Река времен (СИ)

Сегодня этот человек спас меня и рискнул своей жизнью. Сейчас он нежно обнимал меня и не корчил из себя нахального кобеля, как раньше. Такой Асмаррах мне нравился гораздо больше, но надолго ли его хватит?
Я посмотрела в лицо притихшему царевичу – он спал и чему-то улыбался во сне.
Примечания:
*Оксаны – героиня вспоминает монолог Оксаны из пьесы Н.В.Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки».
  
Глава 13. Тени сгущаются
 
Утро этой ужасной ночи не запомнилось. Я выпала из забытья уже не в саду, а в небольшой просторной комнате. На краю ложа серым столбом сидела старая Каи, ее лицо показалось мне еще более высохшим и осунувшимся, чем прежде. Мне показалось, что женщина спит и я тихонько позвала:
– Каи, где я?
Воспоминания нахлынули, пробуждая боль и страх.
– Что с Ибой и Шанхаат?
Старуха пристально посмотрела на меня. В ее глазах полыхнула искра удивления.
– Ответь мне как жрица жрице, девочка, – без церемоний процедила она. – Что тебе известно о той ночи?
Я огляделась, мы были одни.
– Я долго спала? – мне нужно было понять, сколько я пробыла без сознания, прежде чем что-либо отвечать.
– Тебя нашли в саду у купален утром прошлого дня, – сухо пояснила женщина, выжидающе глядя на меня.
Значит, больше суток… Асмаррах был прав, не давая мне заснуть и тем самым спас мою жизнь. Теперь пришла моя очередь спасать его, если еще не поздно. Надеюсь, он успел уйти.
– В тот вечер я почувствовала странное возбуждение, почти как то, что бывает во время обрядов, и убежала в сад. Я помню, что я танцевала, танцевала, а потом мне стало плохо. Меня вывернуло наизнанку, и ноги не слушались, а во рту появилась горечь, – я врала, понимая, что даже ей опасно говорить всю правду.
– Я хоть и стара, царевна, но из ума еще не выжила и отлично знаю, что с тобой был кто-то еще, иначе утром нашли бы твой труп.
Голос старухи был тих и спокоен, но каждое слово, словно хлестало меня по щекам.
– Каи, прости мою ложь, но я не могу никому сказать об этом. Иначе из-за меня погибнет еще одна жизнь! – я умоляюще поглядела на жрицу. – Ради таинств Всеблагой, не выпытывай имени и помоги скрыть от других!
– Хорошо, – проскрипела старая лекарка. – Я понимаю, ты обязана ему жизнью, да и не ты одна. Один из стражей выжил – остальные ушли, но спасти их не смог бы никто.
Она посмотрела на меня, и ее глаза хитро блеснули.
– Но я рада, что девичья глупость спасла твою жизнь, – хмыкнула жрица. – Может, хоть расскажешь мне, как знающей, что ты делала, когда поняла, что отравлена.
– Каи, во имя Великой Матери и всего, что она сотворила, я расскажу тебе все, что помню, только храни мою тайну, как я храню те, что доверила мне ты.
Старуха качнула седой головой и приготовилась слушать.
– Нартыш значит… Что ж, совсем неглупо, – довольно сказала она, когда я в общих чертах рассказала, как мне не давали заснуть. – Думаю, что Иинат хранит тебя, царевна. Но никто не убережет тебя, если сама не позаботишься об этом. Ты знаешь, кто и почему мог бы сделать такое?
Я кивнула.
– Но и об этом я не могу говорить, так как еще не пришло время. Но я уверена, что ты все поймешь, так как сама учила Нари.
– Всеблагая поможет тебе и укажет путь. Укрепи свое сердце и пройди ее путем не оглядываясь! – старая жрица повертела в руках свой амулет. – Я принимала роды Нари и не могу предать ее как мать.
На моей душе потеплело, рядом со мной была эта мудрая женщина и, значит, я не одинока. Пустоты от потери это не заполнит, но на поддержку старого храма я могу рассчитывать.
– Спасибо тебе, знающая Каи. Ты в который раз спасаешь меня!
Но старуха жестом пресекла поток благодарностей.
– Запомни вот еще что, девочка. Никому не доверяй, кроме тех, в ком уверена. Ничего не ешь и не пей, пока еду не попробуют служанки. И еще вот, – она покопалась в складках юбок, – разбей, пока не поздно, даже если это тебе дорого.
На мою ладонь легла глиняная табличка. «Ты будешь танцевать сегодня для меня?» – гласила она, и сердце бешено забилось в груди.
 
