До пепла... (СИ)
Тут тоже ладилось не все и не сразу. Из-за того сбоя в налоговой, что вчера продержал Элю в учреждении едва не весь день (из-за которого они за обедом так и не коснулись темы Дамира, если откровенно, потому как подруга была сосредоточена на этой проблеме, а Тоня… не созрела открыться) была утеряна часть отчетов. Теперь их надо было повторно отправить в налоговую, а еще лучше, учитывая такую вот «нестабильность», привезти те лично. Разумеется, все эти отчеты в компании имелись и хранились, в их стране не особо полагались на надежность хранения данных в госструктурах и до сих пор все скрупулезно отражали на бумажном носителе. Но теперь с каждого отдела Эля попросила сдать все эти папки. Так что, Тоня в перерыве между встречами с клиентами только и делала, что рылась в бумагах, складывая папки в красивые стопки, стараясь успеть до обеденного перерыва, чтобы подругу не подвести.
Пару раз заглядывал Дэн, сверяя отчеты по общим контрактам для их отделов. Помог ей найти один отчет и даже забрал уже готовую стопку, мотивировав, «чтобы ей тяжести не таскать по коридорам, все равно и он несет Эле свои». Тоня не сопротивлялась, и правда своевременная помощь.
И уже когда она почти завершила, в дверь постучались.
— Войдите! — не отрываясь от бумаг, разрешила она.
— Добрый день, у меня доставка, — на пороге стоял курьер с огромным букетом роз в коробке, и еще какой-то коробкой, упакованной в серебристую бумагу.
Антонина улыбнулась, почувствовав дурной приступ непривычной радости и смущения. Не приходилось сомневаться, от кого эта посылка.
— Да, спасибо! — быстро подойдя к курьеру, она расписалась в ведомости и отпустила парня.
Поставила цветы на стол, а сама вскрыла подарок, уже не заморачиваясь, что это розы… На крышку была прикреплена небольшая карточка.
Черт знает почему, Тоня для начала заглянула в коробку, не читая, что там Дамир написал. Наверное, дай ей потом кто-то возможность выбрать, даже не приподнимала бы крышку, словно там споры сибирской язвы насыпаны. Но она не прочла послание, а открыла подарок…
На белой атласной подушке лежало колье. Красивое. И очень дорогое. Белое золото, желтое, розовое, бриллианты, напыление, огранка — все филигранно переплетено в идеальный шедевр. Да и эмблема известного столичного ювелирного дома не давала усомниться в стоимости… Вот только у нее сразу какое-то такое послевкусие появилось… Как подташнивать начало. И почему-то моментально очевидно, что это «откуп», прощальный дар…
Пальцами, которые стали дрожать независимо от ее мозга, Тоня захлопнула коробку и все-таки открыла записку.
«Спасибо, ты была великолепна. Здесь и поставим точку. Пархомов».
Странное чувство.
Абсолютное, полное непонимание ситуации, совершенно Тоне несвойственное.
Мир стал таким… словно размытым и далеким. В глазах поплыло.
А в голове звон. Будто он этими словами ей в висок выстрелил. И ведь попал, гадство! Разум взорвало обидой, гневом, неверием… А слова-пули отрекошетили от черепа и напрямую вниз, в грудную клетку, круша уже душу и сердце в ошметки. До спазма, до хрипа, до невыносимой обжигающе-холодной боли!
Разрывные, чтоб их!..
Глава 18
«Играя на грани фола,
Ты сделал больно мне снова.
Я знаю, что виновата сама…
Мне сводит душу и тело,
так сильно тобой заболела,
И вот температурю опять…»
Artik&Asti «Грустный дэнс»
Ее ступор и шок были настолько сильны, что Тоня никак не могла сориентироваться в окружении. Совершенно не понимая зачем, сорвала, смяла эту чертову записку… Коробку с колье автоматически торцом в шкаф засунула, туда, где все это время переставляла папки, словно спрятать пыталась, исторгнуть из реальности… Видеть ее не могла, трясло уже всем телом.
Прошла по кабинету два шага, обхватив себя руками за плечи.
Не понятно!.. Ведь вчера все было не просто хорошо, а идеально!
