Их невинный подарок (СИ)

– Что вы собираетесь делать? Не надо, - облизываю пересохшие губы, ерзаю, стараясь отодвинуться. – Клаус, хватит! Я ничего не сделала…
– Ты пыталась сбежать, красивая. И это плохо. А ещё лжешь старшим – это ужасно. Разве таким манерам тебя учили?
Мотаю головой, задыхаюсь. Подушечки пальцев мужчины мягко надавливают на внутреннюю сторону бедра. Будоражат нежную кожу, вызывают мурашки.
Мне кажется, что я попадаю в эпицентр вулкана. Лава лижет кожу, растекается по венам. Всё горит и пульсирует, сжимается от напряжения. Невыносимо ждать и бояться.
Страх горьким привкусом оседает на языке. Прикусываю губу до крови, боясь пошевелиться. Кажется, что тогда всё произойдет быстрее. Или так лучше? Сразу, полностью и перестать дрожать?
– Клаус!
Всхлипываю, когда он задевает резинку трусиков. Не трогает слишком интимно, просто добирается до нижнего белья. А меня уже колотит, накатывает фантазией, что со мной сделают.
Их здесь двое.
В тесной машине.
Глушь, где не проезжают другие люди. Вроде основное шоссе, но в такую погоду – пустынное. Ветер завывает из-за открытых дверей, пускает холодок по спине.
Невольно прижимаюсь сильнее к Нику, стараясь согреться. Он теплый, а мороз кажется страшнее. Или нет? Ничего не понимаю, путаюсь. Окончательно теряюсь, когда губы Ника цепляют мою мочку.
– Будь хорошей девочкой, красивая. Не мешай мне и скоро окажешься дома.
– Я не хочу… Не хочу домой и к братьям, - выпаливаю, сжимаясь. – И не буду ради этого хорошей или правильной или…
– Послушной? – Клаус усмехается, захлопывает дверь в машину. Увеличивает капельку тепла, от которой я млею. – Закрой дверь, Ник, нашей красавице дует.
Смущаюсь. Мужчина произносит «красавица» как что-то плохое, сродни «принцесса» или «капризная девица». А ещё теряюсь от мысли, что Клаус заметил, насколько я замерзла.
Вздрагиваю из-за громкого хлопка, а после ещё раз – из-за ладоней Ника. Он рывком тянет моё пальто вниз, спускает рукава до локтей. Обездвиживает таким простым способом, потому что у меня не получается выпутаться.
Клаус продолжает свою пытку. Ведет вдоль резинки трусиков, задевает её, а после отпускает. Всё внутри подрагивает от этого, заряжается вибрацией. И к лицу приливает волна жара, словно кто-то включил печку на максимум.
Пальцы мужчины рисуют причудливые узоры, а у меня душа обрывается. Ощущение, что вот-вот что-то случится. Как замершее напряжение в груди. От которого не избавиться.
– Пытаешься быть честной? Уже хорошо.
Ник кивает, а его подбородок вжимается в обнаженное плечо. Щетина колет кожу, от чего этот странный жар ползет ниже. По груди и животу, вспыхивает новой силой под пальцами Клауса. А после разливается кипятком по лону.
Пытаюсь зажаться, свести ноги, но мужчина не позволяет. Резко сжимает бедра, придавливает их к креслу. Жмурюсь от мысли, как я сейчас выгляжу. Полулежу на Нике, в его объятиях. А другой мужчина разводит мои ноги, может узнать цвет белья.
– Честной? – переспрашиваю, заикаясь. В голове звенит, мысли и реальность скрыта за плотным туманом. – О чем вы?
– О том, что не спешишь к своим сводным братья, - Клаус наклоняется ко мне, а я задерживаю дыхание. Смотрю внимательно, словно мужчина – дикий зверь. И сейчас бросится. – И у меня к тебе встречное предложение, Карина. Маленькая сделка.
– Какая?
– Будь послушной и тогда не попадешь к братьям слишком быстро. Мы можем их позвать в дом Давида, куда сейчас направляемся. А можем не звать.
– И, - Ник трется щетиной о мою шею, а после этот путь повторяют его губы. Короткие прикосновения, пока мужчина не касается моего уха. – Новый год проведешь без них. Зачем звать их в метель?
– А вам зачем это? Что вы… Что вы хотите за это?
– Не переживай, никто не покушается на твою невинность. Но не спорь, красивая, и прими своё наказание. А мы пойдем тебе на уступки.
