Князь Барбашин (СИ)

Но вопросы политики, это одно, а личные интересы – это совсем другое.
В этот раз в гостеприимном доме орденского брата князя ждал ещё один человек. Это был сухопарый, ещё не старый мужчина, с весьма продолговатым лицом, в черных волосах которого, однако, уже пробивалась хорошо заметная седина. Звали его Амвросий Зеельбахер и был он самым настоящим алхимиком. Шонберг вспомнил давний разговор и нашёл-таки того, кто готов был покинуть орденские земли, если плата нового нанимателя его устроит.
Что ж, Андрей мелочиться не стал. Ему нужен был человек, хорошо разбирающийся хоть в какой-то химии. Потому что он, сколько бы не учил это предмет, помнил только формулу воды и спирта. Все эти гидраты и сульфаты были для него, как и большинства не связанных в работе с химией людей тёмным лесом. Уникумы, конечно, встречаются везде, но вот свою голову он этими молями не забивал.
Жалел ли он сейчас? Да. Потому как в формуле "к этой фиговине добавим азотной кислоты" сразу появлялось множество лишних вопросов, и первый из которых был, а как её получить, эту азотную кислоту?
Конечно, местный шарлатан не химик образца 21 века, но основы мальчишкам дать сможет. Главное, что бы он всякими философскими камнями им голову не забивал. Но тут просто придётся за этим внимательно проследить. Пока же он выслушал от алхимика требуемые условия и, разумеется, огласил свои. Которые не сильно задевали материальную составляющую контракта, но напрямую связывали её с учительской функцией. В общем, немец мог получить всю сумму, только если два его ученика смогут без его подсказок создавать нужные для Андрея химические соединения. Ну а как иначе, если сам в химии не в зуб ногой, а всезнающего интернета под рукою как-то не просматривалось.
И ведь, главное, нельзя было сказать, что как таковой химии на Руси не существовало. В области химико-практических и химических знаний Древняя Русь получила значительное наследие ещё от Византии, из которой и проникли различные рецептурные сборники, в которых имелись сведения о ремесленно-химических приёмах обработки веществ, упоминания о разнообразных веществах и тому подобное. Только была эта химия больше практической и применялась для конкретных целей: окрашивания тканей, создания красок, финифтей (эмалей), лаков и клеев, в ювелирном ремесле. Кроме того, существовали ещё и многочисленные лечебники и сборники фармацевтического содержания ("травники", "зелейники", "прохладные вертограды"), в которых описываются не только приёмы изготовления лекарств, но и некоторые химические операции, в частности операции 'перепускания', т. е. дистилляции, фильтрования, мацерации, кристаллизации и прочие. Но каких-либо целенаправленных исследований по химии вплоть до восемнадцатого века на Руси не существовало. Да и с научной литературой было тоже не очень. Московское правительство и духовенство препятствовали проникновению на Русь таких сочинений западноевропейского происхождения ("от неверных католиков") из-за всё той же боязни "ересей". И как, скажите, тут заниматься просвещением и развитием науки и техники, если собственная система боярско-церковного феодализма с его православно-схоластической идеологией и умственным застоем мешает и практически вяжет по рукам? Вот и приходится ходить по грани, потому как без этого ну просто никуда.
В общем, полный хмурых предчувствий и радужных надежд, Андрей покинул Кёнигсберг и повёл свою разросшуюся из-за присоединившихся орденских купцов эскадру через залив в море.
Возле Пиллау уже крутилась какая-то мелочь, но, сосчитав выходящие из пролива вымпелы, предпочла благоразумно скрыться, что говорило о том, что новой блокирующей эскадры поблизости не наблюдалось. Через сутки, когда вокруг было только море, прусские купцы отделились от конвоя и взяли курс на запад. Русский же караван не спеша пошёл домой, правда, по пути "Богатырь" и новоманерная лодья сделали крюк, заскочив в Лабиау, дабы проведать новых компаньонов фон Штайнов, а заодно прикупить обещанных жеребят-тяжеловозов. Море морем, но и про земные дела забывать не стоит.
 
