До пепла... (СИ)
Дамир чуть приподнял ее, так, что Тоня на его туфли и второй замерзшей ногой опереться вынуждена оказалась. А ему будто бы мало! Сжал с такой дикой силой, словно пытался в себя вдавить, реально одним целым их сделать! Нападает на губы Тони с такой нуждой сейчас, одному ему свойственной жадностью, напором! Точно варвар, что не подчинен никаким законам, кроме собственного права обладания всем, что захочет! Как же она соскучилась по нему! Вцепилась в плечи Дамира, обвила его шею рукой, кажется, царапая затылок, но Тоне уже без разницы!
— Я дико соскучился, моя птичка! — словно вторя мыслям Тони, вдруг выдохнул Пархомов ей в рот, прикусив нижнюю губу.
Ошарашил, что есть, то есть.
Вновь жадно с поцелуями набросился, будто, подобно самой Тоне, не имел сил прерваться! Дышал ею! И она задыхалась, если Дамир отстранялся, сама его дыханием дышала — одни легкие на двоих! Одно сердце, грохочущее где-то посредине между их грудными клетками…
Только вот боли в ее половине меньше не стало! Да и память не отрубило…
— Ты сам точку во всем поставил, Пархомов! — попыталась назад отшагнуть, на секунду отрезвило этой мукой, которой так и не сумела переболеть. Уперлась руками в его грудь.
Но Дамир не позволил. Глаза в глаза смотрит так, что притягивает, как тот чертов магнит! Не разорвать этой силы его влияния на Тоню, словно и не было последнего месяца. Следом за ней шагнул… Спасибо, в сторону стены. Мелькнула отчаянно-ироничная мысль, а в пропасть пошел бы следом? И тут же в голове ответом то, как он ей, распростертой по окну, говорил: «Не отпущу, упадем вместе»…
Мороз по спине… Или это от ветра? Ведь ушел уже раз, отпустил, предал доверие. Как теперь хоть чему-то верить?..
— Нельзя было иначе, птичка. Все объясню, обещаю, — хрипло выдохнул Дамир, и вновь на ее губы набросился, преодолевая сопротивление ее рук, забирая и воздух, и боль, и сомнения, все собой вытесняет!
А Тоня… Именно в этот момент не хватает сил ни на противостояние, ни на разборки. Как в ломке все эти недели жила, а теперь ей вновь дали дозу наркотика, которым оказался для нее Пархомов. И нет силы отказаться, не выходит отстраниться! Цепляется за него всем, чем может только, разве что зубами в язык не впивается!
Трясет обоих, забыли обо всем. Дамир ее губы ни в какую не отпускает, пирует ими, жадными руками все тело разом пытается обхватить. Притиснул к себе так, что Тоня и о холоде забыла, жар расплавляет каждую клетку! Обо всем ином некогда думать, этого момента бы не упустить! Хватает воздух в коротких перерывах, когда он прекращает губы терзать, дуреет от запаха его парфюма!.. Любимый!
Кто только? Мужчина или запах?.. Дамир. Не может сейчас саму себя обманывать.
Сама откидывает голову, чтобы ему легче было алчным ртом и колючими щеками до пульса добраться, заставляя гореть и сжиматься все узлом в животе. Не в состоянии сейчас отстраниться, несмотря ни на что! Даже если прямо здесь захочет взять ее, нет сил его отпустить! Дурман и безумие в голове…
— Охренеть!.. Ок, об этом я не подумала бы даже…
Тихий, придушенный возглас Эли разрушил, раскрошил этот кокон отчаянной нужды и тяги. Напомнил, что они не одни! Заставил Тоню вздрогнуть, вцепиться в плечи Дамира, уткнувшись лицом в его шею. Сама не осознала, как ему доверилась, за его спиной пыталась спрятаться, передышку получить, восстановить дыхание.
Пархомов же был не против, кажется. Крепко перехватил ее за пояс, продолжая прижимать к себе, как защищая от всего остального мира своей спиной. Благо, та была достаточно широкой.
Оглянулся, проверяя, видимо, кто там появился, хотя Тоня и так поняла. Лишь бы только подруга одна пришла…
— Вы — Эля, верно? Лучшая подруга Тони, — судя по всему, для Дамира тоже не было секретом, кто нарушил их уединение. И сориентировался он куда быстрее.
— Да… — почему-то смешно было слышать то, насколько подруга ошарашена.
Будто и вообразить себе никогда не могла, что Тоня с Пархомовым в состоянии связаться.
