяться и дальше, охватив почти весь мир. Инфраструктура бесчисленного количества стран рухнула. Люди начали восставать. Многие умирали с голоду. В конечном счёте, борьба в который раз переместилась на поля сражения. Это была относительно быстрая война. Тем не менее, нам потребовалось больше тридцати лет, чтобы возместить нанесённый ущерб. Были созданы Соединённые Штаты, и мы вновь смогли использовать технологии, правда при крайне жёстких условиях.
― Дай угадаю, тоталитарный режим? ― Мысль о полном контроле и связанная с этим утрата свободы вызвала досаду. ― Вы злитесь на технологии и, несмотря на это, набрасываетесь на них, как сумасшедшие.
Не то чтобы она отказалась от техники, однако ей следовало, на её взгляд, пользоваться ею осторожно. Некоторые люди долгое время выпячивали подробности своей личной жизни перед публикой в социальных сетях. И те же самые люди одновременно кричали: «Меня не снимать!», если камеры устанавливались в общественных местах для борьбы с преступностью. Добро пожаловать, прекрасный новый мир!
Элайджа не стал возражать ей.
― Такова моя жизнь, другой я не знаю. Что прикажешь мне делать? Спрятаться в гетто, как другие повстанцы? Жить там без электричества и техники? Люди живут там, как звери. Они ютятся в тесноте и страдают от болезней. ― На его лице отчётливо отразилось недовольство. ― Я был зачат в этом мире.
― Зачат? ― И снова это слово. Хотя на первый взгляд его история казалась очень неправдоподобной, лжи в его словах она не почувствовала. За несколько лет, проведённых с Грегором, у неё печальным образом развилось тонкое чутьё к неправде. К сожалению, Ксио разоблачила его во лжи слишком поздно. ― Когда ты родился?
― Не знаю. Я был зачат посредством экстракорпорального оплодотворения в одной из лабораторий Нью-Портленда. Моя мать была учёным, которая нашла признание в области генетики и репродуктивной медицины. Мой отец окончил университет, показав наивысшие успехи по медицине и гигиене. Он сдал тест на IQ на сто шестьдесят баллов. После полного созревания в инкубаторе меня передали на законное попечение моему опекуну.
Его слова звучали как угодно, но только не нормально. Девушка ощутила к нему глубокое сочувствие. Наверное, такой была его жизнь, но ей показалось, что она ему была не по душе.
― Ты был зачат в пробирке? А потом девять месяцев рос в каком-то приборе?
 
― Не девять месяцев. Созревание эмбриона до состояния человека, готового появиться на свет, длится в инкубаторе всего шесть месяцев.
― Созревание? Извини, но это абсурд! Ребёнок растёт в животе матери, и беременность длится девять месяцев.
Младенцы на заказ. Наверняка, от биологического отца, которого выбрала его мать, ему достался не только его ум, но и цвет волос и глаз, рост и пол. Как из каталога. От его речей голова пошла кругом. Ребёнку были необходимы тепло и забота матери до и после рождения. Не стерильная лаборатория, в которой его вырастили. Таинство зачатия, то, как возникает жизнь, ― было чудом. Её ужаснуло, что это превратили в чисто клинический процесс.
― Есть ли у вас в таком случае вообще?.. Ну, ты уже понимаешь, что.
Почему она всегда вела себя как закомплексованный подросток, когда речь заходила о сексе? И почему она вообще разговаривает с каким-то душевнобольным об интимных вещах?
― Половой акт? Конечно! Только он больше не служит для размножения. По этой причине одна из самых известных мировых религий отвергает его. Она считает половой акт невинным удовольствием, а не грехом, ― Элайджа усмехнулся, развеселившись от её вопроса. Кажется, от недомогания и след простыл. ― Какое счастье, что я не исповедаю эту религию. Моя мать была учёным и атеисткой.
Она пощёлкала пальцами.
― Дай угадаю. Ты говоришь о католицизме?
Элайджа одарил её этой особенной обольстительной улыбкой и пристально посмотрел в глаза. Чтобы ни было с его глазами, из-за механического воздействия или нет, но они были до умопомрачения красивыми ― от них у неё сносило крышу. По-другому Ксио не могла описать то, как она вела себя по отношению к нему.
― Это религиозное направление, которое действительно вытекло из католицизма. Его представители крайне строги в толковании своего вероисповедания. Совет Соединённых Штатов упрекает их в сектантских движениях, но это не мешает их деятельности, ведь конфессия заключает более двух миллиардов сторонников по всему миру. ― Элайджа покачал головой, решительно пояснив свою точку зрения. ― Согласно Конституции, государство и религия неукоснительно должны быть отделены друг от друга. Но на практике всё выглядит иначе. Религия имеет колоссальное влияние на повседневную жизнь. На некоторые темы накладывается табу.
― Тогда это должно измениться в будущем, немного, по крайней мере.
― Ты нормально воспринимаешь мои слова.
― Какие? Что ты притворяешься, будто пришёл из будущего?
Ксио всё ещё колебалась. Или у него ужасная травма, или у неё бред. Возможно, оба варианта были верными?
― Я говорю абсолютную правду. ― Его голос зазвучал немного настойчиво. ― Меня зовут Элайджа. Мой идентификационный номер 0001 0490 0102 0120 1666. Я…
― Идентификационный номер? ― Она поднялась со стула, на котором до этого удобно устроилась перед диваном, где он сидел. ― Ты не номер! ― Она скрестила руки на груди и заметила слишком поздно, как тем самым соблазнительно выставила напоказ свою грудь. Девушка быстро опустила руки вниз.
Неужели за последние двадцать четыре часа она утратила все инстинкты самосохранения? Почему она носилась полураздетая перед абсолютно незнакомым сумасшедшим и, возможно, опасным мужчиной?
С заминкой и под его весёлым взглядом она схватила спортивные штаны, которые лежали на стопке вещей у дивана, и прокашлялась.
― Итак, Элайджа без фамилии из будущего, что тебе нужно от меня?
Ксио продолжила играть в его игру. Пока что.
Улыбка слетела с его лица. Он сжал губы, а взгляд заледенел. От этого ей стало страшно. Она отошла от него и будто бы, между прочим, поплелась на небольшую кухню. Зайдя за барную стойку, она почувствовала себя в безопасности.
― Я состою в МРК ― Международном разведывательном корпусе. Это подразделение специального назначения, действующее по всему миру. Мы разыскиваем преступников. Мне было поручено найти убийцу, и я следовал за ним по пятам. Когда уже собирался схватить его, он выбрал единственный оставшийся путь к спасению ― пройти сквозь время. Я последовал за ним. При переходе он повредил мой хронометр, который теперь непригоден для починки, ранил и специально выбросил меня.