Норовское встретило их радостным шумом и известием о том, что Киев – древняя столица – ныне вновь вошла под скипетр русского государя. Что ж, зная примерный расклад сил, Андрей и не думал, что поход не удастся. Хотя праздничный молебен в норовской церкви Иоанна Сочавского за удачное плавание и победу русского оружия заказать пришлось. Служба, на которую пришли не только компанейцы, вышла праздничной, так что не стоило удивляться, что из церкви она вылилась на пыльные улицы села и превратилась в шумное застолье.
И только Андрей в эти часы был хмур и задумчив. Время летело, а количество дел и не думало уменьшаться. Причём дела требовали одновременного его присутствия в самых разных местах. А ведь ему не разорваться на кучу мелких Андреек. Поэтому приходилось долго и нудно выбирать, какое из наметившихся дел более важно, оставляя остальные на своих помощников.
Вот и ныне, воспользовавшись тем, что каперскую грамоту никто не отменил, он принялся спешно готовиться к новому выходу в море, так как было одно дело, которое без него точно никто не совершит. Нет, оно не касалось высокой политики, но от этого было не менее важным для конкретно его планов.
  
Глава 10
 
Давно так Тимка-зуёк не волновался, как в этот осенний день, стоя перед высокой комиссией. Впрочем, зуйком его тоже давно уже не звали, да и Тимкой только близкие друзья и кликали, остальные же всё больше Тимофеем величать начинали. А на родной улице так и вовсе, присматриваться стали. А то как же, ныне-то он не шалопаем в глазах уличан предстал, а весьма завидным женихом. Только парню вот не до свадебок было. Заканчивался очередной этап его пока ещё недолгой жизни. А ведь всего-то два года прошло, как он робко переступил порог никому дотоле не известного гардемаринского училища, что открыла в Новгороде Русско-Балтийская торговая компания. Проведя лето на каперском корабле, поучаствовав в боях и даже получив свою долю от добычи (пусть и малую), думал Тимка, что учить его тут будут военным хитростям, а оказалось, что был он не прав. Точнее, не совсем прав.
Ох и бедная тимкина головушка, что только не пытались втиснуть в неё за эти годы. Нет, многое он и так знал, чай не один год в море хаживал, да морскому делу учился. Но про многое только в школе той и услыхал. Допустим, курс по звёздам держать да компасом пользоваться, и от старого кормщика научиться можно было, потому как вся навигация в открытом море именно на компасе и основывалась, а вот высоту светил мерить через тот же "посох Якова" или астролябию, про то деды не говаривали. Хотя, видел Тимка однажды у одного из кормщиков крест деревянный, через который он на солнце смотрел. Видел, да не понял тогда, что это такое.
Ну а со временем почувствовал, что штурманское дело ему больше по душе, нежели военное. Да и отношение к навигаторам в компании с подачи князя Барбашина (главного, хотя это и не озвучивалось широко, владельца Руссо-Балта) было особенным. Как говаривал сам князь: "хороший навигатор завсегда до дому доведёт". Вот только почему он при этом часто усмехался, никто не понимал. Ведь посыл был верным: ну какой из тебя кормщик, коли ты не ведаешь, куда судно идёт? Так что от занятий Тимка не отлынивал и с вопросами к учителям подступал смело, благо немецкий язык он тоже подтянул неплохо. И трудное дело корабельного вождения стало открываться ему новыми гранями.
А ныне обучение их было закончено и весь их поток (это снова князь словечко придумал, а уж потом у парней прижилось) пришёл сдавать выпускные экзамены. Сдавать комиссии, в составе которой были не только свои учителя, но и сам князь Барбашин, давно овеянный славой морских побед. Человек, который в морском деле разбирался не хуже старых кормщиков, хотя где и как он постигал его, было скрыто завесой тумана. Впрочем, глядя на то, как много нового и в большинстве своём взятого из немецких стран, введено было в компании, Тимка сходился во мнении с теми, кто считал, что князь учился у иноземцев. О том, что московские государи имели желание построить флот по иноземному образцу слухи по Новгороду ходили давно. Старики ворчали, мол, чем мы хуже немцев будем, но годы шли, а дело с места не сдвигалось и многие над теми разговорами уже втихую смеяться стали. Однако, сложив два и два, бывшие зуйки крепко уверовали, что зря старики злорадствовали. Не забыли бояре про думы те, а просто делали всё неспешно, зато основательно.