Несмело киваю, не знаю, что ожидать от этих двоих. Только мои сводные братья пугают куда больше. Кто знает, что они сделают со мной? Как именно будут учить… А ведь у них полный карт-бланш на меня. А Ника с Клаусом сдерживает то, что мне нельзя вредить.
 
Как бы отчим не относился ко мне и что бы не планировал – это его же закон. И несколько часов спокойствия уже чудо. Немного отвлечься, подумать, построить план…
Может, сбежать ранним утром?
– Умница, - Клаус улыбается широко, как-то даже тепло. – Правильное решение, красивая.
Мне так не кажется. Мне кажется, что сегодня я совсем не способна принимать правильные решения. Но просто жду своего приговора и его исполнения.
Я уже согласилась, пути назад нет.
Есть только чуть холодные ладони Клауса, с чуть шероховатой кожей. Он касается едва-едва, вызывая щекотку. Только сейчас это похоже на колючки и шипы, которые проносятся внутри.
Раздирают всё до крови, от чего кружится голова. И дыхание Ника, его губы за ухом – как новая доза, волна. Не хочу на это смотреть, но лишь чувствовать – ещё хуже.
Всхлипываю, когда Клаус всё-таки дергает ткань трусиков ниже. Медленно тянет, но почти сразу отпускает. Он лишь немного их сдвинул, тонкая полоска стринг все ещё врезается в кожу.
– Какой сюрприз, красивая. Носишь развратное белье? Неожиданно.
– Я не…
– Насколько развратное? – грудь Ника вибрирует подо мной от тихого смеха. – Расскажи мне, Карина. Ты ведь обещала всё сделать.
– Вы… Вы специально меня смущаете!
– Естественно. Как ты думаешь, ты бы смущалась меньше, вытяни мы тебя из чужой машины?
– Или поймай в лесу за заправкой?
– Или забери мы тебя с квартиры подруги? Ты должна знать, что будешь платить за свои ошибки смущением. И с каждым разом…
– … Наказания будут только хуже. Это понятно?
Не могу произнести ни слова. Прост киваю несколько раз, представив, что ещё придумают мужчины. Или если бы они действительно это сделали… Искали бы меня у подруг, вытащили у всех на глазах.
– Так ответь на вопрос, красивая.
– Черные стринги, - выдыхаю, стараясь не сгореть от смущения. – Просто…
– Просто жалкие веревочки, которые ничего не прикрывают. Или ты надеялась, что кто-то заметит это на приеме. Проверит?
– Нет!
Меня колотит от того, что Клаус касается моего белья. Проводит по лону, скрытому за тонкой тканью. Словно действительно проверяет, насколько трусики ничего не скрывают.
Мужчина ведет вниз и вверх, едва надавливая.
Касается между ног, где влажно и жарко. Раскатывает мою смазку по клитору, вниз ведёт. Касается самого входа, а я не могу его остановить. Только не сейчас, не в эту секунду.
Надавливает, но не входит. Дразниться, распаляет, а затем замедляется, выжидая моего стона. Снова и снова, пока я не начинаю трястись, хватаясь за Ника. Меня колотит, незнакомые чувства накрывают с головой.
Ник касается моего лица, разворачивает к себе. Я каждой клеточкой чувствую тепло его рук. Разрываюсь между ощущений. Как мужчина мягко касается губ, обводя контур.
И как Клаус касается так же мучительно-медленно. Словно распаляет огонь внутри, заставляет задыхаться от ядовитого дыма. Теряю голову от этих касаний, не могу ничего произнести.
Только ловлю губами воздух, стараюсь выжить.
Ладонь Ника сползает ниже, обводит ключицу и касается груди. Сквозь платье, не сжимая и не давя. Просто трогает, снова с проклятой приставкой «едва».
Эта невесомость убивает, скручивает нервы. По телу пускают электрические разряды, от которых сердце останавливается. Внутри всё сгорает от этого, все провода и предохранители.
Я чувствую, как между ног становится влажно. Неправильно, аморально и порочно влажно. Страшно, что и Клаус это почувствует. Но вместо этого мужчина прекращает пытку.
Стягивает мои трусики полностью, оставляя их на щиколотках. Свожу колени, стараясь прикрыться. Моё платье задрано, белья нет. И мужчина может увидеть…
– Приподними ножки, красивая, нужно избавить тебя от этого, - выполняю приказ, после которого Ник обводит вышивку на груди. Останавливается аккурат после горошинки, задевая её. – Можешь ведь, когда хочешь. Это побудет у меня.