Князь Барбашин (СИ)

Пока его барка совершала поворот, Симон смог оглядеться и заметить, что и второй четвёрке повезло не сильно. Правда, один капер смог таки сцепится с торговцем, но остальным путь преградили охранники, которые точно так же, как и его противник, вовсе не спешили сцепиться в абордажной схватке, а расстреливали каперов с расстояния, вовремя отворачивая в сторону. Причём, как заметил Симон, бить русские предпочитали по парусам и рангоуту, стараясь лишить гданьские корабли хода.
Переведя взгляд, он заметил, что Киленканн уже вовсю старается вернуть управление над своей пинкой. И если ему в этом повезёт, то ближайший купец будет сильно и неприятно удивлён. Главное, чтобы русские не помешали товарищу. Кстати, а где они?
Вновь завертев головой, Симон увидел, что, пока первый враг уходил на циркуляцию, второй, уже совершив поворот, нацелился пройти мимо "Конкордии" с левой раковины. И это было весьма опасно, потому как в отличие от гданьчан, размещавших немногочисленные пушки в основном на баке, русские устанавливали основную массу артиллерии по бортам. А значит, они могли расстреливать его барку, находясь вне сектора ответного обстрела. Недолго думая, Симон сам рванул румпель и его "Конкордия" резко повалилась в сторону. Как оказалось, сделал он это весьма вовремя и прогремевший вскоре залп монструозных орудий пришёлся не в барку, а в море. Что ж, позиция была ясна. Русские собирались вести дальний бой, дожидаясь того момента, когда отвернувшие купцы достигнут берега, а гданьчанам выгоден был только абордаж. И бой между ними только разгорался.
Над морем, не переставая гремели пушки. Черными клубами дыма то и дело окутывались русские корабли. Гданьские корсары упорно сопротивлялись, стремясь улучить момент и сойтись-таки в абордажной схватке. Если позволяла дистанция, то с них на русские корабли сыпался град стрел, многие из которых были опутаны зажжённой паклей. Ведь огонь для насквозь просмоленного деревянного судна страшная штука! И чем дольше шёл бой, тем меньше противники заботились о сохранности возможных призов. Спустя всего пару часов их корабли выглядели уже не так красиво и элегантно, как в начале сражения. Многие паруса были порваны, сломаны мачты, продырявлены борта. Сбитые картечью люди падали с мачт и либо разбивались о палубу, либо тонули в морской пучине, ведь никто их спасением не заморачивался. На многих кораблях возникли пожары, с которыми пока ещё успевали бороться. Но вскоре появились и первые потери. Чуть в стороне неторопливо уходил под воду корабль командора. Часть его экипажа перебралась на захваченный торговец, а вот остальные теперь искали средства для спасения. Да только большой баркас оторвался ещё в начале боя, а в маленькой лодке, что стояла на палубе, всем места точно не хватит.
А на четвёртый час сражения уже многим стало ясно, что чаша весов начала клониться в сторону тех, у кого пушек было просто больше. Тем более что почти все купцы, что смогли избежать участи захвата, теперь уже еле виднелись на горизонте, обещая в скором времени войти в Пиллау и тем самым прорвать столь долго сохраняемую гданьчанами блокаду. И по уму теперь надо было просто уйти, вот только выйти из боя ныне стало куда большей проблемой, чем вступить в него. Чужие ядра за это время вволю поиздевались над каперскими кораблями, многим изломали мачты и почти всем порвали паруса, а без парусов корабли не могли ни изменить своего положения, ни уйти из-под обстрела и представляли собой лишь прекрасные неподвижные мишени, по которым продолжал хлестать картечный дождь. Спасаясь от которого, многие моряки просто бросались в море и теперь плавали вокруг, ухватившись за деревянные обломки.
Лишь трём каперам удалось сохранить движители в относительном порядке, и теперь они старались уйти от места столь неудачного сражения, оставив пятерых обездвиженных товарищей на растерзание победителям. Однако у русского командира на этот счёт были явно свои планы и скоро два быстрых хищника бросились в погоню.
 
И это был конец!
Догоняя своих более медлительных визави, они начинали осыпать их сначала градом ядер, а сблизившись, переходили на картечь и не прекращали огонь до тех пор, пока противник либо не спускал флаг, либо не превращался в разбитую лоханку с мёртвым экипажем, послушную воле волн. И лишь добив последнего, они приступили к осмотру добычи и спасению тех, кто ещё не утонул.
