Щуки в море (СИ)
— А Лена что?
— Да разве она мне что скажет? Как партизанка в гестапо — «Да всё у меня нормально в школе, ничего не случилось».
«Нет, явно что-то нехорошее случилось», — напряжённо размышлял Алексей. — «Лена сегодня зайдёт пообедать, я её приглашал, но не буду выпытывать. Гордая она, от благополучненьких благотравителей помощи не примет, только от меня, да ещё от Данилы и девочки этой, которая рядом живёт. Как же её? Марина, по-моему».
— Римма, пойдём домой? — он заметил, что женщине уже стало намного лучше. — Только не торопись бутылку допивать, попробуй поспать сначала.
* * *
— Пали, это что, теперь наш дом будет? — восторженно ахнула Навепа.
— Получается, так… — ошарашенно пробормотал Паланир.
Уже подведённый под крышу дом был раза в два больше их старого, но даже не это поразило крестьянина — видывал он и большие дома в сёлах, для больших семей. Но каменная отмостка вокруг дома? И вымощенная камнем площадка между домом и большим амбаром с какими-то непонятными пристройками. И сложенная на площадке… черепица? Крыша из черепицы будет? Не всякому купцу по карману, а уж крестьяне, даже зажиточные, все соломой кроют. И камнем мостить — опять же редкое купеческое подворье в Ниметаре замощено даже наполовину!
— Добрый день, о-фенет[1]! — Манелисса, как всегда, появилась будто из ниоткуда. — Ну вот, готов для вас дом! Только крышу перекрыть осталось да столы с лавками срубить.
— Добрый день, ханисетль! Только черепицей-то зачем? — Паланир просто не знал, куда деваться от смущения. — Такое богатство — обычному крестьянину? Что я, сам соломой не покрыл бы?
— Соломы-то, видишь, нет! — Лесная Сестра обвела рукой хозяйство. — И такую крышу каждый год подновлять нужно, вот мы с Юллией и купили черепицу, чтобы ты об этом не заботился. Труда вам и без крыши много будет.
— Добрый день, о-фенет! — подошла Юля. — Навепа, бери маленьких, Лисси вам покажет дом. А тебя Тарсан зовут, правильно? — улыбнулась она старшему сыну Паланира. — Иди с отцом вон в ту пристройку!
— Что, даже это покупать не надо? — удивился Паланир, войдя в пристроенный к амбару сарайчик, где стояли два плуга, а к стенам были прислонены лопаты, вилы, косы и прочие крестьянские орудия.
— Даже это, — подтвердила Юля. — Не будет у вас времени по кузнецам ходить, мы заранее всё купили. Кроме метеланов, конечно.
— Да нанял я одного батрака, у него и метеланы свои, и плуг, — вспомнил крестьянин. — И поручил ему ещё пару метеланов купить, осталось только пахаря найти.
— Мирет нашёл уже, — подмигнула девушка. — Кузнец тинистарский, у него землетрясением всё порушило. После сева кузницу ставить собирается, поможешь?
— Ещё и кузнец свой? Ему что, мирет тоже что-то новое сделать поручил?
— Конечно. Вот, например, — Юля показала на сложенную в углу сарайчика чугунную утварь. — Это с Симелана, но на Тарлаоне можно делать ничуть не хуже.
— Разве можно так ровно отковать? — крестьянин был в полном недоумении.
— Можно! Ханисет Виктор всё покажет.
— Книжник с Симелана? — сообразил Паланир. — Имя-то не наше.[2]
* * *
— Добрый день, Лена! — дочь Риммы Алексей знал уже лет десять, но не переставал восхищаться ей. Всё лицо в страшных шрамах, и одета в жуткие обноски — а как благородно держится! «Аристократка, по-другому и не скажешь», — подумал он. — «В хорошем смысле слова. Прямо как Даша. Как Даша? Неужели?..»
— Добрый день, Степаныч! — засветились тёплой приветливостью глаза Лены. Улыбаться девочка никогда не улыбалась — её перекошенное лицо становилось только страшнее от таких попыток. «Ведь друга во мне видит! Она же из взрослых никого больше не подпускает близко, и со всеми только на «вы» и по имени-отчеству, а ко мне — на «ты» и фамильярное «Степаныч». А я про её беду и не вспоминал, хотя давно уже мог сказать Стражу Вихрей. Друг называется! Стыдно…»
— Лена? Прошу! — хлопотавшая у плиты Даша поставила на стол тарелку с запечённой рыбой и корзинку с пирожками.
