Мир клятв и королей (СИ)

— Я что-то не так сказал? — обеспокоенно спросил Фройтер, смотря на дверь, за которой только что скрылись Пайпер и Шерая.
— Так же, как и всегда, — заверил его Гилберт. — Пайпер просто… всё ещё вникает во все тонкости сигридского мира. Вряд ли она много читала о Фасанвест и знает о правилах, что она устанавливает для своих детей.
— Надеюсь, она всё же поймёт, что к чему… Я бы хотел сказать ей больше, но пока что это всё, что мне доступно. Она сама должна разобраться в том, что узнала, но если она что-то поймёт и у неё появятся новые вопросы, я попытаюсь дать на них ответы, не нарушая правил нашей богини.
— Надеюсь, эти правила не запрещают сразу говорить, ради чего такая секретность. Так о чём ты мне хотел сказать?
Перспектива услышать что-то от мага, ставшего ребёнком Фасанвест, никогда не радовала Гилберта. Рассчитывать на то, что новость будет приятной, и не приходилось. Гилберт ждал, сжимая и разжимая кулаки и языком проводя по зубам, чувствуя лёгкий привкус крови на щеке, которую он, кажется, всё же прокусил от волнения.
— На балу ни в коем случае не оставляй её без присмотра, — немного подумав, сказал Фройтер. — И вам лучше вернуться до рассвета, даже если королеве это не понравится, а то мало ли… Когда настанет черёд изумрудов и копья, золото должно быть рядом. Понимаешь меня, Гилберт? От этого зависит слишком многое.
  
Часть II: Принятие. Глава 23. Сложно тебе открыться
 
Часть I
Принятие
А когда будем путать ночь со днём — Нам будет противостоять и дождь с огнём. Это будет нелегко, но потом В оконцове прибудем вдвоём. — DRUMMATIX, «Тайлаган»
— Поднимайся.
— Надери ему зад, детка!
Пайпер сдула с лица мокрую прядь и поднялась на ноги. Как хищник круживший вокруг неё Энцелад хмыкнул, словно удивился тому, что она и впрямь встала. Замершие на краю площадки Диона и Марселин следили за их тренировкой с самого начала, и с каждой минутой подбадривающие крики Дионы, адресованные Пайпер, становились всё громче. Сальватору казалось странным, что девушка поддерживала её, а не брата-близнеца, но быстро нашла этому объяснение: Энцелад в любом случае победит, так что можно переключить своё внимание на соперника послабее. Это совсем не бесило Пайпер, но повышало уровень дискомфорта как минимум на десять процентов.
Два дня назад Фройтер, с которым они даже не познакомились по-нормальному, сказал, что Пайпер будет недовольна Энцеладом. Маг не ошибся — и хотя рыцарь по праву мог указывать на все ошибки Пайпер и провоцировать её на нападение или защиту, ей не нравилось, когда он всё же делал это. Она всего день занимается, а уже чувствует себя разбитой и искалеченной как минимум три сотни раз. К счастью, с помощью Марселин Сила внутри Пайпер быстро залечивали все её синяки и ушибы и снимала усталость, но за тот короткий промежуток времени, который они занимаются с Энцеладом сегодня, вся боль успела вернуться.
И кто её за язык тянул, когда она сказала, что нужно стать сильнее?
В тот же вечер, когда они вернулись от Фройтера и Гилберт едва не прожёг взглядом обеденный стол, Стефан предложил совместить уроки Пайпер у Сиония и обучение у рыцарей. О том, что ей придётся учиться чему-то у рыцарей, Пайпер услышала впервые, но, что странно, даже не нашла сил не согласиться или хотя бы слабенько возразить. Однако это сделал Джонатан, подчеркнув, что первый урок его племянницы закончился не слишком хорошо. Присутствовавшая тогда Диона ответила, что первое занятие с рыцарями будет точно таким же, но дальше всё будет только лучше — если, конечно же, Джонатан не хотел, чтобы его племянницу обучали искатели.
Разницы между ними Пайпер совсем не видела. Что рыцари, что искатели — для неё все они были одинаково обученными сигридцами или землянами, для которых держать меч или нож в руке так же просто и естественно, как вилку. Пайпер даже не удивилась бы, если бы Энцелад одной только вилкой отбился от демонов, но проверять этого не хотела.
 
