Дочь кукушки (СИ)

Приняв такое решение, я почти успокоилась и воспринимала предсвадебную суету без прежнего раздражения.
И даже подвенечное платье уже не вызывало ни гнева, ни отчаяния. Оно было восхитительно красивым, но, когда я надевала его для примерки, я чувствовала себя закованной в кандалы.
Утром в день свадьбы я повстречала на лестнице Лорену де Вилье. Я хотела пройти мимо, но она остановилась и сказала, широко улыбаясь:
- Поздравляю, Алэйна. Надеюсь, вы рады, что выходите замуж за герцога? Это большая честь для вас. Правда, боюсь, когда вы окажетесь с супругом в спальне, ни его титул, ни его деньги не смогут вас согреть.
- Вы ошибаетесь, ваше сиятельство, - почти невозмутимо возразила я. – Титул первой герцогини Линарии не теряет своего значения даже в спальне. Впрочем, вам вряд ли когда-нибудь доведется это узнать.
Она покраснела от досады и намеревалась что-то сказать, но я не предоставила ей такой возможности и удалилась. И всё же встреча с ней разбередила мои раны.
Я давно убедила себя, что, соглашаясь с решением его величества, я поступаю так в интересах Артура. Освободившись от негласных обязательств передо мной, он сможет заключить выгодный брак, который укрепит его положение в свете. Он забудет меня и будет счастлив с женщиной, равной ему по знатности и богатству.
Но это были доводы рассудка. Сердце же говорило о другом.
Самой себе я не решилась бы признаться, что всё еще надеюсь, что Артур приедет в Лиму до того, как я выйду замуж за де Ламберта. И мы оба бросимся к ногам его величества и получим разрешение на совсем другой брак. Брак, который будет связан любовью.
49. Свадьба
Я стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение. Лицо на фоне сиявшей в волосах бриллиантовой диадемы казалось бледнее обычного.
- Вы ослепительны, ваша светлость! – всплеснула руками портниха, явно напрашиваясь на комплимент сшитому ею платью.
Но я промолчала. Я теперь вообще предпочитала молчать.
- Ну, же, Алэйна, улыбнись! – потребовала пришедшая навестить меня перед выездом в церковь королева. – Это самый важный день в твоей жизни!
Но даже ради нее я не смогла заставить себя улыбнуться.
Ее величество взмахом руки отослала портниху и горничных, и мы остались в комнате вдвоем.
- Ты хорошо себя чувствуешь, дитя мое? Ты чересчур бледна. Я понимаю – любая девушка испытывает волнение перед таким событием, но…
Я не выдержала и разрыдалась. В этих слезах было всё – и отчаяние, и обида, и несбывшиеся надежды на встречу с Артуром.
- Прости меня, девочка, что не смогла тебе помочь, - я почувствовала руку королевы на своем плече. – Поверь мне – я пыталась поговорить с его величеством, чтобы свадьба была если и не отменена, то хотя бы отложена на достаточный срок, который позволил бы тебе лучше узнать жениха. Мне кажется, король и сам уже сожалеет о своем поспешном решении, но поскольку оно было объявлено, то отменить его он не в силах. Прошу тебя – не суди его за это слишком строго. Ему казалось, он действует в твоих интересах.
- Ваше величество, позвольте мне удалиться в монастырь! – я бросилась перед ней на колени. – Я не хочу выходить замуж за человека, которого совсем не знаю и не люблю.
Теперь мы плакали вместе. И это означало лишь одно – она не сможет мне помочь.
- Дитя мое, ты сама понимаешь, что отменить сейчас свадьбу – значит, обидеть прекрасного человека, вся вина которого заключается лишь в том, что он проникся к тебе симпатией и искренне пытается тебе помочь. Когда ты узнаешь его получше, возможно, в тебе проснутся ответные чувства.
Я знала, что это невозможно, но не стала ей возражать. Я снова замкнулась в себе.
Кортеж, отправившийся из королевского дворца в главный собор Лимы, был настолько роскошным, что на него сбежались посмотреть, наверно, полстолицы. Белоснежные лошади – высокие, статные, с длинными гривами. Инкрустированная драгоценными камнями карета. И множество офицеров верхом впереди и позади процессии.
Я шла по ковровой дорожке к дверям собора и со всех сторон видела любопытные и завистливые взгляды. Даже в глазах Лорены я заметила отнюдь не насмешку, а плохо скрытое желание оказаться на моем месте.
 
