Выдыхай (СИ)
— Как бы я хотел украсть тебя снова. Я бы сделал всё иначе, — звучит слишком горько.
— Не приезжай больше, — прошу обречённо. Время сказать правду. — Я жду ребёнка. От Алекса.
Кир закрывает глаза и из-под густых чёрных ресниц льются слёзы. Не всё же мне плакать. Сжимает меня до боли, и мы долго ещё стоим, не способные расцепить руки.
— Я люблю тебя, — шепчу напоследок.
Мне уже пора. Он, как обычно, не даёт уйти одной, отвозит до дома. В тишине такси говорит по-палерски:
— Ты моё сердце, Мари. Будь счастлива.
Я киваю грустно, смахиваю предательские слезинки и срываюсь из машины почти бегом. Иначе просто не найду в себе сил уйти.
АЛЕКС
Просыпаюсь среди ночи в звенящей тишине. Мари нет рядом в кровати. И вообще в квартире. Хочется рычать от бессилия. Хочется найти. Хочется не знать, где она. Её телефон отзывается звуками моей собственной песни с подоконника, там же лежат наушники. Руки сами тянутся к мобильнику. Короткое сообщение во входящих с неизвестного номера, и мне не надо сверять цифры, чтобы понять, от кого оно. Смс пришло в полночь, сейчас почти четыре. И я сомневаюсь, что они гуляют по ночным улицам, держась за руки. Будь ты проклят, Арафат! Это моя женщина, мой ребёнок! Сажусь на окно, где до этого сидела Мари и стараюсь не думать. А мозг одну за другой подкидывает непристойные картинки, в которых есть моя девочка, но нет меня. Спустя час рядом с домом тормозит чёрная машина такси. Я не вижу, что происходит за тонированными стёклами, потом Мари выбегает, словно за ней гонится сам дьявол. Её волосы растрёпаны и влажные. Ночью не было дождя. Не в этом городе. И вряд ли она купалась в ночном океане. Как же это больно. Как найти в себе силы простить и принять? Снова.
Щелчок ключа в замке и она застывает на входе, заметив мой силуэт на фоне светлеющего неба. Прижимается спиной к двери.
— Он больше не появится, — говорит еле слышно. Я не спешу вставать, и она добавляет так же тихо. — Мне уйти? — нет, не шантажирует, не берёт на слабо. Просто видит, как мне больно и понимает, что не могу сейчас. Она всегда меня понимает. Догоняю её уже у лифта. Прижимаю к себе крепко. Не так быстро, малыш. Мы еще не дожили до своего «долго и счастливо».
— Обещай мне, что это был последний раз, — прошу отчаянно.
— Я ничем не лучше его, — говорит со злостью. — Ненавижу себя, Алекс.
Площадка пусть и элитного, но всё же многоквартирного дома, не подходящее место для таких бесед, увожу принцессу в квартиру и усаживаю на диван. Сажусь на пол перед этой невыносимой женщиной и утыкаюсь лицом в её колени. Не понимаю, за что это всё происходит с нами? Где мы так нагрешили? Мари вцепляется мне в волосы и рыдает. О нём? Обо мне?
— Тебе так плохо со мной? Тебе мало меня? — спрашиваю хрипло, не могу поднять глаза и прочитать ответ на её лице.
— Нет же, — всхлипывает она. — С тобой идеально. Просто он как наркотик. Я не лгу, Алекс. Правда, хочу за тебя замуж, хочу нашего ребёнка. Я счастлива с тобой. А потом он появляется и меня тянет, как магнитом. Наверное, это слишком для тебя. Я понимаю. Знаю, как это страшно. Пойму, если ты уйдёшь.
— Куда я уйду, малыш? Думаешь, брошу тебя и его, — киваю на живот. — Ни за что. Подвинуться придётся Арафату. Выбери меня. Пожалуйста.
Она смеётся истерично и целует меня.
— Никому не отдам, — шепчет страстно. — Половина девчонок этой планеты мечтает о тебе, Алекс, а ты выбрал самую ущербную.
— Глупости, — заявляю уверенно. — Я выбрал лучшую. А за всё лучшее испокон веков идёт борьба. Я же победил? — спрашиваю с надеждой.
— Победил, — улыбается Мари, смаргивая слёзы, и сквозь боль и темноту моей души проклёвывается надежда и радость.
