Добро Пожаловать На Темную Сторону (ЛП)

Капли пота выступили у меня на лбу, когда я мучительно медленно развела ноги в горизонтальное положение. Быстрым, осторожным движением запястья моя юбка упала на землю, и я повисла на шесте, как богохульное рождественское украшение, изобилующее извращенной символикой, дева, распростертая на алтаре греха в нечестивом приношении.
С колотящимся в ушах сердцем я обхватила ногами шест достаточно туго, чтобы выдержать свой вес, и перевернул туловище вверх. Это была крайне неудобная поза, но я наблюдала, как Руби делала это в течение нескольких месяцев, и знала, насколько эффективной она может быть, когда женщина выставляет грудь вперед и легким движением пальцев расстегивает лифчик посередине.
Я чувствовала, как горячий свет и еще более горячие глаза мужчин в моей аудитории обжигают нежную кожу моих грудей. Большие красные чебуреки с блестками, которые я носила, скрывали мои соски, но отражали свет таким образом, что мои груди выглядели еще более чувственными — наглядное определение греха.
Мой разум давно перестал быть разумом девушки, может быть, когда я проснулась тем утром в больнице с пулевым отверстием в костях и раком в крови. Но мое тело уже несколько лет тоже было женским: щедро округленные изгибы, отделанные кремовым атласом, который в розовом свете сиял, как пресноводный жемчуг.
Внезапно музыка прекратилась, и неразборчивый крик возвестил о возвращении основного света. Я соскользнула с шеста на мышечной памяти, моргая глазами от внезапной смены резкого света прожектора на теплое свечение над головой.
— Спускайся сюда, — приказал Зевс.
— Пошел ты, — огрызнулась я, взбешенная его гневом. — Ты можешь командовать своими байкерами, но не мной.
Он двинулся вперед, быстрый и смертоносный, как огромная черная пантера, когда пришел за мной. Я была настолько отвлечена, что не нашла времени отступить, как следовало бы. Когда он добрался до конца сцены и замахнулся одной огромной рукой, чтобы схватить меня за бедро и опрокинуть через сцену, я свободно упала ему на плечо, и я закричала.
Он шлепал меня одной рукой, в то время как другой удерживал меня.
— Тихо.
Я ударила кулаками по спине.
— Отпусти меня, придурок!
— Нужно остаться? — спросил Мут своим высокопарным, грубым голосом.
— Да! — я закричала в то же время, как Зевс прорычал:
— Нет. Уходи и запри за собой дверь.
Сильная дрожь пробежала по моей коже от этой угрозы.
— Буду снаружи на всякий случай, — сказал Мут через несколько секунд с легким предупреждением в голосе.
Меня согревало то, что он беспокоился обо мне, так же как и пугало то, что у него были причины для беспокойства.
Зевс, возможно, кивнул бы, но мы снова двигались к его кабинке, и когда он грубо опустил меня на скользкую красную поверхность, мы были одни. Я попыталась встать, но он был там, нависая надо мной, как дьявол. Его рот был скручен в плетеную розовую веревочку, когда он смотрел на меня сверху вниз, его серебристые глаза затмевала глубокая тень от нахмуренных бровей.
Я подпрыгнула, когда его рука ударила по столу рядом с моей головой. Он наклонился к ней, его мускулы вздулись, когда он наклонился низко, так низко, что я почувствовала его дыхание со вкусом виски в своем тяжело дышащем рту.
— Это то, чего ты хотела, маленькая девочка? Ты хотела посмотреть, что произойдет с комнатой, полной мужчин, когда ты разденешься? Хотела посмотреть, как они пыхтят и вожделеют тебя?
Я захныкала, потому что его большое, горячее тело было почти прижато к моему, и маленький кусочек пространства, который он сохранял между нами, был таким же возбуждающим, как и контакт всего тела. Сама того не желая, я выгнулась в этом пространстве, мои соски царапали тонкую ткань его футболки по твердым мышцам под ней.
Он положил руку мне на низ живота, чтобы успокоить меня, его грубые пальцы медленно прошлись по всему обнаженному промежутку моих бедер.
