Выдыхай (СИ)

— Его имя? — строго уточняет Колин.
— Самир Арафат.
Папа с Колином обмениваются обеспокоенными взглядами, имя им явно о чём-то говорит. Мама и Лиз в потрясении ахают. Одна я остаюсь в неведении.
— Мари, — говорит папа. — Именно господин Арафат занимался расследованием и твоими поисками.
Меня разбирает безудержный смех: как удобно — сам похитил, сам искал, сам же и не нашёл.
— Он в курсе, что ты сбежала? — отвлекает меня от истерики Колин.
— Нет, не думаю. Вряд ли Кир скажет ему до того, как вернётся в Палеру.
— Это хорошо, — кивает отчим. — Будем работать на опережение. Свяжешься с ним завтра, Стив?
— Да, думаю, так будет лучше, — признаёт папа. — Не бойся, малыш, мы тебя теперь никому не отдадим.
— Не отдавайте, — соглашаюсь с готовностью.
Я окунаюсь в приветливую атмосферу моей большой и дружной семьи и провожу такой чудесный вечер, что плохие мысли просто обходят меня стороной. Здравствуй, дом.
АЛЕКС
Очередной мерзкий день в этом центре тянется целую вечность. Я проклинаю Марка, заставившего меня лечь на реабилитацию снова, по десять раз на дню. Как будто я заядлый алкоголик. Ну, перебрал немного в тот вечер, с кем не бывает? А то, что я верю, что Мари жива, вообще не его собачье дело. Сдаётся мне, он просто использует моё нахождение здесь для пиара. К счастью, терпеть осталось каких-то пару дней. И, здравствуй, свобода. Может снова закатиться в тот бар, из которого меня отправили в это скверное местечко? Поговорить по душам. Хотя нет, не стоит, хочется хоть немного побыть самостоятельным человеком. Осточертели душеспасительные беседы с местным психологом. Кто ей вообще корочки выдал? Она утверждает, что Мари не одобрила бы моих загулов. Господи, да моя малышка первая бы просила взять её с собой. Или вообще выступила бы инициатором. Но откуда этой старой мегере знать такие вещи?
Мысли сами собой перетекают к Мари. Где она сейчас? Стив упоминал в последнем разговоре, что их человек в Палере, кажется, вышел на след нашей пропажи. Хотелось бы верить, что он не окажется ложным, как предыдущий. Девушку, похожую на Мари, видели на яхте недалеко от столицы. Даже выяснили, кому яхта принадлежит по документам. Удивительное совпадение — фамилия владельца Арафат, точно как у мужика, назначенного ответственным за поиски. Похоже, что нас знатно дурят. Но ближе подобраться пока не удалось и нам остаётся только выжидать. Застарелая боль заворочалась в груди, напоминая о себе. Уже почти два года, как от Мари ни слуху, ни духу. Как ты там, солнце? Вернёшься ли ко мне?
Из хорошего в этой дебильной клинике только волшебные пилюли, отправляющие тебя прямиком в страну Морфея. Закидываю одну в рот и радуюсь, что сегодня обойдётся без кошмаров.
2
МАРИ
Не только моим родным хочется узнать, как я провела эти годы. Я и сама изнываю от любопытства, что происходило в моё отсутствие. Роль рассказчика берёт на себя папа, остальные же время от времени вставляют свои комментарии.
— Когда нам позвонили и сказали, что ты пропала в пустыне, это был шок, Мари. Подозреваю, они надеялись, что мы смиримся, и будем тихо страдать. Но не на тех напали. Пришлось пригрозить международным скандалом, чтобы твои поиски возобновили. Какое-то время мы верили, что тебя действительно ищут, но очень быстро нам заявили, что выжить в пустыне в одиночку невозможно и объявили дело закрытым. Нам всё это показалось, мягко говоря, подозрительным.
— Особенно подозрительным выглядел сам господин Арафат, — вставляет Колин.
— Вы с ним виделись? — удивляюсь я.
— Да, он прилетал, чтобы лично принести свои соболезнования, — злится мой обычно спокойный отец. Потом уже ровным голосом продолжает. — Как ты понимаешь, не имея ни доказательств, ни тем более тела, они нас не убедили, — от этих слов на моих глазах снова наворачиваются слёзы. Как же чудесно иметь такую поддержку за спиной, такую семью. — И мы решили начать собственное расследование. Это потребовало просто космических усилий — завербовать кого-то в Палере практически невозможно. Совсем недавно пришла информация, что девушку похожую на тебя видели на яхте Арафата-младшего. Но каких-то доказательств нам пока получить не удалось. Выходит данные правдивые, это была ты, малыш?
