Сваха для дракона (СИ)
Но Лоркана не так-то просто было убедить. Каждый аралионец знал, что если князю что-то втемяшилось, он будет стоять на своем до последнего. Так и сейчас: он сделал шаг вперед, опуская ладонь на мое плечо, и кожа под платьем вспыхнула от одного только прикосновения, но я не могла позволить мужчинам решать за меня.
– Ималия еще не давала вам согласия, лорд Рау.
– Откуда вы знаете мой титул? – я готова была побиться об заклад, что Рау подозрительно прищурился. Будучи временным подданным Аралиона, он отлично играл свою роль образцового гражданина, но стоило наступить ему на больную мозоль, как он оборачивался ядовитой змеей. Того и гляди – укусит, впрыскивая под кожу яд.
– Я знаю про вас все, дорогой друг. И титул, и вашу историю, и причину вашего изгнания.
– Имели обстоятельную беседу с князем Огюстом? – фыркнул Рау, не скрывая своего пренебрежения, однако, Лоркан продолжал стоять на своем.
– Это не важно, вопрос в другом. Откуда, имея такое красочное прошлое за спиной, у вас столько уверенности, что именно ваша кандидатура – лучшая для леди Ималии?
– Считаете, что вы, князь, подойдете лучше? – Рау издевался, но провоцировать Дракона – дело неблагодарное, более того – смертельно опасное. На Карнавале были строго-настрого запрещены любые ссоры. Разъярившись, князь Огюст мог швырнуть обоих возмутителей общественного спокойствия в свои погреба, чтобы те хорошенько подумали над своим поведением. Как бы плохо я себя не чувствовала, моим долгом было вмешаться и прекратить ссору. Но я не смогла этого сделать.
Влажный жар объял мое горло изнутри, выжигая все слова, которые я смогла найти в восхитительно-пустой от вина голове. Гортань медленно распухала, и все что я смогла – издать задушенное шипение. И стало так страшно, что я вскинула умоляющий взгляд, нашаривая в сходящем с ума мире лицо Лоркана – единственное, что оставалось твердым и неизменным, а потом меня поглотила тьма.
* * *Темнота – плотная, слегка шершавая на ощупь, принесла спокойствие. Боль в горле и груди утихла, но не пропала. Я ловила ее отголоски, как будто та продолжала пульсировать внутри, пытаясь по кровеносным сосудам добраться до сердца. Сколько времени я плавала в графитово-черной пустоте – неизвестно, в ней не было ничего, кроме тишины. Ни мыслей, ни тревог. Наверное, вот так и приходит смерть, подумала я и от неожиданности глупо хихикнула. Странно, ведь дочерям Селофиссар после смерти предстояло оказаться в садах своей божественной матери. Сидеть подле нее, слушать, как она читает мелодичные стихи, звучание которых на слух напоминает вышивку золотой нитью по белому шелку. И пребывать в спокойствии и счастье – вот, что полагалось дочерям Селофиссар. Но, видимо, даже такой судьбы я не заслужила.
Тишина обступала, мягко касалась лица своими ласковыми руками, а затем… не знаю, почему, но ко мне вдруг стали приходить сцены из прошлого. Не сами воспоминания, которые память частенько подкидывала исподволь, словно в насмешку. Мелкие детали, о существовании которых в своей голове я и не подозревала.
Первое платье, сшитое матерью на пятый день рождения. Цвет – зеленый, как трава, что растет в далеком княжестве, где небо бороздят огромные крылатые ящерицы. Завтра у меня праздник, и, может быть, кто-то из этих чудесных созданий прибудет ко двору, чтобы меня поздравить. Наивной мечте не суждено сбыться, и праздник обернется настоящим кошмаром, положившим начало моим приключениям. Но вертясь перед зеркалом, я об этом еще не знаю.
Фигура матери, спрятанная глубоко-глубоко в подземельях. Никто не собирался сообщать мне место, я нашла его сама. Тонкая, вырезанная изо льда, который не тает даже от душного, почти обжигающего жара стен. Я рыдаю на коленях перед статуей, хватаясь за подол маминого платья. От сухого холода ломит пальцы. В том, что мама предана забвению, виновата я.
