Князь Барбашин (СИ)

С утра корабли вошли в реку. На баке привычно уже стоял мореход с лотом, хотя в основном глубина тут была две сажени, а максимальная доходила и до семи, что при осадке "Новика" в сажень с третью давало хорошую свободу манёвра. Скорость течения была где-то полверсты в час, а потому четыре версты от устья до пирса, пользуясь дневным бризом, прошли быстро. Когда корабли были надёжно пришвартованы, Андрей принялся с интересом изучать каменно-кирпичные укрепления городка.
Лабиау, раскинувшийся на левом берегу Дейми, оказался небольшим уютным городом, большую часть населения которого составляли рыбаки, ремесленники и огородники. Но именно в его замке в ближайшие дни предстояло вершиться истории. Оставалось лишь дождаться прибытия великого магистра. И тот не заставил себя долго ждать.
Гроссмейстер прибыл через четыре дня и сразу же принял Замыцкого "с великой честью". По окончанию первого раунда переговоров в замке состоялся пир в честь почётных гостей. Среди приглашённых оказался и Андрей, чей княжеский титул был высоко оценён местным церемониймейстером.
Вечером главный зал замка, нарушая его привычную однообразную тишину, наполнил весёлый шум, а с высокой галереи полилась давно не звучавшая тут музыка, развлекая многочисленных гостей. Поскольку братья рыцари считались монахами, то на женское общество на пиру Андрей не особо-то и рассчитывал, вот только Альбрехт давно уже показал, что не собирается вести жизнь в воздержании. Это простые рыцари и священники должны строго исполнять требования устава, а Великий магистр, как представитель высшей знати не обязан слишком строго придерживаться общих правил. Ведь он давал обет безбрачия, а не целомудрия. И рядом с ним на переговорах были лишь самые высшие сановники и преданные друзья. Так что на пиру присутствовали не только гости, но и гостьи. И если Замыцкому и было это не по душе, то виду он не подавал, всё же не в первый раз исполнял посольские дела и к нравам закатных немцев был уже привычен. Ну а Андрею было просто интересно.
Дамы были в длинных платьях, ниспадающих до самого пола красивыми складками. Большинство из них имело глухой ворот, но некоторые уже щеголяли оголённой шеей. Мода ведь не стояла на месте и, не боясь препон пусть и медленно, но проникала в самые удалённые уголки. Волосы дам были тщательно причёсаны и уложены в самые разнообразные пышные причёски, украшенные цветными лентами или золотыми нитями.
Мужчины на пиру тоже красовались отнюдь не в латах. И большинство из них всё ещё предпочитали носить длинные причёски, а лица большинства украшали бороды, хотя уже встречались и чисто бритые. Так что князь со своей аккуратно подстриженной бородкой, одетый в короткополый, слегка приталенный кафтан из тёмно-синей камки с серебряной оторочкой и высокими, почти до локтя манжетами, украшенными вологодским кружевом на их фоне выделялся не сильно.
Блеск золота, серебра и драгоценных камней, приятное сочетание цветных тканей различных оттенков, создали в зале яркую и необычайно жизнерадостную картину. Гости весело общались, слышались приветственные крики, когда в дверях появлялся кто-то новый. Церемониймейстер одним за другим объявлял о приходе всё новых и новых лиц. Андрея он представил как "его светлость, фюрст Барбашин, адмирал великого князя русского", чем сразу привлёк к его персоне повышенное внимание. Настолько, что вскоре он просто перестал запоминать всех, с кем его знакомили, пока его не представили брату и сестре фон Штайн, и тут князь, что называется, поплыл. И ведь не назовёшь новую знакомую писаной красавицей, но что-то в ней было такое, что заставило его обратить на неё своё внимание. Довольно высокая, статная девушка, распространявшая вокруг себя лёгкий фиалковый запах. Кстати, именно его-то и отметил первым делом князь, ведь он мало походил на запах духов, спрыснутых на давно не мытое тело. Сам Андрей, в виду отсутствия бани, воспользовался бочкой с горячей водой, чтобы смыть с себя "грязь дорог", но многие гости замка Лабинау видимо предпочли лишь утереться полотенцем смоченном розовой водой, а то и уксусом, да вылить на себя флакон другой духов. Но эта девушка благоухала запахом чистого тела, лишь слегка умащённого фиалковой водой.