 
— Да, это моя яхта. Кир подарил в прошлом году на день рождения.
— По документам она принадлежит ему, — уточняет отец. Я киваю, знаю об этом. Папа смотрит на меня внимательно, но никак не комментирует.
— Все эти два года мы надеялись на твоё возвращение, Мари. Хотя временами было тяжело и, признаюсь честно, порой мелькала мысль о том, что тебя уже нет в живых… — грустно говорит мама.
Хочется свернуть с этой дорожки, которая не приведёт ни к чему хорошему, только к новым слезам. Поэтому стараюсь отвлечь всех вопросом:
— Рассказывайте, что у вас нового за такое время.
Майк понимает мои намерения и помогает перевести разговор.
— Я поступил на инженерный в Давиле, теперь учусь там, — говорит брат.
— Он ещё и с девушкой там живёт, — насмешливо вставляет Лиз.
— Ого, мелкий, как ты быстро вырос! Познакомишь? Она красивая?
— Очень, — почему-то смущается парень. — Познакомлю, конечно.
Мы дружно смеёмся над нашим скромником. Затем мужчины настаивают, что пришло время перекусить, и вызывают батлера. Мама же, уточнив, чтобы на нас ничего не заказывали, ведь ночь на дворе, увлекает меня в одну из спален. Усаживает на кровать, прижимает к себе крепко-крепко. И требовательно говорит:
— Не вздумай мне врать, Мари. Что он с тобой сделал? Ты не похожа на человека два года прохлаждавшегося на яхте, — мама как обычно видит меня насквозь.
— Ну, технически я действительно два года прохлаждалась на яхте, — говорю с усмешкой.
— Мари, — тянет укоризненно мама. — Что с тобой, детка? Ты такая подавленная. Тебя там не били? Унижали?
С мамой можно говорить открыто, я знаю, что могу рассказать ей всё-всё, и она будет на моей стороне. Но сейчас мне почему-то хочется, чтобы она была на стороне Кира. Иррационально. Я понимаю, что как мать, она тут же возненавидит его, стоит мне рассказать обо всём. А я хочу, чтобы она поняла, за что я его люблю. Мы ложимся на кровать в обнимку, и я начинаю свой нелёгкий рассказ. Про то, как он соблазнял меня и как подделал статьи об Алексе, про то, что в начале наших отношений всё было хорошо, и про то, что он женился, про его жену и мою ревность. Умалчиваю только о том, как часто посещали меня в Палере мысли о самоубийстве. Это, пожалуй, единственное, чего ей знать не следует. Заканчиваю на недавней операции и выдыхаю, наконец. Мама нежно обнимает меня, целует в висок.
— Бедная моя девочка, — повернувшись к ней лицом, вижу, что она плачет. — Всё наладится, детка.
Нас не беспокоят, мне так хочется, как в детстве заснуть в маминых руках. Но она не даёт мне этого сделать.
— Есть вещь, которую ты обязана выполнить прямо сейчас, Мари. Не имеешь права откладывать, — и я понимаю, о чём она.
Мама ненадолго выходит в гостиную, возвращается со своим телефоном и протягивает мне его.
— Я побуду с Колином. Позови меня, если буду нужна, — целует меня и выходит из комнаты.
Я нахожу в списке маминых контактов Алекса. Сразу после того, как он сделал предложение, мама переименовала его в «Будущий зять», под этим именем он и записан до сих пор. Выкинув из головы все сомнения, решительно нажимаю на кнопку вызова.
АЛЕКС
Без маленьких белых таблеток уснуть не так-то просто. Я слоняюсь по квартире, не зная, чем себя занять. Завтра рано утром надо быть в студии, неплохо бы выспаться, но это что-то из области фантастики. Раздумываю, не пойти ли встретиться с парнями где-нибудь, но из дома выходить лень. Наигрываю на синтезаторе новую мелодию, хочу улучшить её, как-то фальшиво звучит. Правда, ничего толкового не выходит. В это время звонит телефон. Кто ещё там среди ночи? С удивлением вижу на экране имя Хелен, матери Мари. Обычно она мне звонит… никогда. Неужели что-то узнали? Сердце сжимается в предчувствии. Хватаю трубку и говорю: «Добрый вечер». После секундной заминки в трубке раздаётся голос, который я мечтал услышать наяву целых два долбанных года.