От Андалусии до Нью-Йорка

 
Лирическое отступление
 
Справедливости ради отмечу, что в этом деле — изучении и переводе на арабский язык античных научных трудов Хисдай был не пионером, а лишь продолжателем багдадской традиции. С конца VIII века там в Багдаде занимались переводом и изучением античных научных трудов, а также трудов индийских и персидских ученых. Со второй четверти X века культурное значение Багдада идет на убыль. На смену ему приходят на западе Кордова, а на востоке Бухара (но в Бухаре возрождается уже не арабская, а персидская наука и литература).
 
Но и в более специфическом, еврейском плане он покровительствовал научной деятельности. Он создал и содержал на свои средства высшую еврейскую духовную школу в Кордове. По его приглашению туда съехался со всего мира цвет раввинской мысли. Стал знаменитым составленный там словарь древнееврейского языка.
Но в историю Хисдай вошел не благодаря вышеописанной деятельности. Прославился он тем, что, узнав от византийских послов или от купцов, торгующих с дальними странами, (а, возможно, и из арабских географических сочинений) о существовании иудейского (Хазарского) царства к востоку от Византии, он попытался вступить в переписку с хазарским царем Иосифом. Он послал Иосифу письмо с вопросами о Хазарии. Иосиф ответил. Так возникла эта знаменитая переписка, вызывающая много споров. Собственно, письмо Хисдая особых споров не вызывает, спорят об ответе Иосифа. Большинство ученых считает его ответ историческим фактом. А меня заинтересовало письмо испанского министра. Ибо в письме своем он просит подтвердить существование еврейского царства, так как христиане и мусульмане вечно говорят евреям, что они (евреи) — люди без родины, в чем видят доказательство Гнева Божьего на евреев. Вот так-то! Можно быть могущественным человеком в веротерпимой стране, быть в отличных отношениях с правителем, и все-таки дадут почувствовать, что ты еврей!
  
Глава девятая
 
Конец прекрасной эпохи
 
Кордовский Халифат достиг вершины своего развития уже после смерти наших знакомых Абдурахмана III и Хисдая. Это произошло на рубеже X и XI веков, в правление Аль Мансура («Победителя») — грозы христиан Северной Испании [8]. А затем, в начале XI века, после периода смуты, Халифат рассыпался на 23 части. Таким образом, стабилизация, наступившая при сильных правителях — Абдурахмане III и Аль-Мансуре — оказалась недолгой. Стоило центральной власти ослабеть, все старые противоречия всплыли. Особенно яростно враждовали друг с другом славянские и берберские военные кланы (см. главу 7).
Всем нам известно, что это случается — государство, кажущееся могущественным, вдруг рушится. А уж в Средние века это случалось сплошь и рядом, и вовсе не всегда было шагом назад в развитии той или иной страны. Но в случае арабской Испании это событие стало роковым. Поначалу так, впрочем, не казалось. Наступившая эпоха получила название «Таифа» — княжества. Эти княжества вели между собой частые войны. Но во многих из них к власти пришли просвещенные правители, так что культура продолжает развиваться. Иногда провозглашались недолговечные республики. В этой борьбе на первое место выдвинулась Севилья, оттеснив Кордову. Там, в Севилье, возник блестящий двор, и местные эмиры (князья) меценатствовали, подражая ушедшим в историю халифам Кордовы. Другие эмиры пытались подражать Севилье. К евреям отношение тоже было терпимое. Вообще, положение напоминает мне ситуацию в Италии в эпоху Возрождения — небольшие процветающие государства, правители которых состязаются в меценатстве. Культурный подъем пока что продолжался. Именно в это время испанские арабы освоили производство бумаги. Это важное событие в истории культуры в любой стране.
 
Лирическое отступление
 
Раз уж я, пока что, хорошо говорю об арабах, то тут к слову сказать об их важном вкладе в мировую культуру — об их роли в распространении бумаги. Бумага, как известно, китайское изобретение. Она экспортировалась из Китая (караванами по «Великому Шелковому пути»). Но в 751 году арабы, победили китайцев в большой битве и взяли много пленных. Среди пленных оказались и мастера по производству бумаги, и, таким образом, важный китайский технический секрет был раскрыт. Арабы поступили разумно. Они поселили пленных китайских специалистов в ближайшем подвластном им крупном городе. Это был Самарканд. (По другим данным Багдад). Китайцев заставили обучить своему делу местный люд, и бумага начала свое победное шествие [9]. Она была не такой уж дешевой, как мы теперь привыкли, но, все-таки, много дешевле пергамента. В X веке она дошла до Средиземноморья, и именно она добила в Египте папирус. Вообще, подъем арабской культуры в немалой степени связан с бумагой. Христиане изумлялись обилию и дешевизне книг у арабов, пока не переняли у них этого искусства. Кстати, бумага часто изготовлялась ремесленниками-евреями и была важной статьей торговли еврейских купцов.
  