 
А ведь в Европе уже вовсю набирала ход кампания о вреде бань и парилок. Ведь именно европейские медики планомерно отучали европейцев от них. "Водные ванны утепляют тело, но ослабляют организм и расширяют поры. Поэтому они могут вызвать болезни и даже смерть". И это на полном серьёзе писалось в медицинском трактате. А ведь со времён Рима европейцы любили мыться и в их городах, пусть и полных грязи и нечистот, существовали общественные бани и отдельные гильдии банщиков, в которые не так-то легко было попасть. Да что говорить, князь и сам знал одного купца из Штеттина, который предпочитал все торговые договора обмывать в бане под холодное пивко и хорошую закусочку. И даже хвастался, что года два или три назад провёл в парилке 211 дней, потому как сделки шли одна за другой. Вот только совмещение бани и борделя, да прилетевшая из Америки эпидемия сифилиса привели к тому, что наблюдавшие за последствиями медики и вынесли вердикт о вреде частого мытья. А тут ещё и повсеместная вырубка лесов внесла свою лепту, сильно подняв цену на дрова, а, следовательно, и на банные услуги. И за какие-то два десятка лет количество бань в европейских городах уменьшилось вдвое, а большая часть народа стала мыться куда реже, чем ещё их же родители.
Вот и до земель Ордена, если судить по запахам, витавшим в зале, долетели последние веяния и многие из гостей уже вполне восприняли новый взгляд на банные процедуры, отчего такие как Агнесс – а именно так звали девушку – и выделялись из общей массы.
Её брат, Юрген фон Штайн, как заметил Андрей, тоже кривил нос, когда мимо проходила особо пахнущая особа, что говорило об общем отношении в семье к делам гигиены.
Познакомившись с молодыми немцами поближе, Андрей быстро выяснил, что фрайхеры фон Штайны принадлежали к древнему германскому роду, и в более поздние времена их отнесли бы к так называемому старинному дворянству. В Прибалтике же они появились относительно недавно. Просто один из младших сыновей в поисках лучшей доли взял да и отправился в эти места во времена Тринадцатилетней войны. Ему повезло дважды: во-первых, он выжил в сражениях, а во-вторых у проигравшего войну Ордена просто не оказалось денег, чтобы оплатить услуги наёмников. И тогда капитул пошёл на нетривиальный шаг: он оплатил свои долги владениями погибших на войне рыцарей или землями самого Ордена, породив тем самым новый класс землевладельцев из третьих сыновей и прочих безземельных риттеров, от которых и произошли многие юнкерские семейства будущей Пруссии. Ну а фон Штайны с тех пор прочно осели в окрестностях Лабинау. Они не отличались большим богатством, но и откровенными бедняками тоже не были.
Юный рыцарь оказался приятным собеседником и слово за слово, они подошли к извечной теме всех мужчин, к оружию.
– Фи, кназ, – смешно сморщила прямой греческий носик Агнесса, быстро уставшая слушать, о чем ведут речь мужчины. Когда Андрей пояснил, как звучит его титул на родине, девушка принялась упорно называть его именно так, веселя своими попытками выговорить его правильно. – Почему все мужчины так любят много говорить об оружии, и так мало о поэзии? Это же скучно.
– Потому что мир не совершенен. Красотой гомеровского гекзаметра ещё никому не удалось отстоять ни жизни, ни свободы.
– А кназ читал Гомера?
– А почему нет? В конце концов, Русь никогда не теряла связи с Константинополем, пока в нём правили православные императоры. А я ведь воспитывался при монастыре. Так что мне посчастливилось прочесть множество книг. И поверьте, фройлен, вы даже не представляете, как много.
– Но всё одно, обсуждать любит грубую сталь.
И Агнесса, гордо задрав голову, отошла к подругам, оставив Юргена краснеть, а Андрея улыбаться.