– Хвала Всеблагой, сразу за мной послали. Вроде никто не видел, – пробурчала старая жрица.
Как же захотелось кинуться ей на шею и расцеловать за то, что укрыла такое от чужих глаз, но царевны так не поступают.
– Чем я смогу отплатить тебе, Каи, и смогу ли вообще?
– Постарайтесь побыстрее поправиться, сиятельная царевна, – чуть громче произнесла лекарка, предупреждая, что мы не одни.
В комнату вошел отец и еще несколько мужчин. Владыка жестом оставил их у дверей, а сам подошел к моему ложу. Каи степенно поднялась и склонилась перед ним, а я быстро запихала предательскую табличку под груду шкур в изголовье.
– Приветствую тебя, мудрая, – заговорил отец, – Есть ли у тебя хорошие новости?
– Да, могучий, твоя дочь вполне здорова. Милость Иинат и в этот раз снизошла на нее.
Отец посмотрел на меня, растерянно сидящую закутавшись в гору покрывал и шкур. Я попыталась выдавить из себя радостную улыбку.
– Можешь ли ты рассказать мне о том, что случилось, дочь моя? – ласково спросил он, и я поведала историю о том, как мне захотелось вечером потанцевать во славу Богини, а дальше я ничего не помню.
Отец внимательно выслушал и произнес:
– Тебя хотели отравить, дитя мое, – он тяжело опустился на ложе и оно жалобно скрипнуло. – Иинат уберегла лишь тебя и самого молодого из твоих стражей. Все остальные ушли в нижний мир. Ты должна знать это.
Мне даже не пришлось ничего играть, слезы горечи снова хлынули по моим щекам, слишком свежа была потеря.
Отец ласково погладил мои волосы своей огромной рукой.
– Я повелел, чтобы тебе отвели комнаты в большом дворце. Здесь ты будешь в большей безопасности. Уммат-аба будет беречь тебя постоянно и наберет доверенную прислугу.
Мой постоянный провожатый низко поклонился и заверил меня в готовности услужить во всем. Наконец-то я узнала, как его зовут, а то было ужасно неловко.
– Благодарю тебя, родитель мой. Позволь только жрице Каи отныне в любое время приходить ко мне, – попросила я.
Старуха довольно хмыкнула, одобряя.
Владыка улыбнулся и встал.
– А старому храму в благодарность мою я принесу богатые дары. Молите Всеблагую за урожай, знающие! – владыка легко склонил голову в знак огромной благодарности.
– Да услышит Великая Мать твои слова, о царь! – старая жрица поклонилась в ответ.
– Никому не доверяй, царевна! Помни, змея может казаться палкой, пока не ужалит! – тихо напомнила она, когда делегация скрылась в дверях. – И никаких лекарей до себя не допускай!
Старуха попрощалась и вышла, а я осталась одна. Я снова почувствовала себя в клетке. Никого не видеть, никому не доверять…
Я спустила босые ноги на холодный пол и заткнула табличку за полотно пояса. Нужно разбить ее где-нибудь во дворике и сунуть осколки в кадку с деревом.
Надо бы еще выяснить, где сейчас самирский царевич, не случилось ли с ним чего. На душе снова стало тоскливо. Приходилось признать, что этот нагловатый тип мне нравился. Нравился как мужчина и, к сожалению, гораздо больше, чем мой нареченный. «Это все психологические качели!» – попыталась я урезонить саму себя, но не помогло. Кажется, я позволила себе увлечься слишком сильно. Юное тело жаждало любви, и против этого мое занудство было бессильно.
***
Потянулись тоскливые дни моего почти добровольного заточения в большом дворце, единственной отдушиной в которых были визиты мудрой Каи и прогулки по крыше в компании Энмер-ани и охраны. В сад меня больше не выпускали. Поэтому я решила сосредоточиться на подготовке к посвящению Аннану: необходимо было подобрать ритуальное облачение, выучить все ответы и необходимые движения. Это хоть как-то развлекало.
Лишь неделю спустя я узнала, что самирские гости покинули Ассубу на третье утро после происшествия, а подробности их отъезда открылись мне еще позднее.