Так что теперь ничего не было ясно в случившемся! Это просто сон какой-то, дурной, нелогичный, абсурдный! Да он же еще вчера ревновал ее к Дэну так, что скандал устроил! Назвал своей… И тот взгляд!.. Тоня знала, что не придумала и не дорисовала в своем воображении чувства, которые пылали вечером в глазах Дамира!
Он подписался «Пархомов…»… Мысли налетали, сбивая с ног.
Как бы подчеркнул, что между ними не было ничего иного, кроме физической тяги. И она не настолько близка к нему, чтобы свободно обращаться по имени… А ведь все эти недели Антонина очень легко его Дамиром звала, и даже Дам…
И в памяти опять картинка того, как расстались ночью, его прикосновения, поцелуй, забота… Кожа горит в местах, где Дамир касался, пульсирует теплом… Не понимала!
Наверное, именно этот шок был повинен в том, что она сделала дальше, иначе, уверена же (!), гордость не позволила бы так унижаться! Действуя на каком-то автомате, Тоня схватила трясущимися руками свой телефон. Открыла их переписку… Несколько мгновений просто тупо смотрела на всю эту историю отношений, на количество его сообщений вчера, на последнее неотвеченное ее сегодня.
Это ли заставило на вызов нажать? Или странная, наивная и детская надежда, что она нечто не так поняла? И Дамир сейчас все объяснит, рассмеется из-за ее глупости, скажет, что не ожидал такой реакции на подарок. Ну как с тем браслетом было, который и сейчас на ее руке надет… Потяжелел внезапно, точно десять килограмм весить стал моментально, давит на кожу.
А в трубке гудки вызова терзают разорванную душу.
— Слушаю.
Сам тон Дамира, когда он все же ответил на ее звонок, словно сомневаясь, а стоит ли, послужил для Тони и ответом, и подтверждением. Будто бы и не этот мужчина вчера в ее тело врывался не в силах терпеть, пока поужинают…
— Не думала, что у тебя не хватит смелости и характера это все в глаза сказать… Пархомов.
Господи! Она понятия не имела, где силы нашла и на каком резерве выехала, сумев произнести каждое слово ровно и даже отстраненно. С разочарованием… Шок и тут помог? Может быть… Хотя обида была слышна, и на это Тоня никак не могла повлиять. С другой стороны, а разве права не имела на претензии? Имела, чтоб его скрутило!
— Я не люблю истерик, птичка, — холодно и совсем непривычно, как чужой человек, бросил Дамир в ответ.
Как сквозь зубы цедил, словно бы она его внезапно бесить и раздражать начала.
— Не переживай. Я тоже, — вдавив ногти в ладонь свободной руки… хмыкнула Антонина. Надрывный то ли стон, то ли всхлип прятала, но ему об этом знать не обязательно. — Да, с тебя желание, кстати, Пархомов. Помнишь? За тот балет, на который мне совершенно не хотелось. Я сообщу, когда выберу звезду. Письменно. Ты же всегда слово держишь, верно? — отключилась до того, как он успел бы ответить.
И… Запустила телефон в стену напротив со всей силы, вздрогнув от треска разбившегося аппарата. Истерика…
Закусила губу, ощущая себя так, будто сама сейчас взорвется, пойдет трещинами, как экран ее смартфона! Не осознавая, раскачиваться начала. В жар бросило.
Тяжело, в горле хрип душит, все то же треклятое непонимание держит в тисках сознание! Ничего яснее не стало! Все только хуже… Этот голос его — лучше бы не слышала!
В голове звенит, внезапная, невыносимая боль виски обхватила, давит, сжимает, словно и череп вот-вот лопнет, не выдержав. Грудь стиснуло, задыхается! Разорвать воротник блузы хочется, чтобы свежего воздуха глотнуть! Ухватилась, дернула, кажется, шею сама себе поцарапав ногтями в этом неистовом порыве.
В горле кислотой печет… И глаза жжет… Но и слез нет. Ничего… Только колотит, как в жесткой лихорадке.
Она горела! Обидой, злостью, непониманием и гневом! Такой невыносимой сейчас любовью к нему, что нутро выжигала, кажется, причиняя реальную боль. А Тоня ни закричать не могла, чтобы хоть часть этой муки из себя выпустить, ни разрыдаться — снаружи как льдом сковало… Подобно извержению вулкана, когда раскаленная лава на дно океана изливается или в ледниках…