И только стоявшая у самого входа сестра смотрела на меня с сочувствием, понимая и разделяя мою боль. Нам с Ви не удалось поговорить накануне, но это было даже к лучшему – я не хотела перекладывать на нее свои терзания.
Мой отец герцог Аранакский провел меня по центральному проходу мимо заполненных людьми скамей и отошел в сторону, оставив рядом с женихом.
Герцог де Ламберт в парадном одеянии, с огромным бриллиантом на накрахмаленной манишке казался еще более нелепым, чем обычно – как гадкий утенок, вдруг возомнивший себя лебедем.
Он заискивающе улыбнулся мне, но я не смогла ответить ему тем же. Ему придется понять, что для меня этот брак – вынужденный, и что он никогда не сможет рассчитывать ни на мою любовь, ни на мое уважение. И чем быстрее он это поймет, тем будет лучше.
Нас венчал сам лимский епископ – почтенный, седой. Он что-то говорил – что-то очень трогательное и важное, потому что все вокруг, даже король, утирали слёзы, - но я не слышала ни слова. И только когда взоры всех присутствующих обратились ко мне, я поняла, что должна ответить на тот самый главный вопрос, ради которого мы здесь собрались.
Я выдохнула «да», увидев облегчение на лицах жениха, его величества и моей матушки герцогини Аранакской, сидевшей в первом ряду недалеко от короля и королевы.
Через несколько минут церемония была окончена, и гости стали поздравлять нас: кто-то – искренне, а кто-то – по обязанности. Сначала к нам подошли их величества, и король вручил де Ламберту красивую шкатулку. Потом – мои родители. Я ответила на поцелуй отца и постаралась сдержать гнев, когда ко мне прикоснулась герцогиня. А вот Ви долго сжимала меня в объятиях, не обращая внимания на других гостей.
Поздравили нас и принцесса Камилла, и графиня де Вилье, и Сильвия. И еще множество других, даже совсем незнакомых мне людей. Мой теперь уже супруг принимал поздравления, радуясь и краснея от смущения, и это вызывало у меня еще большее раздражение.
Я взглядом отыскала в толпе графа Данзаса, и он в ответ на мой немой вопрос едва заметно кивнул. Наша договоренность оставалась в силе. Значит, король разрешил ему поехать с нами в замок де Ламберта – в качестве моего секретаря.
Стало чуточку легче дышать.
Мы с герцогом под приветственные возгласы вышли на крыльцо собора. Нас осыпали зернами пшеницы и лепестками роз.
На меня были устремлены тысячи взглядов, но я всё равно почувствовала тот, единственный, на который откликнулась сама.
Чуть в стороне, под огромным каштаном стоял Артур. Волосы его были спутаны, а лицо блестело от пота. Он тяжело дышал. И его гнедой красавец-конь едва держался на ногах.
Он не успел! Он совсем чуть-чуть не успел! Я не знала, что было бы, если бы он приехал хотя бы на час раньше. Думать об этом теперь не было никакого смысла.
Сердце ухнуло вниз и разбилось. Всё было кончено. Навсегда.
50. Дорога в замок де Ламберта
Мы с герцогом (даже в мыслях я не хотела называть его своим мужем) сели в карету и под восторженные крики толпы отправились в путь. Копыта лошадей мерно цокали по булыжной мостовой. Позади остались и друзья, и враги.
Мы выдвинулись двумя каретами. В первой ехали мы с де Ламбертом, во второй – девушка, которая должна была стать моей горничной в замке, и еще кто-то из слуг. Граф Данзас предпочел путешествовать верхом.
Герцог несколько раз пытался начать разговор, но я заявила, что церемония так утомила меня, что я предпочла бы немного поспать. Он не стал настаивать, и я закрыла глаза.
 
Я только сейчас осознала, что даже не помню, как его зовут. Кажется, Рауль. Священник в церкви называл его по имени, но я не слышала этого. Глупейшая ситуация!
Я утешала себя тем, что нам с ним не придется долго общаться. Когда мы остановимся на ночлег на постоялом дворе, я воспользуюсь первой же возможностью и сбегу в монастырь. Конечно, это будет уже не тот монастырь, в пансионе при котором я провела несколько месяцев – до того я не смогла бы добраться и за несколько дней. Но выбирать в моем положении не приходилось.