Но бумага не единственный пример продвижения на запад азиатских достижений арабами. Широкое распространение ислама в западной и центральной Азии, северной Африке и даже, на юге Европы (Испания и Сицилия) создало ситуацию облегчавшую контакты. Мусульманский купец приезжавший в самую дальнюю от его родины страну исламского мира, встречал там единоверцев, законы которых были ему привычны и на чье сотрудничество он мог рассчитывать. Да и арабский язык — «латынь востока» там более или менее понимали. Международная торговля и международная банковская деятельность (в которых евреи играли важную роль) испытывали расцвет, прежде неслыханный. Так что обмен товарами и знаниями шел быстрее, чем в доисламскую эпоху. Самое известное — продвижение на запад индийской цифровой системы (арабские цифры).
 
Для моего повествования важно, что арабы занесли сахарный тростник из Индии и прилежавших к ней стран на берега Средиземного моря. В Индии «чудесное растение, производящее мёд без пчёл», как говорили греки, разводили издавна. В IV века н. э. там научились делать и кристаллический сахар. Арабы, дошедшие в ходе своих завоеваний до Индии, быстро освоили эту сладкую отрасль экономики и распространили её. В VIII веке сахарный тростник достиг восточного Средиземноморья, а с IX века уже культивировался в арабской Испании. Как говорят историки, изучающие раннее средневековье: «Сахар следует за полумесяцем» (т. е. за исламом). К сахарной теме мы ещё вернёмся.
 
Историки отмечали особый блеск арабской литературы, как художественной, так и научной, в эпоху Таифа, ну а нас особенно интересуют достижения еврейской мысли.
Для начала, надо сказать пару слов об Ибн Гвироле, легендарном философе и поэте. О его «Источнике жизни» спорили в Средние века без конца, в том числе, и в христианском мире, где его считали арабским ученым. Книга была написана по-арабски. Но до нас дошла именно в латинском и ивритском переводах. Его религиозно-мистические стихи написаны на древнееврейском и ценятся религиозными евреями по сей день. А светские стихи он писал частью по-арабски, и они ценились всей арабской Испанией. Он ушел из жизни молодым. Видимо, был убит завистником-мусульманином (вариант Моцарта и Сальери). Легенда говорит, что убийца закопал его труп в саду под смоковницей. А она вдруг зацвела, хотя была середина зимы. Чудо привлекло внимание: дерево выкопали, чтобы исследовать странное явление. Тело обнаружилось. Убийца был изобличен и казнен. Пока еще за убийство еврея казнили. Но небеса уже начинали хмуриться.
Грозные события произошли в Гранаде — крупном городе испанского юга. Мы еще много будем о нем говорить. В описываемое время он был столицей одного из «таифа» (княжества). При дворе тамошних эмиров (князей) выдвинулся и стал визирем еврей Шмуэль ха Нагид. Своему возвышению он был обязан только своим личным качествам — начинал он мелким лавочником. При том даже не в Гранаде, а в провинциальном городке. Обратили на него внимание из-за его прекрасного почерка — в мусульманском мире всегда ценили каллиграфов. Он стал секретарем арабского вельможи и попал во дворец эмира. А затем сделал головокружительную карьеру. Блеснул способностями государственного человека — был финансистом, дипломатом и даже оказался хорошим военачальником. И как рыба в воде чувствовал себя в мире придворных интриг. Для нас важнее, что был он поэтом, комментатором Талмуда, главой тамошней еврейской общины, меценатом. Его авторитет признавали евреи далеко за пределами Гранады. Он покровительствовал Ибн Гвиролю. Написанное Шмуэлем ха Нагидом «введение в Талмуд» ценится до сих пор религиозными евреями. В общем, он как бы повторил Хисдая в масштабе княжества. А еще пишут, что при нем началось строительство знаменитой гранадской Альгамбры (дворцовый комплекс). Но то, что дошло до нашего времени построено позже.