Миледи и притворщик (СИ)

– Я опять тебя подвожу, – констатировала я. – Сначала горная болезнь, теперь укус змеи. Я всё время задерживаю тебя, столько хлопот доставляю. Без меня ты бы уже давно добрался до тех двух храмов Азмигиль.
– Без тебя у меня было бы самое скучное путешествие по Жатжаю и Сонго, – улыбнулся он.
Пришлось пересилить слабость и улыбнуться в ответ. Всё-таки, я очень везучая. Столько раз могла бы умереть, но до сих пор жива. И всё благодаря Шанти. Теперь будет просто преступлением не вернуться домой. Благо, демона в нашем мире больше нет, его поглотила настоящая чёрная дыра. Он никогда не сможет вернуться за мной из своего потустороннего мира, это я точно знаю, ибо видела собственными глазами изнанку мира по эту сторону бытия. А ещё видела, как Шанти изо всех сил боролся за мою жизнь самыми неожиданными способами. Пусть отрицает это, но я всё равно знаю правду.
  
Глава 22
 
Рано утром я проснулась от небывалой боли в ноге, ровно там, где припух укус. А ещё ужасно болели рёбра. Прихрамывая, боясь лишний раз пошевелить рукой, я еле взобралась на коня, а Шанти повёл его вслед за собой по тропинке, по которой впереди уже рыскал Гро.
Деревню мы отыскали ближе к обеду. Сердобольные женщины тут же отвели меня, прихрамывающую, в одну из хижин и уложили в гамак.
– Какое чудо, что ты жива! – охали они, выслушав историю о ночном происшествии. – Это всё потому, что жестокий полосатик сначала укусил лошадь. После неё на тебя яда у полосатика уже не хватило.
Я бы посчитала удачей, если бы змея и вовсе проползла мимо, но ведь та черно-белая гадина была змеёй лишь отчасти. Бедная моя кобылка, мы ведь столько с ней прошли, столько всего пережили, а она пала в лесу ни за что, просто так, чтобы коварный змей-демон заманил меня в чащу и внезапно укусил.
– Лежи, пей, кушай, поправляйся, – уговаривали меня хозяюшки, когда я вылезла из гамака и попросила дать мне самую обыкновенную циновку. Всё-таки лежать в подвешенном состоянии с выгнутой спиной и задранными вверх ногами не так-то просто.
Целый день я только и делала, что попивала предложенные мне горькие отвары и закусывала их сладкими фруктами. И всё-таки до чего же в Санго добрые и отзывчивые люди. О таком же открытом народе мне доводилось читать только в книге Шелы Крог. Ей на пути встречались исключительно северные аборигены Полуночных островов, а их доброта была обусловлена суровым климатом и взаимной поддержкой во имя выживания. Здесь же климат более чем благодатен, никому выживать не надо, голод людям не грозит, но взаимопомощь всё равно есть. Видимо, прав Шанти, сытая беззаботная жизнь искореняет в людях желание бороться за место под солнцем, а вместе с этим изживает в них всякую агрессию.
Сам Шанти покинул деревню и вернулся сюда с нашими вещами под вечер. Я тут же забрала камеру и сумку с объективами, но вовсе не из желания снимать. Просто мне спокойней, когда моя аппаратура рядом со мной.
На следующее утро моё дыхание и сердцебиение, кажется, пришли в норму. Я была готова пренебречь лёгкой слабостью и уговорить Шанти идти дальше, к Иши, но вот укушенная нога всё ещё побаливала, даже слегка покраснела возле проколов.
К вечеру укус стал подозрительно припухать и синеть, но я списала это на кровоподтёк. Вот только жёлтые точки нагноения под кожей вселяли тревожные мысли.
Шанти исправно пичкал меня таблетками "от заразы", но что-то они не сильно помогали. Всю ночь меня колотило в ознобе, а в полудрёме-полусне мне снова слышался свистящий голос: "Пожалела, что вернулась? Твоя гнилая оболочка скоро отомрёт, и ты покинешь её навсегда. Мы ещё с тобой встретимся, чужачка"
Нет, не может быть… Я ведь думала, что избавилась от него… Нет, не хочу умирать…
Наутро я еле проснулась, а надо мной уже суетились. Женщины вливали в меня отвары и прикладывали к ране тёртые листья. Шанти сыпал на гнойники свои толчённые таблетки, но толку они так и не принесли. Голова раскалывалась на части, глаза готовы были вылезти из глазниц. Я даже слышала от женщин, что они покраснели и налились кровью.
 
