Расколотые небеса (СИ)

— Да, сир, — развернул лошадь к нам Бернис. — Тропа там здорово расширяется, выходит на просторную поляну, которую надвое делит большой ручей — почти река.
— Чем примечательно это место?
— Ручей течёт вдоль Старого Тракта, сир, всего в двух саржах от перегона. Добывать воду кочевники будут там.
— Ты понял? — повернулся я к Циркулю.
— Ну раз уж Бернис всё знает — какого лешего нам таскаться за ним? — прошипел Циркуль.
— Чтобы и ты тоже знал, чтобы ногами там походил, чтобы своими глазами приметил рельеф, который дикари знать не могут.
— Что за ерунда, — начал заводиться Циркуль. — Так ты, значит, по лесу бегать собрался, когда сюда придут орды кочевников? Это глупо…
— Глупо сидеть за стеной и ждать с моря погоды.
— Стены Угрюмой стоят сотню лет, и столько же ещё простоят. А партизанщина ваша добром точно не кончится.
— Ты хоть представляешь, какое это хлопотное дело — война? — подъехал ко мне капитан и обернулся к Циркулю. — В лес идут орды кочевников — убийц и разбойников, необузданных дикарей. Они следуют за добычей и держать в узде такое войско великий труд. Если халирцы быстро не пройдут нашу крепость, если осада затянется — у них начнутся проблемы. Жизнь в лесу отличается от степной. Эту ораву каждый день нужно кормить — причём досыта. Если мы дадим славный отпор на стенах, боевой дух халарата будет слабеть с каждым днём, воины станут роптать, отбиваться от рук. А если при этом мы ещё и будем жалить их в спину, громить отряды разведчиков и снабженцев, не дадим орде как следует развернуться, заставим степняков спать в один глаз — проблем у орды будет куда больше, а значит внимания стенам они уделят куда меньше. Попробуй, повоюй в лесу с Бернисом, который выучил местность, как свои пять пальцев, а мы посмотрим, что из этого выйдет.
Циркуль замолчал. Отвернулся. Спорить с капитаном ему было не с руки. Я очень устал от его пререканий и вечных споров. Да и брал-то я Циркуля в долгую вылазку только для того, чтобы увезти подальше от Тима. Саня был на подъёме, аура его здорово посветлела, даже телекинез почти освоил, так что оставлять их наедине, когда почти все курсанты в поездке, было никак нельзя.
Идея Берниса окупилась сполна. Граф показал нам три чудных места, что идеально подойдут для засад. Домой мы вернулись через седмицу. Первой, как водится, встречать меня выскочила Тири. На глазах у людей девица вела себя очень кротко, но как только мы оставались одни, Тири тут же давала волю эмоциям, окатывая меня волнами счастья и нежной заботы. Только в тот раз уединиться нам с красоткой не дали. К ней в комнату ворвался Медведь и начал меня торопить:
— Эй, Ромео, — всплеснул он руками. — Здорово спрятался. Давай, собирайся, потом с Джульеттой своей будете миловаться.
— Что ещё за Джульетта? Почему он меня так называет?.. — Сложив руки на поясе, вскинулась Тири. — И вообще, что это ты раскомандовался? Дай Андрею отдохнуть немного с дороги.
— Не волнуйся, — поспешил я успокоить Тири. — Джульетта — слово не обидное. Но в целом ты права, — подмигнул я красотке, — я только приехал, что за срочность такая?
— Ай!.. — отмахнулся Медведь. — Долго рассказывать. Словом, как только она тебя накормит — пулей к себе. Будем тебя одевать.
— Будем меня… что?
— Как придёшь, так и узнаешь, — хмыкнул Медведь и скрылся за дверью.
— Вот так всегда, — расстроилась Тири. — Вечно ты куда-то бежишь, а я остаюсь одна. Скоро совсем обо мне позабудешь.
— Ну что ты такое говоришь? — притянул я Тири за талию. Она тут же обмякла и прижалась ко мне. — Не будем спешить, подождут…
Я уже хотел склониться к красотке да попробовать на вкус её губы, но она вдруг отринула и присела на кровати.
— Я не об этом, — неуверенно проговорила Тири, теребя руками длинную белую косу. — Я вообще говорю, что ты пропадаешь в делах. Иногда мне кажется, что ты передумал и больше не хочешь быть со мной.
— Что за глупости?
— Глупости?.. — вдруг подняла Тири глаза, стрельнула ими, точно из пушки, и отвернулась к стене.