20
МАРИ
Неделя проходит как во сне — не запомненная, пустая. Я просто закрываю глаза и жду, когда уйдёт боль. И чувство вины. И натянутость в наших с Алексом отношениях. То, что резко пришлось отменить антидепрессанты и гормональные таблетки, только усугубляет положение. Хочется бросаться на стены, но я держусь. На следующий день после нашего очередного расставания с Киром он присылает сообщение, что арендовал на моё имя ячейку в банке, ключи и документы там. Сообщение, на которое мне нечего ответить, всё уже сказано. Алекс не выпускает меня из виду, ведёт себя, будто я смертельно больна и мне нужен постоянный уход. Ему не легче, чем мне, в чём-то даже хуже, пожалуй. Мама вернулась из своего путешествия — они с Колином летали на сафари — и на этой неделе она уделяет мне всё своё внимание. Хмурится на моё состояние, но ни о чём не спрашивает. В пятницу не иду на пляж, а Нейт не настаивает, возможно, встретил новую любовь. Эта мысль немного улыбает.
Но небо над Кио по-прежнему голубое и солнце светит ярко, рядом близкие люди и меня начинает потихоньку отпускать. Бессовестно пропускаю следующую консультацию Холли, впрочем, не забыв оплатить её. Не могу, не хочу сейчас выворачивать душу. По ночам, когда Алекс обнимает меня нежно, так хочется верить, что всё наладится. Что мы сможем разговаривать как раньше, потому что пока наши беседы не клеятся.
Однажды утром Алекс предлагает отправиться в небольшое путешествие на острова, лежащие недалеко от Кио и имеющие паромное сообщение. Пляжный отель, который он выбрал, утопает в зелени. Забронированная вилла с соломенной крышей скрыта в саду от других гостей и при этом имеет персональный выход на пляж. Чудесное место для ленивого уикенда на двоих. Тропическая ванна, выложенная камнями, находится на открытом воздухе, огороженная такими же каменными стенами. После морских купаний так приятно побыть в ней вдвоём и неторопливо ласкать друг друга. Лёжа у Алекса на груди, вывожу пальцами на его коже замысловатые узоры, а он жмурится довольно и улыбается.
— Мари, — говорит ласково, перебирая пальцами по моей спине. — Прости себя. Я же простил. Мы больше этого.
Как всегда заботится обо мне больше, чем я того заслуживаю, что не может не вызвать улыбку. Шкодливо облизываю его сосок, провоцируя на ответные действия. Но сегодня Алекс не спешит вовлекаться в эту игру, смотрит внимательно. За прошедшую неделю мы ни разу не занимались любовью, и я гадаю, это от того, что ему противно, или есть другие причины? Целую его грудь уже более откровенно, вырывая из губ этого обольстительного мужчины чувственный стон:
— Хочешь меня? — спрашиваю, соблазняя. Это лишний вопрос, потому что ответ я чувствую где-то в районе своего живота. Пробегаюсь пальцами вниз, слегка пощекотав по рёбрам, и располагаю свою ладонь на тазобедренной косточке. Поглаживаю большим пальцем чувствительную кожу в опасной близости от большого и манящего меня члена. Алекс всё еще не предпринимает никаких действий, кроме невесомых поглаживаний моей спины. Сместившись в бок, освобождаю себе место для манёвра и провожу кончиками пальцев по всей длине. Целую его в губы, прикусывая их и тут же зализывая крошечные ранки от своих зубов. Не в силах больше ждать, сажусь сверху, направляя его в себя, но он уворачивается, удерживает меня за талию Хмурюсь обиженно, но я… понимаю. Закрываю глаза, стараясь не расплакаться. Я сама всё испортила.
— Малыш, — говорит, наконец, Алекс тихо. — Открой глаза.
Выполняю его просьбу, чтобы наткнуться на полный страсти взгляд.
— Я хочу тебя, очень, — продолжает он. — Но, наверное, нам пока не стоит. Не хочу навредить малышу.
— Это единственная причина? — спрашиваю недоверчиво. Потому что звучит хоть и мило, но глупо.
— Да, — выдыхает хрипло. — Я уже сказал, что простил тебя, принцесса. И принимаю такой, какая есть, со всеми твоими тараканами и… демонами.
— Беременность — это не болезнь, Алекс. Ты не повредишь ему. Наоборот, ребёнок ощущает эмоции матери, когда хорошо мне, хорошо и ему. Если что-то пойдёт не так, я скажу.
Он отзеркаливает мой задумчивый взгляд и прикушенную губу. Больше не говоря не слова, помогает мне оказаться там, где я хочу. Позволяет задавать ритм, ласкает грудь, которая теперь стала особенно чувствительной. С каждым толчком я всё ближе к эйфории и Кир больше не беспокоит нас. Только я и тот, с кем мы предназначены друг другу судьбой. Словно его не было никогда.