Самогонщик против армии США (СИ)

В отличие от черепичных крыш земного Средневековья, здесь полотна грубой ткани типа парусины пропитывали какой-то заморской смолой. Она застывала, и полученные листы служили кровельным материалом. Под ударами топора пружинили и не поддавались.
Наконец, я догадался проткнуть один ножом и просто прорезать дыру размером с люк БТРа.
— Даргурр! Где обещанная верёвка?
Жадина дал короткую. Всего метров двадцать пять. Я навязал узлов через полметра, обернул вокруг пояса. Кроме неё взял только самое необходимое — ППС с магазинами, кошель с серебром и некоторые другие мелочи. Осталось произнести прощальную торжественную речь.
— Папа, не торопись за мной. Крыша крутая и скользкая от дождя. Я выберусь на конёк крыши и опущу тебе конец верёвки. Обвяжись вокруг корпуса, тогда только вылазь. Я затяну тебя наверх.
— Да я и сам… — попробовал он возразить, но согласился.
— Даргурр! Отвечаешь за двух моих оставшихся людей. И за паровую машину, она обещана царю. Головой отвечаешь. Объяснишь басурманам, что те — не при делах.
— Хорошо, Гош…
— Мы попытаемся добраться до царского дворца просить защиты.
— Поздно. Не откроют.
— Тогда прорываемся к восточным воротам. Через две-три меры — земли Номинорра. Пробьёмся. Всё! Нет времени на разговоры. Я пошёл. Папа, готовься!
Стоило высунуться из прорехи в кровле, как ветер сорвал капюшон с головы. Хорошо хоть, шапка за пазухой.
По крыше, скользкой от дождя, не смог бы сделать ни шагу. Тотчас сорвался бы вниз. Там — собирай кости.
Пришлось играть в ковбоя, закидывая верёвку на печную трубу у самого конька. Удалось раза с четвёртого. В Техасе засмеяли бы.
Вытащил отца. Он сообщил, что Даргурр уже побежал вниз, не давая нам ни минуты форы.
Мы теперь если и напоминали ковбоев, то только позой — сидели верхом. Наверно, так можно было бы просидеть до утра и дождаться, что разозлённые моряки угомонятся, отправятся по домам. Но раз нам удалось выбраться на крышу, им тем более удастся. Да и сидеть на мокром, на ветру и под моросящим дождём — удовольствие на любителя.
В общем, мы двинули вперёд. Коньки крыш соседних домов образовали прямую линию. Видно, их пристраивали один к другому. Некоторая акробатика требовалась, когда наткнулись на перепад высоты. К счастью, не более метра.
Одна из дымовых труб торчала прямо из конька. Облапав её и перепачкавшись сажей, я перелез на другую сторону. Натянув верёвку, помог папе.
— Георгий! Тебе не кажется, что мы идём не в ту сторону? Восток — там! — спросил он, перекрывая шум усиливающегося ветра.
— Ты прав. Я взял курс на порт. Даргурр наверняка признался уродам, куда мы намылились. Так для них неожиданнее.
— Понял. Хорошо. Правда!
— Что — хорошо?
— Да вот всё это… Я — словно молодой. И с сыном. На Земле ты, выросший, жил отдельно. Взаимопонимания здесь у тебя было больше почему-то с тестем, а не со мной. Теперь чувствую — мы, наконец, вместе. Ищем приключения, преодолеваем трудности. Я счастлив!
— На зимнем ветру, на крыше, внизу толпа, жаждущая нас растерзать… Папа, ты в своём уме? Ладно, доставлю тебя к маме, поговорим. Малыш, блин, и Карлсон, который живёт на крыше. Но без пропеллера.
К месту спуска мы добрались, когда внутренняя сторона суконных штанов стала уже не влажная, а мокрая. Застужу мошонку, специально приеду сказать Даргурру очень большое спасибо…
Привязал верёвку за печную трубу. Упёрся в неё и спустил батю вниз. Сам тотчас последовал за ним. И узнал — мы вляпались по самое не горюй.
— Вот они! — пророкотал бас, привыкший, наверно, перекрывать рёв штормового ветра в океане.
Ему вторил голос тоньше:
— Сейчас вы сдохните, проклятые колдуны, пырхово отродье!
В темноте проулка, чуть освещаемого лишь отблесками факелов со стороны набережной, где всё ещё праздновали, проступили тени. Я оглянулся. И сзади — несколько, едва угадываемых в тени и выдавших себя сопением да бряцанием железяк.