Ноги и руки нестерпимо ломило. Сердце билось всё реже и реже. Это конец, пространство между мирами мёртвых и живых для демона не препятствие. Если он не может вырваться из воронки ко мне, то скоро я сама попаду в воронку и предстану перед ним.
Кажется, все свои мысли я невольно произнесла вслух, потому как услышала жалостливый шёпот:
– Бедняжка, как тяжко бредит-то. Верно, боги скоро заберут её. Зря муж уехал.
– Уехал?.. – попыталась я скинуть остатки наваждения. – Шанти уехал?
Из последних сил я встала на ноги и выбралась из хижины, чтобы собственными глазами увидеть, что коня и пса нет, а все дорожные сумки и тюки свалены во дворе.
Я перестала чувствовать боль в ноге, я перестала трястись от лихорадки – просто упала на землю и долго пыталась заползти обратно в хижину на циновку.
Шанти покинул меня, уехал… Да, у него ведь два храма впереди и ещё девять печатей, чтобы попасть на Запретный остров… А со мной уже всё решено. Всё правильно… Он и так слишком много для меня сделал, но теперь ничего не в силах исправить. Он должен ехать в храм. Я не имею права тянуть его назад и удерживать подле себя. Тем более, он всё равно уехал и больше не вернётся…
Остаток дня я провалялась в бреду, где демон снова являл мне свой противный голос и предрекал мучительное угасание телесной оболочки. Мыслями я готовилась к неминуемой встречи с ним, как вдруг услышала голос Шанти:
– Эмеран, ты сможешь подняться?
Мне это кажется? Это галлюцинация? Он ведь не может здесь быть.
– Шанти, ты вернулся?
– Конечно, вернулся. Ты что, думала, я тебя здесь оставлю? Нам нужно ехать. Ты сможешь удержаться в седле?
Нет, это точно бред, Шанти мне просто мерещится…
– Куда ты хочешь ехать? – всё же спросила я.
– К морю. Нам нужен целитель. Я узнал, где его искать.
– Нет, Шанти, целитель мне уже не поможет. Не притворяйся, ты же знаешь, что такое антибиотики, значит, должен знать, что такое сепсис. У меня заражение крови, никто мне уже не поможет.
– Нельзя так говорить, Эмеран, – тут моего лба коснулась его ладонь, и я поняла, что ничего приятней этого прикосновения уже никогда не испытаю. – Мы должны попробовать.
Я бы всё отдала, лишь бы он снова и снова заботливо прикасался ко мне, так искренне смотрел на меня…
– Шанти, пообещай мне кое-что.
– Что ты хочешь?
– Когда я умру, сожги моё тело, как вы это делаете в Старом Сарпале, собери прах и передай моим родителям…
– Эмеран, ты ведь бредишь, сама не понимаешь, что говоришь. Ты не умрёшь.
– Нет, Шанти, послушай, это очень важно… Мой единственный брат погиб, упал с неба в море, и его тело так никогда и не нашли. Нельзя, чтобы со мной было так же. Нельзя, чтобы была ещё одна пустая могила. Мои родители должны узнать, что со мной случилось. Они ведь даже не представляют, где я. Шанти, я тебя прошу, это моя последняя воля… Если ты знаешь, как найти в море аконийское судно, то ты сможешь отдать капитану мой прах. Пусть он найдёт Аделин и Бернара Бланмартель. Запомни, Аделин и Бернар Бланмартель. Пусть отдаст прах им и расскажет, что я пропала в Жатжайских горах по воле генерала Зиана и с попустительства… нет, это уже не важно. Генерал Зиан виноват. Он один во всём виноват…
А дальше я провалилась в черноту и пришла в себя только, когда чужие руки настойчиво поднимали меня с циновки. Шанти заставил меня встать на ноги, а потом, невзирая на мои стоны, повёл к коню, чтобы усадить в седло. Бедное животное: сверху сижу я, на боку весит мешок риса, на другом – только одна дорожная сумка, зато под завязку набитая.
 
Мы оставили в деревне все свои пожитки, что не удалось погрузить и отправились в путь. Я из последних сил цеплялась за гриву и клонилась к шее коня, то и дело, пытаясь не вывалиться из седла. Укушенную ногу ужасно тянуло, она ныла при каждом шаге, но у меня не осталось сил придерживать её, чтобы не раскачивалась.