Учитель под прикрытием (СИ)
Это решило дело. Простые люди, как правило, стороной обходят монастырь Инквизиции, и стражники явно обрадовались тому, что не им придется общаться с его обитателями. Один рядовой схватил студента за плечи, другой – за ноги, капрал пристроился сбоку, и вся компания заковыляла следом за мной.
[- В-вызывали?]
На лице аспиранта читался страх. Откуда? Неужели они начали его бояться? Ведь он уже говорил, что страх не для них. Что это они должны внушать страх, а не им… и кто? Тот, кто столько для них сделал и готов сделать еще больше! Тот, кто должен был стать им вместо отца и матери!
- Да, вызывал.
Раздражение прорвалось не только в голосе и выражении лица, но и в жесте, которым он набросил на комнату полог глухоты. Теперь их никто не может подслушать, а если бы и применил магию, то тем хуже для шпиона. Это в обычных заклинаниях подслушивающий просто слышит набор бессмысленных фраз – например, как кто-то обсуждает рецепт яблочного пирога или расписание факультативов на следующий семестр, а то и вовсе болтовню о жене и детях. В этом заклинании встроен так называемый зеркальник – он поражает шпиона глухотой, причем избирательной – например, он больше никогда не будет слышать, если кто-то обратится именно к нему. Или перестанет воспринимать голоса женщин. Или, наоборот, мужчин. Или слышит только громкие крики. Или… вариантов масса. Главное одно – нормально тот, кто вздумает сейчас подслушать разговор, больше никогда слышать не будет. Доказано. И аспирант, судя по выражению лица, распознал и заклинание, и встроенный «зеркальник».
- Идите сюда. Ближе.
Он подошел. Чары – чарами, но отрицать изобретательность шпионов не стоит. Можно, например, читать по губам, а держать двойное заклинание, да еще так, чтобы никто не почувствовал, то рядом творится волшба, слишком сложно даже для него.
- Да.
- Соберите всех. Срочно. В полночь. На нашем месте.
- Эм…
Что за выражение мелькнуло на его лице? Можно было бы прочесть мысли или активировать чар подчинения, но для этого опять-таки придется ослабить защитный экран или снять «зеркальник». Ладно. Он сам говорил о доверии.
- Вам что-то не понятно, Ложечников?
- Н-нет, все понятно.
- Тогда выполняйте. И…
- Понял, - тот попятился, - никому ни слова.
Дверь хлопнула быстрее, чем он успел добавить хоть слово. Да что с ними всеми творится-то? Ладно. Разберемся. Если произошедшее со студенткой Будрысайте их ничему не научило… кое-кого ждет, так сказать, повторение пройденного материала.
Подтянув к себе ежедневник – завел для солидности и чтобы внушить кое-кому ложную надежду на то, что он слишком стар, чтобы по-прежнему держать все в памяти, - он проставил сегодняшнюю дату, нарочно уточнил самое позднее время для начала лекции и записал:
{«Тема факультатива: повторение пройденного и закрепление изученного материала перед экзаменами».}
Вот так. Только мало, кто поймет, какой именно экзамен предстоит сдать его студентам.
***
В свою комнату я попал только за час до отбоя.
Да, вечерок выдался – просто кошмар.
Сначала пришлось тащиться в монастырь Инквизиции, там писать срочные запросы, прося встреч с начальством. Потом беседовать и доказывать уже на словах необходимость этих встреч – работа под прикрытием имеет свои сложности, про тебя просто кое-кто не знает! – затем, наконец, «теплое» общение сразу с двумя равно значимыми для меня людьми, пра Михарем и пра Тимеком. Дознаватель и наставник смотрели друг на друга с подозрением, и вызванные Наблюдающие только подлили масла в огонь. Спора и драки не произошло, но орали мы друг на друга… Я нарушил протокол, я поставил под удар следствие, я мешаю судебному процессу, я занимаюсь не своим делом, я… В общем, я услышал о себе много нового.