— Знаешь, что я там увидел? Ни твои сиськи, ни твоя задница, ни то, как ты работала с шестом, словно была рождена для танцев. Нет, только не я, малышка, потому что я для тебя не просто какой-то мужчина. Видел шрам только здесь. — Его пальцы царапали мою кожу, когда он провел рукой вверх, между моих грудей, чтобы она могла остановиться чуть выше одной груди, над моим бунтующим сердцем, поверх моего сморщенного шрама от огнестрельного ранения.
 
— Видел все эти волосы, — сказал он темным, восхитительным рыком, который вибрировал в его руке и касался моей кожи, когда он перемещал ее вверх по моей шее, угрожающе дергая за локоны. — Вспомнил, как ты переживала из-за того, что потеряла все это, и как чертовски рада была получить их обратно. Видишь, ты осталась верна себе и с тех пор не стриглась. Мне нравится длина, нравится цвет, но больше нравится их вес, потому что я знаю, что они значат для тебя.
Я не понимала, что он делает. Его поза была угрожающей, и он был явно зол на меня, но его рука на мне была сексуальной, сводящей меня с ума, когда его пальцы ритмично отпускали и дергали мои волосы, когда его большой палец проводил вверх и вниз по моей яремной вене.
И он напоминал мне о нашей истории, как будто это имело для него значение, как будто он мучился воспоминаниями так же, как и я. Что не могло быть правдой, иначе он не игнорировал бы меня последние три недели.
— Что ты делаешь? — прошептала я, глядя на него широкими, немигающими глазами.
Он придвинулся еще ближе, так что его губы шепотом коснулись моих, и я увидела только его безумно красивые глаза с густыми ресницами.
— Соблазняю тебя как следует.
— Что?
Я задохнулась, когда его зубы впились в мою нижнюю губу и зашелестели по ней.
— Ты слышала меня.
Я сглотнула.
— Ты трахаешь меня.
Его усмешка была горячей на голой коже моей шеи, когда он наклонил мою голову, запустив руку в мои волосы, и резко укусил меня в место соединения горла и плеча. Он улыбнулся мне, когда я вздрогнула.
— Нет, но я, черт возьми, планирую это сделать. Ты хотела, чтобы я прикоснулся к тебе, Лу, ты хотела искусить гребаного зверя? Что ж, вот он. А теперь скажи мне, был ли кто-нибудь внутри этой молодой, свежей киске, Лу? — спросил он меня таким тоном, который предполагал, что лучше бы ответ был отрицательным. — Кто-нибудь растягивал тебя так сильно, что ты горела, но тебе все равно нравилось?
Я тяжело дышала, но когда одна из его больших, горячих рук обхватила мою прикрытую трусиками половую щель и он шлепнул ладонью по моему клитору, я с трудом перевела дыхание.
— Ответь мне.
Я чувствовала его приказ до самых костей, потому что он помог мне сформироваться. Его слова, написанные чернилами на бумаге, были моей Библией, его внимание — местом для медитации, а его руки на моей коже? Те самые руки, о которых я мечтала каждый день на протяжении десятилетия. О которых я молилась с большим рвением, чем о всех добродетелях, которым меня учили поклоняться в церкви. Они были моим высшим благословением.
Мои мысли перекатывались, как расшатанный шарик, в моей сексуальной голове, но я все же нашла в себе смелость сказать:
— Почему бы тебе не выяснить это самому?
Рычание вырвалось из него, в воздух между нами. Я смотрела в его глаза, пока они бушевали, вздымаясь, как небо, осажденное самим собой.
— Помни, что ты просила об этом, малышка, — приказал Зевс, его лицо исказилось от желания, и все, что я могла видеть, когда он склонился надо мной. — Ты умоляла меня прикоснуться к твоей хорошенькой маленькой киске, и теперь я не собираюсь останавливаться, пока я не почувствую такой вкус и он не потечет с моих пальцев, как мед.
Его сильные пальцы сжались вокруг моей шеи, когда я напряглась против него. Прижатый к столешнице, как бабочка, раздвинутый на ширину бедер между моими ногами и удерживаемый рукой у моего горла, а другой глубоко вдавленный в чувствительное место над лобковой костью. Я был совершенно беспомощен, в плену у человека с предупреждающими ярлыками, вшитыми в самую подкладку его души.