Ну вот же он — шикарный момент, чтоб одуматься! Вспомнить все, что пережила за последний месяц по вине этого гада! Залепить вторую пощечину, ту самую, для симметрии, о которой размышляла только вот, и гордо удалиться вместе с Элей обратно в зал… к жениху.
А Тоня не может! В голове тихий звон никуда не исчезает, и какая-то такая малообъяснимая дымка, словно флер счастья, окутывает сознание… От коньяка разум поплыл, что ли? Но ведь уже знает, насколько больно может быть! И это не отпугивает?! Что же она творит?!
— Спасибо, а то я смотреть на ее босые ноги не могу, не хочу, чтобы Тоня простыла, — как бы с усмешкой Дамир чуть развернулся, все еще прикрывая ее собой, и что-то взял одной рукой у Эли.
А до Тони только дошло, зачем он вот так ее держал: чтобы она на холодном полу не стояла, выходит?
Пархомов, блин! Слов нет… Вот что ей делать?!
Не верит ему, злится… И верит одновременно!
Не желает видеть!.. И пальцы на его плечах не в силах разжать, вцепилась мертвой хваткой, отступить не в состоянии.
Раздвоение личности…
Послушно обула туфли, когда Дам те перед ней поставил. Посмотрела на подругу теперь, хоть Пархомов все еще частично прикрывал ее плечом. Эля… Ну, она была в крайней степени удивления, если культурно описать. Но при этом умудрилась глазами «спросить», все ли у Тони нормально?
Что ответить, если она сама не знала?
— Я рискну попросить вас, Эля, прикрыть наше исчезновение с этого вечера. Совершенно не хочется кривотолков или шумихи, которая бы бросила тень на репутацию Тони, — тем временем, похоже, совершенно не растерялся Пархомов, понукая Антонину двигаться куда-то в сторону. Совсем не к стеклянным дверям. — А нам категорически нужно поговорить с ней, без того, чтобы отвлекали, — в такой знакомой ей манере «ледокола» одновременно продолжал говорить Дамир, распоряжаясь, по сути, обеими.
И тащил Тоню… в сторону пожарного выхода, оказывается! Двери как раз в торце балкона располагались, открытые, как и положено.
— Телефон она отключит, так что пока связи не будет, — добавил Дамир, уже протолкнув Тоню в проем двери, к лестнице, и она только сейчас осознала, что ее сумочка в его руках… Наверное, во время поцелуя подхватил, когда Тоня ни о чем не думала.
— Всего хорошего, Эля, — Дамир захлопнул дверь, и потянул Тоню по ступеням вниз, обхватив за талию. Что думала по поводу такой постановки вопроса подруга, видно уже не было.
Тоня заартачилась, ухватившись за перила.
— Ты в своем уме, Пархомов?! С какой вдруг радости решил, что я с тобой пойду?! — почти прошипела из-за дикой какофонии разноплановых эмоций, что так и бушевала внутри.
Дамир остановился на одной с ней ступени, охватив всю Тоню внимательным взглядом.
— Замерзла? — словно чуть виновато, поинтересовался он, пропустив мимо ушей ее вопрос. Скинул пиджак, одним четким движением набросив тот на плечи Антонины.
Ткань была одурительно теплой и приятной, пропахшей его ароматом. Действительно замерзла, хоть на балконе и не ощутила этого.
— Пархомов! Катись к черту, а?! — и все равно не поддалась на его уловки Тоня… хотя снимать пиджак совершенно не хотелось! Укуталась глубже, согреваясь.
Он заметил, блеснуло удовольствие в темно-синих глазах. Вытащил ее мобильный из сумочки и в самом деде отключил, проигнорировав возмущенный взгляд.
— Да, Тоня, — будто по взгляду ее это поняв, шумно выдохнул Пархомов. — У тебя есть причины быть злой на меня…
— Злой?! Да мне тебя прибить хочется!!! — прошипела от избытка эмоций.
Вот всегда так, умел Дамир разбудить в ней все самое неистовое и мощное!
— Не стоит, любимая, это уголовное преступление, — запрокинув голову, рассмеялся Пархомов, вновь увлекая ее вниз по ступеням.
А Тоня оказалась настолько дезориентирована тем, как он ее назвал, что в этот раз не сопротивлялась.
— Тебе не кажется, что ты мне кое-что побольше, чем приятное слово и невнятные оправдания задолжал?! — тем не менее не сняла Тоня претензий. — И, постойте-ка, еще же никаких объяснений и не было?! — фыркнула она, не особо охотно двигаясь под направляющим давлением его руки.