Стрелять? Пальба привлечёт половину Мармерриха.
Да и сполохи пламени, вырывающегося из ствола при стрельбе, ослепят нас. Палить в темноту наугад — только тратить патроны.
 
ПНВ достать не успею.
— Давай на раз-два огонь! — предложил отец.
Мы стояли спиной к спине, сжимая ППС.
— Теперь ты по-прежнему счастлив?
— Конечно! Да поможет нам пресвятой Моуи!
И он помог. Довольно странным образом.
Загрохотало. Над городом взвился фейерверк. Улочка осветилась как днем.
Я даже не успел подумать, что порох, оказывается, здесь известен и дёшев, раз его изводят на развлекательную ерунду. Просто заорал: «Огонь!!!»
Мы расстреляли по пятнадцать-двадцать патронов. Треск коротких очередей потонул в громе салюта. Желавшие нас растерзать аборигены повалились как снопы.
— Бежим!
Напряжённые, с перекошенными лицами и с оружием наперевес, готовые мочить всякого, заступившего нам дорогу, мы выбежали к набережной… Где никто и не думал на нас охотиться.
Догорали факелы. В человеческие желудки закачивались последние литры спиртного. Несмотря на непогоду, часть любителей веселья даже не думала расходиться. Не всех, принявших на грудь, увлекает охота на живого человека.
Спрятав стволы под плащи, мы смешались с разномастной публикой.
— Самое безопасное, наверно, это найти шкипера иностранного корабля и уплыть поутру подальше.
— Ты прав, сын. Но только возвращение в Номинорр растянется на месяц минимум. А если переждать до утра? Когда на улицы города вернётся порядок?
— Царь должен будет как-то отреагировать, что пара чужаков перебила полторы или две дюжины его поданных. При местном уровне медицины большинство раненых не выживет, — вспомнив мелкую и подловатую рожицу здешнего властителя, меньше всего я ожидал от него взвешенных и справедливых поступков. — Папа! Архиглей Гош, пребывающий в своём дворце и при войске — авторитет для него. Бродяга, скрывающийся на пару с отцом в портовых закоулках, не вызывает никакого уважения или желания защитить. Местный царёк прав: при моём статусе нельзя путешествовать без свиты и охраны. Как бы дорого мне этот табор не обходился.
— То есть — тикаем. Как?
— Через город к воротам — ночью опасно. Встретимся ещё с нашими недругами, не факт, что повезёт снова. И патронов жалко. Днём тоже, неизвестно, какие инструкции о нас получит охрана, — сложив воедино детали ребуса, я пришёл к единственному, пусть и неприятному выводу. — Уносим ноги по воде. Как Христос по Галилейскому морю.
Ветер был свежий, но не штормовой. Авось…
— Нужна лодка, — согласился отец.
Замысел был простой. Мармеррих мал, ограниченный с юга рукавами реки Воли, с севера — рекой Таррой. Всего лишь несколько километров побережья. То есть нужно найти устье Тарры и подняться по течению, пристав на правом берегу. А при свете дня автостопом тормознуть купеческий струмм, поднимающийся к Номинорру. При наличии аргумента калибра 7.62 я сделаю купцу предложение, от которого он не сможет отказаться.
Я учёл всё, кроме одного. Как только мы спёрли шлюпку, несколько великоватую для пары гребцов, и отошли на север порядка километра, пропали огни порта за кормой. Что справа, что слева, что над головой — беспросветная чернота. Уже едва различалась корма, где должен был сидеть рулевой и править. Конечно, руль я закрепил, чтоб не мотылялся. А сейчас больше налегал на весло в правой руке, чтоб нас развернуло к берегу. Лучше сёрбнуть днищем о песок, чем унесёт в открытое море.
Ветер крепчал. Дул поперёк курса, поднимая волны. Они шлёпали в борт, поднимая ледяные брызги. Мы промокли, и чудо, если не подхватим пневмонию.
Я уже не задавал отцу дурацких вопросов «счастлив ли ты», когда подверг его по собственной глупости такой опасности. В любую минуту волна перевернёт струмм, и оба пойдём ко дну…
Две длинных косы отделяют гавань Мармерриха от открытого моря. В худшем случае ткнёмся в одну из них. Или угодим в пролив. Именно туда повлечёт течение от двух объединившихся рек.