— Тири, ну послушай… — виновато проговорил я, присел рядом и положил ей руки на плечи. — Ты самый главный, самый дорогой человек в моей жизни. Я бы всё отдал, чтобы не разлучаться с тобой ни на хиску, но сама подумай — как я могу иначе вести дела? Ведь если я сам не буду всех контролировать — люди будут работать из рук вон плохо. А нас ждёт война. Допускать такое нельзя, никак, понимаешь?
 
Тири молчала. Её аура вспыхнула яркими красками, красотку одолевали тревоги. Она даже слегка засмущалась, потому что придумать как выйти из ситуации победительницей ещё не успела. Пришлось ей немного помочь:
— Слушай, принцесса, — обхватил я осиную талию. — Давай сегодня я разберусь со всеми делами, а завтра весь день будем вместе. Только ты и я. Никому не дозволю даже мимо пройти. Будем делать всё, что прикажешь… идёт?
— Обещаешь? — блеснула Тири ясной улыбкой.
— Обещаю, — кивнул я в ответ.
— Тогда быстро за стол. И только попробуй мне чего-то не успеть… ух! — сжала она кулачок.
— Ха-ха-ха, — не сдержался я от той милой угрозы. — Как прикажет моя королева.
Задержаться у Тири не вышло. Как только я закончил с обедом, красотка вытолкала меня в коридор и захлопнула дверь перед носом. Вот так вот — сам напросился. Мои покои были рядом. В комнате топтались около дюжины воинов. Люди суетились у моей кровати, что-то укладывали. За столом у окна сидели капитан и Медведь.
— Ну наконец-то, — плеснул в ладоши Медведь. — Сколько мы тут торчим, а он от красотки своей всё никак не отлипнет.
— Кхм… ты бы не напоминал мне о том, что из-за тебя я сейчас пропускаю.
— Ой-ёй, ну прости, — хохотнул Медведь. — В таком случае лучше я, наверное, помолчу.
— Ну так что тут у вас? — спросил я уже серьёзно. — Чего звали-то?
— Смотри, — ответил капитан и указал рукой на кровать.
Воины тут же расступились и глаза уловили отблески света. На кровати лежал рыцарский доспех. Начинался он глухим капельным шлемом, способным прикрыть от удара не только голову, но и шею с лицом. Шлем отковали из тигельной стали, отполировали и начистили до блеска.
Следующей частью доспеха была белоснежная бригантина, подбитая пластиной из кости краала. Добротные латы вскрыли витиеватым узором и религиозными текстами. На груди вырезали сцены моей схватки с фурсой и богуртом, руны на животе пересказывали пророчество, а спину расписали изображением человека, разящего мечом волоха.
— Эм… это мне?
— Тебе, тебе, — улыбался капитан.
— Нравится? — растянул губы в довольной улыбке Медведь.
— Дух захватывает. Даже жаль такую красоту надевать, не дай Бог в бою что подпортят.
— Ага, в бою, значит? — иронично хмыкнул Медведь. — Размечтался. Это церемониальный доспех — надевать его будешь только по праздникам и важным поводам. Ты торрек и выглядеть должен как пристало посланнику Керита. А воевать будешь в доспехе попроще.
— Уговорил, — смущённо отвёл я глаза. — Так это что здесь, примерка?
— Ну, не совсем, — ответил капитан. — Ребята там воинов строят. Мастера работы закончили, сейчас проведём строевой смотр.
— Вот так вот, прямо с дороги? — удивился я. — Что, несколько дней не потерпит?
— Не потерпит, — ответил Медведь. — Вас ещё попробуй всех в крепости собери. Емеля и Старый завтра с караваном уходят — повезут на ярмарку древесину, сукно и глиняную утварь, что подготовили общинники, и несколько стальных слитков попробуют забросить местным богатеям на пробу. Остальным тоже не сидится на месте, так что лучшего дня не придумать. Да и что там такого? Немного покрасуешься перед публикой и свободен, как птица.
— Ну ладно, ладно, — согласился я. — Давайте приступим, я готов.
Я поднял руки, несколько помощников тут же натянули на меня белое платье, поверх которого надели доспех и белоснежный войлочный плащ. Помимо брони, мне достался узкий стилет с костяной рукояткой, вырезанной в виде головы фурсы. Клинок я разместил справа на поясе, а слева пристроились ножны с мечом. На левую руку мне надели угловатый белый щит, весь исписанный рунами и религиозными текстами.