Сделка (СИ)

Воздух не просто замедлил мое падение: я зависла у самого края. Келлфер подождал, пока я точно зацеплюсь обеими руками за камни, но и тогда продолжал держать меня, так, что на мои пальцы не приходилось и двадцатой части веса. Это не было ни больно, ни страшно. Я была в полной безопасности. Мне стало стыдно за то, как я сомневалась.
— Дарис! — завопила я. — Дарис, пожалуйста, помоги мне!
— Проклятие, — выругался Дарис наверху. Раздался какой-то шелест. — Попробуй схватиться за пояс. Чувствуешь? Ах ты ж! Да что!..
Похожая на извивающуюся змею полоска кожи скользнула мимо моего лица, в темноту. Я улыбнулась: Келлфер не дал бы Дарису отделаться так легко.
— Пожалуйста, — на грани писка выдавила я. — Больше не могу! Камни скользкие!
Он наклонился над пропастью, и его лицо оказалось аккуратно на расстоянии моей и его вытянутых рук. Теперь я поняла, почему Келлфер задержал меня именно у этого каменного выступа: как бы Дарис ни старался, он смог бы вытащить меня, только если бы и я рывком потянулась к нему навстречу.
— Проклятие, не достать! — зло выплюнул он. — Сейчас, сейчас… Хватайся, что же ты… Давай — один рывок.
И, похоже, лег у самого края, протягивая руку вниз. На пределе сил, вложив все отчаяние в голос, я прокричала наверх:
— Я не могу прикоснуться к тебе!
И он поднял руку. Я поверить не могла: он размышлял, стоит ли меня спасать. И даже сказал:
— Я не могу вернуть тебе клятву.
— Пожалуйста! — взмолилась я сквозь красную пелену бешенства. — Свет… Я не хочу умирать! Я дам тебе другую, обещаю! Как только вытянешь меня, можешь сбросить обратно, если не дам!
— Другую?
Он размышлял, думая, что я держусь из последних сил! Это было так мерзко, что я закусила губу, чтобы не полить его бранью.
— Прощай, — сказала я вместо этого.
— Нет! — выкрикнул он отчаянно.
И рванулся вниз, корпусом, пытаясь самостоятельно подхватить меня.
Он упал вслед за мной.
Я охнула, когда его меч царапнул бедро, и взвыла, когда его пальцы обхватили мою лодыжку. Если бы не державший меня воздух, меня бы разорвало пополам от такого рывка. Нога онемела.
— Свет… — только и смогла я прошептать.
Над нами разорвался синий огонь — и вся пещера осветилась его вспышкой. Я зажмурилась, а когда открыла глаза — ко мне сверху уже тянул руку Келлфер.
  
22.
 
Дарис не понимал, почему так грустна Илиана, и не предполагал, почему его отец избегает смотреть на него. У парня все на лице было написано: он решил, что Келлфер так сильно испугался, что теперь злится. Разумеется, привыкший к обожанию матери, он и не мог предположить другого, и не поверил бы, если бы Келлфер сказал ему правду: страх за жизнь Дариса не только был мимолетным и целиком растворился в куда более выбивающем из-под ног почву страхе за судьбу Илианы, но и оставил за собой шлейф облегчения. Всего на миг Келлфер поверил, что его единственный сын падает в пропасть — сам, по неосторожности, потому что неотвратимая судьба толкает его — и радость за свободу любимой женщины вспыхнула, как искра в темноте. Конечно, сам Келлфер сына бы не столкнул. Он даже предполагал, что любит Дариса какой-то усеченной отцовской любовью. Но смерть Дариса в той бездонной пещере и правда была простым выходом.
Даже того мимолетного страха не осталось, место его заняла досада и даже злость.
Сам же Дарис был в таком ужасе, что несколько минут отказывался отпускать распухшую лодыжку Илианы, и Келлфер был вынужден силой разжать его окоченевшие пальцы, чтобы хотя бы немного подлечить девушке ногу. Илиана мужественно терпела шепот, не издавая стонов, только сжимала зубы и коротко благодарила. Проклиная свои не слишком тренированные целительские навыки, Келлфер обезболил и частично срастил порванные связки, а поверх наложил из воздуха жесткую шину: времени на полное излечение не оставалось, нужно было идти вперед, пока Зэмба еще ждала у входа, и голоса в ее голове не приказали ей чего-то еще. Келлфер и сам был готов нести девушку на руках, но стоило ему закончить, ее тонкое тело подхватил Дарис, а Илиана незаметно показала Келлферу знак, что все в порядке.
 
