Фармацевт (СИ)

– Неправда, – возмутилась девчонка. – Папа будет жить с нами. Я никогда его не брошу.
Я усмехнулся.
– Так все говорят, только реальность часто оказывается совсем другой. Да и зачем ему это нужно. Твоему отцу всего сорок один год, он вполне может жениться на моей маме, они еще успеют нам брата, или сестричку соорудить.
– Какие дети? – потрясенно уставилась на меня Катя. – Наши родители же старые совсем. У папы уже на висках седые волоски появились.
– Седые волоски появлению детей не мешают, – сообщил я и продолжил.
– Все, на сегодня лекция окончена. Время почти девять часов. Пора домой, баиньки. Я тебя провожу до дома, а то бабушка, небось, уже все окна проглядела, думает, куда внучка пропала. А ты дома в свободное время хорошенько подумай о моих словах и о том, как сделать так, чтобы твой отец чувствовал себя счастливым человеком. Кстати, моя мама совсем не похожа на мачеху из сказки о Золушке, поэтому не переживай, разбирать крупу никто тебя не заставит.
Катя, молча, с надутой физиономией, поднялась из-за стола и направилась к двери.
– Не надо меня провожать, сама дойду, – заявила она, когда я начал одевать сандалеты.
Спорить я не стал, просто продолжил одеваться.
Час пик уже давно закончился, и ждать автобус предстояло очень долго, поэтому мы пошли пешком. Новостройки прошли довольно быстро и очутились в старом районе города, построенном сразу после войны. Одноэтажные и двухэтажные бараки тянулись по улице Черняховского мрачной, темно- серой полосой.
Когда мы пошли дворами, ближе к бараку, где жила Катина бабушка, девочка неожиданно взяла меня под руку и гордо вскинула голову.
Суть этого поступка дошла до меня не сразу. А лишь после того, как мы завернули за угол очередного барака, и там я увидел, что на скамейках под тополями сидят несколько парней и девчонок. Те без особого интереса проводили нас глазами.
Когда мы подошли к подъезду, девочка буркнула:
– Спасибо, что проводил.
После чего направилась к двери. Я попрощался и, не удержавшись, легонько дернул её за толстую рыжую косу.
От Кати послышался легкий смешок.
– Не заигрывай, как маленький, – сказала она и скрылась в дверях.
– Черт, хотел ведь замок поменять, – размышлял я на обратном пути. – Разошелся, понимаешь, девчонку жизни учу, похоже только время зря потратил. Надеюсь, хоть что-то смог ей втолковать. Ладно, утром пораньше встану и займусь дверью. Кто эту Тамару сумасшедшую знает, вдруг решит снова квартиру осмотреть, не дай бог, подкинет какую-нибудь пакость.
Были легкие опасения, что местные ребятишки пристанут ко мне с просьбами, типа, парень дай закурить. Но подростки, увлеченные беседой с девчонками, лишь мельком проводили меня взглядами. Понятное дело, Катю, появляющуюся здесь эпизодически, они за свою не считали, наверно, из-за этого и не обратили на меня особого внимания. Для кого Катерина устроила цирк с хождением под руку, я так и не понял. Похоже, зря старалась.
Интермедия
В комнате, несмотря на задернутые шторы было еще светло. Конец мая, белые ночи уже набирали свой разбег. На двухспальной кровати лежала пара. Женщина, прикрытая простыней, спала, приоткрыв рот. Лежащий рядом мужчина не спал, уставившись тяжелым взглядом в потолок. Решив покурить, Константин Маркелов вздохнул и начал выбираться из кровати. Из-за провисшей от тяжести двух не худеньких тел панцирной сетки, сразу это сделать не удалось. Кровать внушительно заскрипела при его движении.
– Ты куда? – спросила проснувшаяся от скрипа Валентина, нервно надергивая на себя сползшую простыню. Спать голышом она не успела привыкнуть при муже, слишком мало она с ним прожила. Тем более стеснялась этого сейчас, после многих лет практически монашеской жизни, когда в любой момент к ней в спальню могли забежать двое сорванцов.
– Покурю, – ответил мужчина, надел семейники, чтобы не светить голым задом, после чеговышел на кухню. Усевшись на стол у окна, закурил, выдувая дым в открытую форточку.
Женщина, тем временем тоже встала, накинула ночную сорочку, поверх неё кофту и тоже вышла на кухню.
