Принцесса где-то там (СИ)

Это не помогло. Шестилетний Рик Далтон пропал со своего собственного заднего двора, и его тоже так и не нашли. Правда, на этот раз на месте пропажи обнаружился след – над домом какое-то время висел красный воздушный шарик.
А потом его унесло ветром.
* * *
Первый раз за всю неделю я шла домой пешком.
Папа по делам уехал в другой штат, а у мамы сломалась машина. Она позвонила мне и тревожным голосом сообщила, что двигатель зажег чек и отказывается запускаться. Она беспокоилась и говорила, что попробует договориться с соседями. Через полчаса она позвонила и сказала, что соседей нет дома. Я сказала, что вполне могу пойти пешком, а она посоветовала мне не говорить глупостей. Еще через пять минут она перезвонила и спросила, не может ли кто-нибудь меня проводить, но всех моих одноклассников, живущих по соседству, уже забрали. Тогда мама сказала, чтобы я шла домой быстрым шагом и самым коротким маршрутом, а она немедленно пойдет мне навстречу.
На том мы и договорились.
Когда я вышла на улицу, туман сгустился так, что сложно было рассмотреть что-то на расстоянии больше пяти метров, но разве это могло меня остановить? Тем более, что я ходила этим маршрутом два раза в день уже несколько лет.
В детстве ведь нам кажется, что с нами не может случиться ничего плохого. С кем угодно, но только не с нами.
Я шла и шла, и шла, и минут через двадцать сообразила, что иду как-то уж слишком долго, и мама уже давно должна была меня встретить, и вообще, до дома уже рукой подать, но…
Тут туман немного рассеялся и я обнаружила, что забрела в незнакомую часть города. Что само по себе казалось мне невозможным, ведь я жила здесь уже почти десять лет, и у меня был велосипед. Летом мы с друзьями облазили весь город вдоль и поперек, от заброшенного сарая на участке Джонсов до старой водонапорной башни на противоположной окраине.
Тем не менее, дома вокруг были незнакомые, и улица, на которой они стояли, была незнакомая, а на обочине был припаркован «бьюик» с номерами штата Мэн и наклейкой на заднем стекле «Я люблю Дерри».
Само по себе это, конечно, ничего не значило, ведь кто-то мог просто приехать к кому-то в гости, а район просто кажется мне незнакомым, потому что… ну, тут я рационального объяснения пока так и не придумала.
Да оно и не требовалось. Что-то внутри меня было уверено, что мы уже не в Канзасе…
Людей на улице по-прежнему не было.
Я достала из кармана телефон, зажгла экран. Полоски, обозначающие качество связи, пропали. Я никогда раньше такого не видела. В смысле, прямо в городе. Понятное дело, что если забраться куда-то далеко в лес, там тоже не будет связи, но чтобы вот так, когда вокруг дома…
Я уже начала выбирать дом, в который я постучусь, скажу, что заблудилась и попрошу, чтобы мне дали позвонить маме, когда услышала голос.
– Бобби! Иди сюда, девочка Бобби.
Сначала я обрадовалась, что встретила кого-то знакомого, и он поможет мне найти дорогу отсюда. Главное, чтобы он помог мне найти дорогу отсюда, и плевать, что у него такой странный голос… Я огляделась по сторонам, но никого не обнаружила.
– Внизу, девочка Бобби. Посмотри вниз.
Я посмотрела вниз и поняла, что мне конец. Всего в двух метрах от меня находилось закрытое решеткой отверстие ливневой канализации, а за решеткой виделось белое лицо с красным нарисованным носом. А еще там был воздушный шарик, прямо в канализации.
Танцующий клоун Пеннивайз, самая страшная из городских легенд. Истории про обитающих в канализации Нью-Йорка аллигаторов были детскими сказками по сравнению с рассказами о древнем сумасшедшем клоуне, блуждающим по канализации маленьких городков. Те, кто видел его хотя бы мельком, очень редко могли об этом рассказать. Те, с кем он заговаривал, уже точно никому ничего не рассказывали.
Туман снова сгустился, и дома, и «бьюик» исчезли из вида. На пятачке видимости остались только я и злополучная решетка, за которой маячило лицо Пеннивайза.
Мне хотелось бежать, бежать в туман с криками о помощи, но липкий страх сковал мои ноги, и они словно приросли к асфальту.
