Мир клятв и королей (СИ)
Ещё несколько шагов, и он остановился возле пустующего места, пальцами провёл по спинке стула и ничего не выражающим взглядом посмотрел на Пайпер.
— Я выгляжу, как семнадцатилетний юноша, — продолжил он, — но на деле я куда старше. Всё дело в том, как этот мир защищает себя от нас и как мы защищаем себя от него. У каждого мира свой особый механизм защиты от вторженцев. Мы не привнесли с собой разрушений и мор, но мы всё равно представляем опасность. Этот мир сложен, но мы знаем, что он отвергает нас, сигридцев. Некоторым он позволяет ещё почувствовать себя людьми, взрослеющими с каждым днём, других же он вычёркивает из своей истории с первых же секунд. Мне мир позволил какое-то время побыть тем, кто взрослеет, после чего отверг. Конечно, мы, сигридцы, живём в этом мире и пользуемся его благами, но мы не можем влиять на него так же, как это делают другие. Однако если этот мир падёт, мы будем теми, кто приведёт защитный механизм в действие. Магия этого мира уничтожит нас, чтобы использовать наши силы и жизни для защиты. Мир оберегает нас, как может — и всё для того, чтобы в случае необходимости использовать. Поэтому мы не выглядим как двухсотлетние старички и старушки.
Закончил он как-то слишком странно, резко уйдя в шутливый тон, но Пайпер не могла его винить. Всё время, что он говорил, она понимала, что хочет, чтобы он завершил всё шуткой. Чтобы он сказал: «Но, вообще-то, это всё ерунда полная, не верь мне», чтобы он сказал, что нет ничего, о чём они говорили ей ранее. Что всё нормально.
— Я не понимаю, — только и выдавила Пайпер. Она не хотела признавать, что понимала чуть больше, чем ничего, потому что это было неправильно. Она хотела, чтобы всё встало на свои места, а для этого ей требовалось в разы больше объяснений и уточнений.
— Магия реальная, демоны тоже, они хотят нас убить, но мы боремся против них. Данталион придурок, а Гилберт забыл свою речь, которую он репетировал ночью, — на одном дыхании произнёс Кит, ни разу не сбившись. — Ну, так понятней?
— Я не репетировал свою речь! — возмутился Гилберт. С его лица словно слетела маска: Пайпер уже не видела отстранённого юношу, который только что говорил ей о том, что не могло быть реальностью. Его щёки пылали, будто он стыдился собственных слов, брови хмурились, а глаза метали молнии в сторону Кита.
— Я точно слышал, что репетировал, — поглаживая несуществующую бороду, продолжил стоять на своём Кит.
— Не имеет значения, — вмешался Джонатан, — репетировал ли Гилберт свою речь или нет. Гораздо важнее объяснить Пайпер, что происходит.
«Объяснить, что происходит, — повторила Пайпер, желая убедиться в том, что она правильно понимает намерения дяди. — А что именно происходит?»
— Вы это серьёзно? — всё же обретя голос, спросила Пайпер. — Без шуток? Или, может, здесь где-то скрытая камера и она… Дядя Джон, что всё это значит?..
— Это значит, что ты теперь часть этого мира.
Он говорил так уверенно, будто давным-давно провёл все необходимые исследования, причём не один раз, и всегда получал точный ответ — именно тот, который он хотел, на которой надеялся и с которым мог работать дальше. Пайпер не чувствовала в словах Джонатан подвоха или скрытого смысла, но и искренности в нём не было. Лишь констатация факта.
— Я не понимаю.
Она произнесла это инертно, не подумав, что понимает, а что — нет. Она осознавала, что у неё не галлюцинации, что это не сон. Понимала, что люди перед ней уверены в своей правоте так же, как она уверена, что не хочет больше ничего знать. Ещё минуту назад она была готова выпытать вопросы из дяди, но сейчас хотела лишь одного — оказаться дома, в кругу семьи, которая не будет говорить то, что кажется выдуманным.
Но Джонатан явно был другого мнения. Он провёл ладонью по лицу, на котором отразилась усталость поразительных масштабов, и посмотрел на неё — с грустью, сожалением и отчаянием, как будто сам не верил в то, что происходит. На этот раз его голос был полон самых разных эмоций, но среди них отчётливее всего пробивалось сожаление:
— Это значит, что мир отверг тебя, Пайпер.