«Будь ты проклята!» – отец, захлебывающийся собственной яростью, указывает на дверь. Глаза его белы от гнева, руки стиснуты в кулаки и дрожат. “Прочь отсюда, или я убью тебя” Кто я такая, чтобы ослушаться родного отца? Больше я его не увижу.
Темнота, словно наигравшись, расступилась. Щурясь от пронзительного света, я зашарила руками вокруг. Дерево, теплое и гладкое, прогнало фантомные воспоминания, а его запах напомнил мне, что я все еще, возможно, жива. Но так ли это было на самом деле?
Я обнаружила себя в княжеской библиотеке, во дворце Лоркана. Светильники потухли, словно откликнулись на молчаливую просьбу пощадить чувствительные глаза. Обстановка ничуть не изменилась с моего последнего визита, а значит, и сама библиотека вполне могла быть плодом моего воображения. Конторка библиотекаря оказалась пустой, отсутствовал и бессменный журнал. Пустота, наполненная шорохом древних страниц и скрипом кожаных переплетов. Книги больше не пытались на меня напасть: они самозабвенно перешептывались между собой, словно делились каким-то срочными новостями и сплетнями. Я для них не существовала, призраком проходя ряд за рядом, стеллаж за стеллажом. Босые ноги едва касались пола – промозглый сквозняк проходил сквозь меня, не в силах ни разбудить меня, ни простудить.
Терзал только один вопрос: что я здесь делаю? Разве не должна была я коротать вечность, скитаясь по родным пенатам? Или по мрачным, сырым лестницам подземелья, где ледяная фигура матери невидяще, растерянно смотрит в стену уже десяток лет? Если это – мое посмертное наказание, то Селофиссар следовало быть более изобретательной. Я двинулась дальше, пытаясь отыскать причину, по которой я оказалась именно здесь.
Хруст рвущейся бумаги прозвучал за поворотом, затем еще раз, и еще – кто-то методично уничтожал книгу за книгой, словно мстил им. Тонкий писк погибающих фолиантов тонул в шорохах и скрипах.
Рыжая макушка со смешными вихрами на затылке едва виднелась среди завалов скомканных бумажных листов, разодранных с особой жестокостью книг и свитков. Дух библиотеки, смешной мальчишка, который любил дразнить меня! Он сидел ко мне спиной, полностью погрузившись в изучение очередной книги, которую не глядя вытащил с ближайшей полки. Та затрепетала, пытаясь вырваться, но мальчик держал ее крепко.
– Спасибо, что спасла моего внука, – проговорил мальчишка через плечо, когда я подошла чуть ближе, – пускай это и стоило тебе жизни.
Я остановилась, хватаясь за полку, чтобы не упасть. Какого внука? Да этот мальчишка годился мне в младшие братья! Но до моего удивления мальчишке не было никого дела. Он вновь зарылся в книгу, что-то бурча себе под нос. Рассудив, что если мне и придется коротать вечность с нескладным подростком, то следует воспринимать все как должное. Когда я уселась на пол рядом с мальчишкой, то его нудное ворчание стало отчетливее. Я прислушалась.
– Просил назвать в честь него княжество – назвал. А чем все закончилось? А? Не оценил, пытался похитить любимую женщину! И как у него наглости хватает! Потом еще и на дуэль вызвал!
Фразы становились короткими, отрывистыми, глаза мальчишки увлажнились. Он шмыгал носом, утирая крупные слезы катящиеся по щекам. Кончик вздернутого носа покраснел, и теперь алел в полумраке призывным маяком. О ком он говорил? Неужели об Эрооло?
Я протянула руку, ладонью стирая слезы. Он стоически выдержал чужие прикосновения, а затем прошептал, трагически и горько:
– Мое имя помнят все, а его – никто.
– Тебя же зовут Вергельд? – прошептала я в ответ, откуда-то зная, что попала в точку. – Дракон-Отец?
Мальчишка, не отрываясь, смотрел на меня, и я чувствовала нутром – меня взвешивают на огромных весах, словно примеряют, достойна ли я.
– Да, – он подался вперед, хватая мои руки, – Вергельд. Если ты знаешь это, тогда скажи мне, как звали его? Скажи мне! Оно всегда было у вас перед носом!
Ответ пришел сам, я лишь покрутила во рту цепочку: Эрооло – Эролион – Аралион! Ну, конечно, под воздействием северного диалекта имя претерпело изменения, но в его звучании еще угадывались истинные корни.