Меч Кайгена (ЛП)
— Знаю, — сказал Робин, — но ради спора расскажи, ладно? Если это было возможно, это сработало бы на таджаке? — он рассеянно потирал руку. — Или фоньяке?
— О, да, — Мисаки не нужно было советоваться с Такеру, она сама управляла кровью. — Думаю, это работало бы как любая техника, основанная на крови. Они лучше работают на не-джиджаках, которые не управляют толком жидкостью в своих телах.
— Прекрасно.
— Но, как сказал Такеру, это невозможно. Мой отец управляет кровью лучше всех за поколения, и даже он говорит, что это сказка. Не было задокументированных случаев, только слухи.
— Знаю…
— Будет «но», да? — сказала Мисаки. — Робин, что ты видел?
— Дело не в том, что я видел или слышал, — сказал он, — иначе я не беспокоил бы вас вопросами. Я знаю, что уши и глаза можно обмануть, но это случилось со мной, Мисаки. Я это чувствовал.
— Карэ нанто иимашита? — спросил Такеру, и Мисаки пересказала ему беседу. Он разделял ее недоверие, но Робин не стал бы сочинять истории. Она сказала и это Такеру.
— Это прозвучит странно… — Робин смотрел на двух джиджак. — Кто-нибудь из нас может ударить меня изо всех сил?
— Что, прости?
— Прошу, — сказал Робин. — Мне нужно, чтобы кто-то из вас попытался управлять моей кровью. Мне нужно ощутить это снова и убедиться, что это произошло со мной раньше.
— Я не… — Мисаки встревожилась и растерялась, перевела это Такеру, чтобы увидеть, что он думал о просьбе.
— Сонна кото суру то ва сугоку абундай десу. Шинакуте га иинджанай десунэ, — Такеру нахмурился. — Аку но джуцу десу.
— Мой муж говорит, что с таким нельзя шутить, — перевела Мисаки, — и… Робин, я склонна согласиться. В такой технике есть зло.
— Прошу, — сказал Робин. — Думаю… — он вдохнул. — Думаю, так он убил мою жену.
Мисаки молчала, глядя на Робина, пока Такеру не заставил ее заговорить. Когда она сбивчиво перевела, Такеру попросил уточнить.
— Она была одним из самых быстрых бойцов, которых я видел, — объяснил Робин. — Он не смог бы ударить ее, если она не была обездвижена. Я должен был смочь встать и что-то сделать, но я не мог пошевелиться. Прошу, мне нужно знать, почему я не мог пошевелиться.
— О… — Мисаки сглотнула и перевела.
Такеру долго смотрел на Робина, а потом сказал:
— Помоги ему.
Глаза Мисаки расширились.
— Что?
— Если это в твоей силе, если в тебе есть немного от Кровавого Кукловода, думаю, тебе нужно сделать, как он просит.
— Но… ты сказал…
— Я бы не заставил тебя это делать, — добавил Такеру, — но если он — твой друг, думаю, тебе стоит попробовать. Твоя способность управлять кровью на уровне с Цусано из прошлого. Если ты не поможешь ему, вряд ли кто-то сможет.
— Ты прав, — сказала она.
— И? — Робин смотрел то на Мисаки, то на Такеру.
— Я все еще думаю, что это плохая идея, — сказал Мисаки, — но мой муж думает, что я должна тебе помочь.
— О… ты это сделаешь? — удивился Робин.
— Такеру сильнее меня, но он не управляет кровью. Если нужно это сделать, это должна быть я.
Робин насторожился.
— Все еще хочешь попробовать? — спросила Мисаки.
Робин взял себя в руки и ответил:
— Да, если это возможно.
— Если честно, я не уверена, — сказала Мисаки. — Тебе придется дать мне время, чтобы это сработало, и мне нужно, чтобы ты не шевелился.
Она решила попробовать на части тела, где меньше крови, где она могла легко завладеть циркуляцией. Это должна быть конечность, подальше от бьющегося сердца, где ньяма Робина была сильнее всего.
— Опусти ладонь на стол.
Робин поднял правую руку.
— Левую, — сказала Мисаки. — Я не знаю, безопасно ли это. Я не хочу навредить твоей ведущей руке.