Два других корабля тем временем проделывали нечто подобное с теми, кто остался на месте боя. Лишь свою захваченную в начале боя лодью они пощадили и не стали избивать артиллерией, а просто оставили на потом. А когда разделались со всеми, то не мудрствуя лукаво, просто пристыковались к ней с двух сторон и быстро задавили любое сопротивление в зародыше.
И вот только тогда бой посчитали законченным и смогли приступить к подсчёту добычи. Те суда, что были более-менее целы, брали либо на буксир, либо приступали к установке временных мачт и парусов, ведь берег был совсем недалеко. А те, что дышали на ладан, предпочли затопить, предварительно опустошив. Перегрузкой заставили заниматься, конечно, пленных, а нежелающих быстро отправили живыми с привязанным к ноге камнем в море, наглядно продемонстрировав, что будет за любую попытку непослушания.
В результате в Пиллау конвойные корабли с призами прибыли под самую темень и, пройдя проливом, встали на якорь уже в заливе. А Андрей на шлюпке добрался до городка, который он помнил, как одну из баз флота и с нетерпением хотел осмотреть.
Что сказать? Селение рыбаков Пиле образовалось ещё в 14 веке. Небольшая деревенька занималась отловом, маринованием и перерабатываем рыбы, включая и осётра. А отлов осётра и его последующая переработка были государственной монополией, отчего мастера осетрового дела и их подручные считались государственными служащими и были наиболее влиятельными из жителей Пиллау.
И всё же селение долгое время было не сильно большим, так как проход из моря в залив в те времена был севернее, там, где возвышался замок Лохштедт. Однако природа, как известно, не почивает на лаврах и 10 сентября 1510 года сильный шторм создал новый пролив, соединивший Балтийское моря с заливом Фриш Гафф. Этот пролив был уже шестым в ряду прорезавших Балтийскую косу. Но если остальные к этому времени либо обмельчали, либо были занесены, а пролив у Бальги так и вовсе был перекрыт вбитием свай по решению купцов из Гданьска, чтобы воспрепятствовать торговле Ордена, то к этому проливу рыцари сразу проявили пристальное внимание. Чуть погодя он был углублён, и стал доступным для всех морских судов. Именно это и сыграло решающую роль в дальнейшем развитии Пиллау, которое с появлением пролива стало очень важным транспортным узлом. Ведь через него теперь проходил основной транзит из городов Кёнигсберга.
Сам осмотр князем "достопримечательностей" Пиллау продлился недолго и показал, что поселение до сих пор не сильно отошло от деревни, хотя и стало разрастаться. Но до известного ему Балтийска было ещё очень далеко. Волею судьбы он оказался в самом начале его истории. Заглянув напоследок в местную харчевню и отведав неплохо приготовленные дары моря с местным пивом, Андрей вернулся на корабль, а утром караван снялся с якорей и спустя несколько часов вошёл в устье Преголи, чтобы ошвартоваться у причалов Кнайпхофа.
Разумеется, прибытие столь внушительного конвоя не осталось без внимания горожан. Давненько в город не захаживали корабли с Балтики, и гавань его была практически пуста, если не считать корабли с тех городов, что находились на побережье самого залива. А ведь в городе скопилось достаточное количество товаров и цены на многие безбожно упали. Так что русские торговцы попали в нужное место в нужное время.
Летнее солнце стояло высоко над головой, и в городе было очень жарко. Людей одолевали духота, пыль и насекомые. А так же тревога, ведь польская армия стояла чуть ли не под стенами орденской столицы, и поляки смогли обстрелять даже островной Кнайпхов, нанеся этой части Кенигсберга приличные разрушения. Андрей, стоя на юте "Богатыря", с интересом разглядывал стены не сохранившегося замка и заполненную чуть больше, чем на половину причальную стенку. Однако жизнь в порту из-за блокады вовсе не замерла. Несколько коггов выгружали свой нехитрый товар. Барки и лодки под парусом и на веслах сновали по реке. По гладким доскам набережной катили груженые телеги. Грузчики волокли на себе тюки и ящики, с грохотом катили бочки, ржали лошади, протяжно скрипели колеса повозок. И всюду громоздились тюки и бочки.