— Я пойду, наверное? — девочка моментально помрачнела, увидев, что «Степаныч» не один. — Похоже, не вовремя пришла, извините!
— Не уходи! — проникновенно выговорил Алексей. — Даша — своя. Я знаю, ты избегаешь людей благополучных, но…
— Но по отношению ко мне это слово тоже будет оскорблением, — перехватила Даша. — Хоть поешь сначала!
— Угу. Спасибо, — Лена принялась за рыбу. Есть действительно очень хотелось — вернувшись из школы, она, как обычно, застала дома тяжело ворочающуюся в пьяно-похмельной полудрёме мать, с которой было бесполезно о чём-то разговаривать. Холодильник же и буфет представляли собой грандиозную виселицу даже не мышей, а микробов.
«Кто же такая эта Даша?» — неудержимо лезло из-под привычной маски неприступности любопытство тринадцатилетней девчонки. — «Девушка Степаныча, это понятно, но кто она? Вид как у аристократки какой-то, и манеры соответствующие… Стоп, Елена! А не ты ли тоже старательно выстраиваешь в себе аристократку? Не «строишь из себя», а именно — выстраиваешь в себе? Может быть, и она такая же, со своей большой бедой в жизни? Одета небедно, но глаза-то печальные. Похоже, действительно — своя. И главное, не начала охать-ахать, не кинулась жалеть… Да и Степаныч — он ведь как я, благополучную богачку в свою жизнь не впустил бы».
— Мама как, ничего? — спросил наконец Алексей. — А то утром заходила, совсем плохая была.
— Так это ты ей на бутылку дал? — укоризненно посмотрела Лена. — Зря! Ей же утром ещё хуже будет. Сегодня «помирала», а завтра, не дай Бог, в натуре помрёт! Родная душа ведь, хоть и злая я на неё. И потом, я же рабыня! Умрёт номинальная хозяйка — и обратят меня в государственное имущество, кормить-то будут, но закроют, а я к свободе привыкла. Уж лучше пусть не кормят, но чтоб хозяину до меня никакого дела, вот как сейчас! У тебя прятаться? Не получится, рожа слишком приметная, да и лишняя буду вам.
— Фигасе… — ошарашенно выдохнула Даша, до этого лишь внимательно слушавшая. «Вообще-то всё правильно, так оно и есть, вот только кто это говорит! Услышь я такое от Артура, Алины или даже Наты — не удивилась бы, но чтобы тринадцатилетняя девочка так метко рубила под корень!» — Лена, да ты же наш человек!
— «Ваш» — это чей? — девочка кинула недоверчивый взгляд на фею.
— Может быть, даже магический! — Даша оставалась внешне невозмутимой, хотя вся терзалась загоревшейся надеждой: «Неужели — ученица? Моя ученица, конечно! Только какой же дар должен быть у такой сумрачной феи?» — Ты про Лесных Сестёр что-нибудь слышала?
— Слышала. Сестёр? Их что, много?
— Мало, в том-то и дело! Трое нас, и одна ученица, но она маленькая совсем.
— Ну и? — мрачно усмехнулась Лена. — Я так понимаю, ты — одна из этих трёх? И мне тоже предлагаешь записаться? Хороша Лесная Сестра — с такой-то рожей! И чем это я помочь смогу, когда сама через день попросту голодная?
— Если ты фея по дару и по духу — остальное приложится, — уверенно произнесла Даша, доставая откуда-то очень красивое золотое кольцо с зелёным самоцветом. — Дай левую руку… Теперь скажи, что написано внутри кольца? Не торопись только, прислушайся к своей душе.
Девочка отстранённо смотрела на свою руку: «Я ведь на самом деле очень люблю украшения, но никогда и никому в этом не признаюсь. И даже если фея хочет подарить мне это кольцо — откажусь, золото на уродливой нищенке только разозлит всех почём зря! Да и пропьёт его мать сразу, как пропила уже давно не только все свои камешки, но даже мои махонькие золотые серёжки… Мама, ну почему ты не можешь подняться? Подняться — за дом свой?» — она даже не заметила, что произнесла эти слова вслух.
— Ты знаешь латынь? — слегка удивилась фея.
— Знаю немного, — подняла глаза Лена. — Как-то неожиданно прозвучало: «Pro domo sua», ну я и перевела машинально. Это написано на кольце, да? Ваш девиз?