К сожалению, лучше него никого не нашлось. Сам Энцелад от этой новости не был в восторге. Сионий, особенно подчеркнувший, что «Пайпер ещё совсем новичок», сказал, что Энцелад не может заниматься с ней так же, как с другими рыцарями. Никаких мечей, даже учебных, настоящих щитов или хотя бы крохотного клинка. Вообще никакого оружия. Только магия Пайпер, которую она училась вовремя призывать, чтобы выдерживать атаки Энцелада — достаточно слабые, как заметил он сам, но у Пайпер всегда оставались синяки.
Энцелад словно играл с ней. Он не использовал никаких сложных приёмов, даже почти не подкрадывался и не пользовался эффектом неожиданности. Он наступал на неё то с одной, то с другой стороны, и в самый последний момент менял траекторию достаточно лёгкого удара, и Пайпер должна была успеть перенаправить свою магию в то место, куда целился Энцелад. Что она сделает, — укрепит свои мышцы, поставит защиту или применит магию на рыцаре, — было не столь важно, но ничего из этого у неё не получалось. У господина Илира она, со слов мага, неосознанно применила магию на Энцеладе, но как именно — она так и не поняла. Сейчас же, как бы Пайпер ни старалась, рыцарь ещё ни разу не похвалил её за успешную защиту или контратаку.
Энцеладу это надоедало, а Пайпер — раздражало. Она не могла постоянно надеяться только на Лерайе, которая из-за перепадов настроения то помогала ей, то игнорировала, словно Пайпер и не существовало. Открытие первого портала, если верить Стефану, было близко к успеху, но таковым не стало. А столкновение с Иснаном и демонами и вовсе показало, насколько Пайпер неподготовлена. Было глупо рассчитывать на какие-либо результаты в столь короткие сроки, но хоть что-то же должно было быть. Пайпер всегда выигрывала у Лео в битве подушками — тогда почему тренировки с Энцеладом, почти не отличающиеся, проходят так тяжело?
Почему к ней не приставили кого-нибудь менее разговорчивого и язвительного, Пайпер не понимала. Казалось логичным, что новичок, который только учится управлять собственными силами, будет заниматься с кем-то, лишь парой уровней выше. Энцелад казался где-то на самой вершине, и Пайпер это отнюдь не нравилось.
— Слишком медленно двигаешься, — растягивая слова, произнёс Энцелад. Эта фраза, пожалуй, за два дня стала его любимой, уступая лишь самым ярким: «Вставай» и «Немедленно поднимайся».
И что Пайпер могла ему ответить? «Заткнись, рыцарь-переросток»? «Заткнись, потому что я сальватор»? Или «Заткнись, пока я не расплакалась»? У Пайпер было сотни вариантов, которые она, буравя замершего перед ней рыцаря взглядом, прокручивала в голове, когда неожиданно вмешалась Марселин:
— Наоборот, тут есть сдвиги.
Энцелад скептически хмыкнул и посмотрел на неё, одним своим взглядом запрашивая доказательства.
— С каждым разом Пайпер всё ближе подбирается к Силе, — пояснила Марселин, задумчиво постучав пальцем по подбородку. — Вчера она была слабее. Сегодня, конечно, не лучше…
— Ну спасибо, — фыркнула Пайпер.
— …но и ты сегодня немного слабее, Энцелад.
Рыцарь замер, выразительно выгнул бровь и уже был готов потребовать объяснений, но его опередила Диона, едва не навалившаяся на Марселин и спросившая:
— И что это значит?
— Пайпер потихоньку крадёт его собственную силу, из-за чего атаки Энцелада становятся слабее.
И почему же Пайпер совсем не чувствует изменений?
Магия для неё ощущалась как нити, но сейчас новых нитей в ней не было. Не было даже крохотного намёка на магию, словно та забилась в самый дальний угол и впала в спячку, перед этим выставив какую-то защиту, сбивавшую Марселин с толку. Пайпер чувствовала только поразительных размеров усталость и раздражение, с каждой минутой всё ближе подбирающееся к управлению её телом, эмоциями и словами.
— И какой в этом толк? — хмыкнул Энцелад, собрав руки на груди. — Если ты не сможешь использовать украденную у меня силу, то ничего не добьёшься.