Предупреждение было попыткой отговорить Робина, но, конечно, это не сработало. Он кивнул и опустил левую ладонь на стол, перевернул ее. Мисаки не трогала его, просто держала ладонь над его, потянулась джийей. Она не знала, был звук от нее или Робина, но раздался резкий вскрик, когда ее лед встретился с его внутренним жаром.
Тут, в глубинах их сцепившихся сил, она поняла, как сильно он изменился. В юности ньяма Робина прыгала и трещала у ее, было больно, но приятно. Где-то на пути Робин столкнулся со страданиями, которые не смог превратить в энергию, и это сломало его. Это сидело глубоко в нем, тяжелое, как раскалённый металл, жарче огня, но без яркости пламени.
Робин Тундиил, которого она знала, пропал.
Конечно, и Мисаки изменилась. Ее сила, которая танцевала до этого на поверхности мира, свободная и неглубокая, теперь погрузилась в раскалённые вены Робина, сочетаясь с его пылом. Многие джиджаки не могли управлять жидкостью, такой горячей, как кровь таджаки, но Мисаки всегда принимала жар, и она направила свою джийю в циркуляцию Робина, сделав его вены своими.
— Теперь… — голос Мисаки дрожал. — Попытайся сжать кулак.
Робин сделал это, и она изо всех сил потянула за его мизинец. На жуткий миг она ощутила, как его мышцы напряглись, содрогнулись, мизинец искривился, и она отпустила его кровь, охнув.
Робин отдернул руку, Мисаки сжалась. Она устала от усилий, но видела по лицу Робина, что это сработало. Она схватилась за край стола дрожащими руками. Такеру опустил ладонь на ее плечо. Прикосновение помогло ей, прогнало огненные спазмы боли из ее тела, но ее глаза были прикованы к лицу Робина.
— Это оно, — сказал он. — Это он сделал со мной… со всем моим телом.
— Всем телом? — поразилась Мисаки. Она захватила только мизинец Робина, но это лишило ее почти всех сил.
Робин посмотрел на Мисаки и Такеру.
— Я думал, ваши дома теонитов были как можно ближе к божествам.
— Так и есть, — сказал Мисаки.
— Тогда, думаю… — Робин смотрел на ладонь. — Я столкнулся не с тем божеством, — он выглядел так, словно его могло стошнить.
— Робин… — голос Мисаки был робким, почти умоляющим, словно она могла вызвать мальчика, которого знала, который никогда так не боялся. Она хотела извиниться за то, что вытянула тот ужас на поверхность. Да, он ее попросил, но она все ещё сожалела. — Робин, я…
— Простите, — Робин встал слишком быстро, обычно грациозные движения были неуклюжими. — Спасибо за помощь, Коро Мацуда, — он поклонился, держась за руку, которой управляла Мисаки. — Мне просто нужно… Простите, — он покинул комнату.
— Твой друг очень странный, — сказал Такеру, глядя ему вслед.
— Да.
— Ты должна пойти за ним.
— Такеру-сама?
— Мы не знаем, какой эффект та техника имеет на нем. Прошу, проследи, чтобы он не пострадал.
Мисаки кивнула и встала, чтобы пойти за Робином.
Она нашла его в гостиной, он сидел на коленях перед храмом семьи, откуда смотрели фотографии Мамору и Такаши. Фотография Такаши была старой, со дня его свадьбы с Сецуко. Он стоял гордо, но Мисаки подозревала, что он был немного пьяным, когда ее сделали, потому что улыбка не в стиле Мацуда проступила на его губах.
Фотография Мамору была недавней, никто не знал тогда, что это был последний раз, когда в академии Кумоно делали фотографии. Он сидел прямо в школьной форме, старался выглядеть серьезно. Для Мисаки это было идеальное отображение ее сына — мальчика, которому хватало таланта не стараться усиленно ради чего-то, но который старался сильнее всех надо всем до конца.
Робин не встречал Мамору или Такаши. Это создало странную дыру во вселенной — призрака. Он уже был у храма, помолился в первый день в Такаюби. Не было повода для него сидеть тут, глядя на фотографии, сейчас. Он не знал их. Но он глядел на фотографии пристально, сжимая левую ладонь, потирая палец, которым управляла Мисаки.