Однако, в конце концов, победило упрямство. Арестованный Ной Гусиньский был отправлен в тюремную больницу под присмотр помощника палача, который, как неожиданно выяснилось, заочно обучался в Колледже как раз по специальности целительная магия. Он все еще пребывал в шоке от моего заклятья – за что мне отдельно попало от дознавателя – и не мог адекватно воспринимать реальность. Очнуться ему предстояло в тюрьме и хорошо, если его сразу смогут допросить. А иначе не избежать осложнений и разбирательств со светскими властями. А кого в этом случае сделают козлом отпущения? Правильно, одного энтузиаста, который решил доказать, что следствие идет по ложному пути и за деревьями не видит леса.
В общем, только четыре часа спустя – даже четыре с половиной, учитывая, что нам пришлось прерываться на вечернюю молитву и трапезу, как предписывал устав монастырской жизни – все формальности были улажены. Я написал последнюю объяснительную – на сей раз для наряда дневной стражи, который все это время охранял арестованного вместо того, чтобы патрулировать улицы. В результате они опоздали на вечернее построение, и мне пришлось сопровождать еще и их, для беседы с капитаном стражи. Тем самым, кстати, капитаном, который пару дней назад провожал меня в морг.
Короче, до своей комнаты я еле дополз. Меня почему-то знобило, а удивленные и сочувственные взгляды встречных раздражали. Потом только понял причину – порванная куртка, заляпанные грязью штаны, листья и веточки в волосах… и обрядовый кинжал, который я не сунул в ножны, а просто запихнул за пояс.
Кое-как раздевшись, я рухнул на постель, проваливаясь в беспокойный сон. Меня куда-то волочило, дергало, я то проваливался в прорубь, где полуразложившиеся лоскотухи* с торчащими ребрами и оголенными костями рук хватали меня за всякие интимные места… то вдруг оказывался на дыбе, причем вместо веревок были раскаленные цепи, а лежал я на железном листе и к боли растягиваемых суставов добавлялась боль от ожогов. Кошмар, короче. В довершение всего, когда я был готов признаться во всем, что угодно, лишь бы это закончилось, явился пра Михарь и начал танцевать краковяк** в обнимку с нашей библиотекаршей, причем ламия кричала мне, чтобы я вставал и не валял дурака.
(*Лоскотухи – разновидность водяниц, по новой классификации относятся к нечисти, питаются утопленниками. Прим. Згаша Груви.
** Краковяк – здесь залихватский народный танец, сопровождаемый прыжками. Прим. авт.)
Крик. И стук. Нет, это уже наяву, а не во сне.
Стучат в дверь.
- Мастер Груви! Мастер Груви, вы там?
Это они мне? На голос Змеи Особо Ядовитой не похоже. Девушка.
- Мастер Груви?
- Да, я мастер Груви, - выпрямился, обнаружив, что во сне скинул одеяло и подушку на пол.
- Откройте, мастер Груви! – басовитого звона в голосе прибавилось. – Это срочно!
- Сейчас ночь…
- Откройте!
Стучали не только кулаками, но, кажется, еще и каблуками. В голове все гудело и дребезжало, как будто вместо мыслей там были фарфоровые и стеклянные сосуды. Все-таки удалось выпрямиться и добраться до двери, впустив запыхавшуюся дородную девицу, одетую только в наброшенную на нижнюю рубашку ученическую накидку. То и другое доходило только до колен, так что голые ноги, обутые в разношенные чуни, смотрелись странновато.
- Мне приснился сон, мастер Груви! – выпалила она с порога.
- Ну и что? – я еле проморгался, пытаясь вспомнить, где уже видел эту рослую девушку, которая легко сгребла меня за грудки и основательно встряхнула.
- Сон! Вы понимаете,{ сон! }
- А я-то тут при чем? Вам приснился я?
- Нет, но мэтресса Кит!
- Кто?
Сон слетел мгновенно. Я вывернулся из рук девушки, сразу вспомнив, и кто она такая, и где я ее видел. Агнешка Быченя, первый курс факультета ведовства. Та самая, которая буквально сутки тому назад перевязывала мне ногу.
- Рассказывай!
- А что тут говорить? – пожала плечами студентка. – Она мне стала сниться. Три ночи подряд. Сперва все мутное, как сквозь разведенное в воде молоко смотришь, а потом проясняется… Ну, вы не прорицатель вы не поймете. А это как на другой уровень переходить.