— Типа… вычеркнул? — неизвестно, как Пайпер пришла к этому решению, но она легонько провела ребром ладони по собственной шее и выразительно посмотрела на дядю. Тот нервно сглотнул и очень медленно покачал головой из стороны в сторону.
— Мы определённо станем лучшими подружками, — восхищённо вздохнул Кит.
— Ты не… — начал было Гилберт, но, не найдя слов, просто повторил действие Пайпер, однако это не избавило его лицо от озадаченности и смущения, которое он до сих пор испытывал. — В смысле, для тебя это не гибель. Наоборот, это… Нет, это не возрождение. Это как новая степень обучения.
— Новая степень обучения, — делая паузу после каждого слова, повторила Пайпер. — Меня приняли в крутой университет, а я об этом не знаю? Он входит в Лигу Плюща?
— Почему я об этом не слышал? — поинтересовался Гилберт, повернувшись к Шерае. — Лига Плюща — это какая-то важная организация?
— К тебе это не относится, так что знать об этом не обязательно, — почти не разлепив губ, ответила Шерая. — Вернёмся к отвержению.
— Да, вернёмся к отвержению! — с притворным энтузиазмом Пайпер щёлкнула пальцами.
— Если я ещё раз спрошу, какого чёрта тут происходит, мне, наверное, не ответят? Ах да, ещё напомнят, что упоминать чертей нельзя.
— Тебе действительно стоит перестать делать это, — размазывая джем по тосту, сказал Кит. — Черти, конечно, не такие грозные, как их старшие братья, но даже они могут быть опасны.
— Так мы говорим об отвержении? Или всё же о демонологии?
— И много ты знаешь о демонологии? — выгнув бровь, Шерая бросила на неё недоверчивый взгляд.
— Что-то там связано с ключами Соломона, — выждав несколько секунд, ответила Пайпер.
— Я же тебе говорил, — Кит нахмурился и покосился на женщину, — что никто не будет читать эту ерунду!
— Ты читал.
— Только для ознакомления! Ну, ещё для того, чтобы издеваться над Данталионом, — добавил он, немного подумав.
— Ещё раз предлагаю вернуться к отвержению! — буквально выкрикнула Пайпер.
Она никогда раньше не думала, что собственный голос может доставить ей столько проблем. Стоило ей вновь вернуть разговор к теме, которая, как думала девушка, достойна более тщательного обсуждения, как голова её начала раскалываться. Вернулось то отвратительно ощущение, с которым она проснулась в гостиной дяди Джона — словно кто-то продолжал бить её по щекам, пытаясь вытрясти из её головы дурные мысли.
— Защитный механизм Сигрида допустил ошибку, не совершив отвержения, — голос Гилберта, казалось, звучал откуда-то издалека. Пайпер потребовались усилия, чтобы сосредоточиться на том, что она слышала: — Как я уже сказал, отвержение подразумевает вычёркивание человека из истории мира. Но Сигрид…
«Сигрид», — вновь пронеслось в голове Пайпер. Она уже не была уверена, что понимает собственные мысли, но без остановки продолжала повторять одно-единственное слово, в итоге слившееся в массу неразборчивых букв, не имевших для неё никакого смысла. Пайпер не знала никакого Сигрида, она впервые слышала о нём. Но голос в её голове, будто отделившийся от разума, без остановки повторял это слово, полностью заглушив Гилберта, вынуждая Пайпер сомневаться в том, что она в состоянии контролировать собственные мысли: «Сигрид. Сигрид. Сигрид. Дом. Сигрид. Сигрид».
— Что?
Пайпер не сразу поняла, что задала вопрос вслух. Она поймала на себе обеспокоенный взгляд Джонатана, прочитала в глазах Гилберта готовность дать нужный ей ответ, но Пайпер не волновал Гилберт. Она пыталась понять, как между бессмысленным повторением слова, которое она впервые услышала и которое полностью вытеснило всё её желание разобраться с отвержением, оказалось нечто, что она знала крайне хорошо. Она не сомневалась, что не может назвать Сигрид «домом», но уверенность, поселившаяся после этой мысли, была такой… обыденной? Да, Пайпер определённо чувствовала, что говорит о чём-то обыденном, но не понимала, как такое возможно. В этом не могло быть чего-то обыденного.