 
Будильник на буфете показывал почти двенадцать ночи.
– Поставлю чайник? – спросила она.
– Поставь, – эхом отозвался Константин. – Можно и чайку попить.
– Чего такой смурной сидишь, из-за чего не спится? – как бы между делом поинтересовалась Валентина, стараясь скрыть озабоченность.
– Успокойся, солнышко мое, – улыбнулся Костя. – Это мои проблемы, к тебе они отношения не имеют.
– Как это не имеют? – возмутилась женщина. – Мы же вроде бы сходиться собираемся, жить вместе. Значит и проблемы будут у нас одни на двоих. Давай, рассказывай.
Мужчина привычно залез пятерней в волосы на затылке, и признался:
– Понимаешь, с Катькой у меня нелады. Не знаю, что и делать? Сегодня опять со скандалом к теще отвел.
– Так зачем тащишь девочку к старухе. Пусть бы дома ночевала. Большая уже, четырнадцать лет.
– Больно у нас в доме контингент ненадежный, – пояснил Костя. – Алкаши, да зэки бывшие. Прознают, что девочка одна в квартире, начнут в двери да окна стучать, ломиться.
Женщина усмехнулась.
– Все понятно, боишься девку одну оставлять. Я тебе ведь не раз уже говорила, забирай её и переезжай ко мне. Витька, последние дни вообще домой не появляется, так, что Катьку в его комнату поселим. Парень у меня самостоятельный, да, что говорить, ты сам его видел, он вполне без моего пригляда проживет.
Константин тяжко вздохнул.
– Не хочет, зараза, рыжая, переезжать. Втемяшилось ей в голову, что Золушкой у тебя станет. Боюсь, если будем жить вместе, она жизнь нам капитально подпортит.
– Ну, и что ты надумал? – спросила женщина, хмуря брови.
– Ничего в голову не идет, – признался мужчина. – И с тобой быть хочу, и дочку не могу обидеть.
– Мужики, – презрительно протянула Валентина. – Ничего сами решить не можете, все на нас перекладываете. В общем, милый друг, ты определись, наконец, с кем хочешь остаться со мной и дочкой, или только с ней. Другого пути у нас все равно нет. Если же рассчитываешь ко мне вот так, иногда бегать перепихнуться, то сразу тебе говорю, этого не будет.
И вообще, чего-то ты сегодня задержался у меня. Пей свой чаек и проваливай к бесу.
– Валь, ну что ты говоришь! Ты, что меня выгоняешь? – возмутился Костя.
Но, заметив злой взгляд женщины, замолчал. В два глотка допил чай, оделся, неловко ткнулся губами в щеку любовницы и ушел, аккуратно закрыв за собой дверь.
Когда внизу послышалось хлопанье подъездной двери, Валентина заплакала навзрыд, крупные слезы катились по её щекам, а она только тихо шептала:
– Ох, ну, что я за дура, сама мужика выгнала, сама.
Вроде бы, возвращаясь домой, хотел сразу лечь спать. Но чёрт дернул заглянуть в настенный шкаф с зельями.
– Надо бы разобраться, в конце концов, что там, у бабы Груни намешано, – подумал я.
Расставив разносортные фуфырьки на столе, задумался.
– Может, выкинуть все на фиг и не париться, тут явно одним вечером мне не обойтись.
Однако выкидывать ничего не стал и приступил к исследованию бабкиного наследства.
В принципе дело шло довольно успешно. Когда отобрал и выкинул в помойное ведро все, долго не хранящиеся отвары, оставив только мази и спиртовые настойки, стол сразу освободился от половины содержимого.
Уселся я за стол в одиннадцатом часу, поэтому удивился, услышав стук в дверь. Кинув взгляд на ходики, обнаружил, что время уже половина первого.
Встав, я направился к двери, мысленно матеря неизвестного полуночника.
Спросив на всякий случай, кто хочет меня видеть, услышал в ответ знакомый голос.
– Витя, открой, это я, Костя.
Настроение сразу скакнуло вниз. Открывая дверь, я готовился к неприятным новостям.
– Костя, ты чего так поздно пришел, что-то с мамой случилось? – спросил я, разглядывая будущего отчима. Надо же сегодня просто вечер встреч с семейством Маркеловых, ну за что мне такая непруха?