Теперь Дарис нес ее, зажмурившуюся, и следовал за отцом, а Келлфер шел вперед, не оборачиваясь. Никогда еще ему так не хотелось сломать Дарису челюсть, оглушить и даже бросить в пар-оольском подземелье, как сейчас. Шаги мерили время.
Идиот. Расчетливая, и при этом глупая сволочь — вот кем был его сын. Если бы Келлфера не оказалось рядом — а Дарис не мог предполагать, что Келлфер поблизости и следит за каждым движением Илианы — оба были бы мертвы. Любовь Дариса, собственническая и пожирающая, не оказалась достаточно сильной, чтобы спасти любимую девушку самым простым способом. Этого не ожидали ни Келлфер, ни Илиана.
«Похоже, я сильно поторопился с оценкой, — корил себя Келлфер, стараясь не замечать у себя за спиной тяжелого дыхания девушки и тихого вкрадчивого голоса что-то певшего ей Дариса. — Окажись парень просто расчетливым, я мог бы радоваться, что мать не выбила из его головы остатков ума. Но он глуп и мелочен, и чрезмерно жаден до власти, которую получил».
Если бы не помощь в пересечении периметра, Дарис бы уже спал. Как воплощенная издевка судьбы, он следовал за отцом тяжелыми, уверенными шагами, будто позабыв недавний эпизод, а Илиана чуть постанывала в его руках — неужели нога ныла, вопреки глушащему боль заговору? Ее прерывающееся дыхание рвало воздух и отзывалось внутри беспомощной болью.
Если бы не нужно было спешить.
Если бы Дарис не был так нужен в сознании.
Едва слышным шепотом Келлфер свил еще одну теплую воздушную нить, тут же обвившую холодные руки Илианы. Он даже почувствовал, как она благодарно сжала этот поток в ответ, и как прижала его к груди, будто борясь с отчаянием.
.
Они были уже у самого выхода. В глубине, в катакомбах, держалась ровная невысокая температура. Здесь же было не просто тепло, но уже жарко, тяжелый воздух Пар-оола проникал под землю и уже окутывал беглецов запахом пальм. Коридор стал совсем широким: этот его отрезок использовался часто. Заострив заговором свой слух, Келлфер напряженно прислушивался, но бродяг у выхода не было, как он и планировал. А вот Зэмба лицо-в-пыли, безумная нищенка, ждала их, соблюдая уговор. Келлфер слышал, как в нетерпении она перебирает босыми ногами, и как трясет руками, успокаиваясь, и как бормочет, отвечая одной ей слышимым собеседникам.
— Отпусти меня, я прекрасно могу идти! — вдруг зазвенел сзади голос Илианы, и Келлфер обернулся. — Я в полном порядке. Нога уже не болит совсем.
— Не нравится, что я несу тебя? — оскалился Дарис. — Боюсь тебя отпустить. Вдруг снова упадешь.
— Тогда, может, мне тебя понести? — зло бросила ему в лицо Илиана. Келлфер восхитился бы ее храбростью раньше, но теперь, когда узнал девушку лучше, забеспокоился: Илиана, вопреки своему самоконтролю начавшая бросаться на Дариса, была в отчаянии, иначе не говорила бы так. Причины этого отчаяния, как и раскрасневшегося лица и сбившегося дыхания, Келлфер не понимал. Да, помощь Дариса Илиане не приятна, его близость может быть и мерзка, однако не слишком ли сильной была реакция? Келлфер услышал бы, если бы сын попытался поцеловать девушку или погладить ее, но Дарис просто мерно шагал, вообще не сдвигая руки.
На слова Илианы Дарис не обиделся и ответил вальяжно, как мог бы говорить кот, обращаясь к придушенной его лапой мыши:
— А поднимешь?
Что-то было не так. Не желая верить собственной догадке, Келлфер вдруг понял, что именно, и все мигом встало на свои места.
— Дарис, что именно ты ей приказал?
— Когда? — Он моргнул, все еще не сводя глаз с Илианы. — Вообще, это не твое дело.
— Почему ей плохо? — Келлфер и сам не узнал свой голос.
— Отец, ей не плохо, — усмехнулся Дарис. — Я бы даже сказал, наоборот.
— Илиана, о чем он говорит? — на миг забыв об осторожности, обратился к девушке Келлфер, все еще не признавая очевидное.