 
– Вообще-то, я ждал мальчика в желтом дождевике, – сказал Пеннивайз. – Я хотел подарить ему шарик. Но и ты тоже сгодишься, Бобби. Хочешь, я подарю шарик тебе? У меня есть красные и зеленые, и желтые, и голубые.
– А они летают? – спросила я. Молчать почему-то было еще страшнее.
– Летают, – подтвердил Пеннивайз. – И ты тоже полетишь, если пойдешь со мной. Мы все летаем там, внизу.
– Как ты вообще туда попал? – спросила я.
– Сделай шаг вперед, и я расскажу, Бобби.
Я сделала шаг вперед. Маленький такой шажок. Ни к чему не обязывающий. Скорее даже символический, чем реальный.
Но клоун все равно ответил.
– Меня сдуло сюда ветром, – сказал Пеннивайз. – Или унесло водой. Цирк уехал, а я остался, они бросили меня, все бросили меня так же, как все бросили тебя. Я уже и не помню, как попал сюда, Бобби. Но здесь хорошо, здесь весело, здесь много детей и мы все летаем здесь, внизу. Иди ко мне, Бобби.
Я почувствовала запах, сырой и затхлый. Это был запах потопа и гниющих листьев, и мрачных теней. Запах подвала. Запах разложения. Может быть, они и летают там все, внизу, но весельем там не пахло абсолютно.
Так пахнет смерть.
Так пахнет ужас.
Я сделала шаг назад. Решетка не выглядела серьезным препятствием, но размер самого отверстия внушал надежду. У Пеннивайза была большая голова, она здесь просто не пролезет, и значит, ему придется искать другой способ…
– Дрянная девчонка! – выругался Пеннивайз. – Грязная безмозглая сучка! Хочешь поиграть со мной? Хочешь поиграть с Танцующим Клоуном? Что ж, давай потанцуем, сучка!
Он взялся обеими руками за решетку, но, вопреки моим ожиданиям, не стал выламывать ее, а начал просачиваться между прутьями. Его тело плыло, трансформировалось, принимало разные формы.
Оно выбиралось наружу.
Я развернулась и побежала в туман. Я бежала и кричала, но туман скрадывал все звуки, и я не слышала собственных криков и даже собственных шагов. Единственным звуком было мерзкое хихиканье Пеннивайза, доносившееся до меня с разных сторон. Слева. Теперь справа. Теперь где-то впереди.
– Папа! Папа! Папа! – закричала я, в отчаянии даже толком не понимая, к кому именно я взываю.
– Папа! – крикнул Пеннивайз. – Папа! Папа!
Он кричал, кривляясь и передразнивая меня, и был так близко, что я могла рассмотреть потрескавшийся грим на его лице, грязь на его когда-то белом клоунском наряде, и кровь, застывшую на его ботинках.
– Папа не придет, – сказал он вдоволь накричавшись. – Ты была плохой девочкой, Бобби, и твоему папе наплевать на тебя. Он бросил тебя, Бобби, как и твоя мама. Только я никогда не брошу тебя, мерзкая девочка Бобби. Пойдем со мной, полетаем. Там, внизу!
Он ухмыльнулся, и я увидела, что зубы у него маленькие, треугольные и растут в три ряда. Это существо никогда не было человеком.
Он пошел на меня. Я понимала, что бежать уже бесполезно, что я никогда не выберусь из этого тумана, и мне было очень жаль, что так получилось. Ну чего мне стоило задержаться в школе и дождаться, пока мама починит машину? Даже если бы этого пришлось ждать до самой темноты…
Конечно, в глубине души я понимала, что дядя Бэзил наврал. Что никаких волшебников не существует, что никто не в состоянии услышать мой зов, и что встречу с моим отцом он просто выдумал. Ну и потом, допустим, даже если бы он на самом деле существовал и был волшебником, даже если бы он пришел, какой бы с этого был толк? Что обычный волшебник может противопоставить древнему хтоническому злу, живущему в ливневой канализации уже сотни лет?
Пеннивайз протянул ко мне руку, его длинные белые пальцы изгибались во все стороны и были похожи на змей.
– Пойдем со мной, – почти пропел он. – Мы все летаем там, внизу.
И тут я услышала шаги. Это была неторопливая поступь уверенного в себе человека. Туман, как я уже говорила, скрадывал все звуки, но эти шаги он скрыть не смог.