Бастард (СИ)

— А Джон? — спросил Робб тогда. — Что будет с ним, если я стану лордом?
— Он будет вернейшем из твоих знаменосцев. И советником, если вы сохраните вашу дружбу.
"Как ее сохранить, отец, если ты его забрал, а меня оставил? Почему лордом стану я, если он лучше меня во всем? Что мне делать, если ты не вернешься? Что мне делать, если не вернется он?"
Когда Джон только уехал, Робб стал втрое усерднее на тренировках, надеясь превзойти брата, когда он вернется. Но усердие быстро закончилось. Без Джона на тренировках было не с кем соперничать. Робб был лучшим из немногих сверстников. А на занятиях с мейстером он слишком часто отвлекался, предаваясь воспоминаниям. С Джоном было интереснее. Он однажды зарычал на подсвечник, подсказывая Роббу девиз Ланнистеров — в тот раз даже Лювин усмехнулся.
Без отца Робб чувствовал, что лишился дома. Без Джона — будто у него отобрали руку.
Чардрево смотрело на него кровавыми глазами.
Ты станешь лордом Винтерфелла.
"Верни мне их живыми, — сказал про себя Робб, — Верни, иначе я срублю тебя и положу в Крипту вместе с ними".
Дерево не ответило.
Роббу очень хотелось взять настоящий меч и оставить шрам на смеющемся чардреве, но отец говорил, что в нем живут предки. Те, что похоронены в Крипте. Говорил, что и он сам, когда умрет, окажется здесь. Робб тогда плохо слушал, но одно понял — дерево нужно беречь.
— Пойдем отсюда, Арья.
— Куда? — сестра уставилась на него любопытными глазами.
Робб задумался. Был один путь, которым он мог бы помирить Арью с Сансой. И матерью.
— Сначала за голубикой, — задумчиво начал Робб. И выдохнул. — Потом к нашей матери.
На лице Арьи был написан страх. Робб ждал злости.
— Пойдем уже, — буркнула она спустя вдох.
Удивительно, но никто не узнал Арью, когда они выходили из замка.
Поляна, которую ему показал Джон, была за Желудевой рекой. Мокнуть Робб не хотел — да и мать разозлится, если он приведет Арью мокрой, поэтому пришлось перелезать по деревьям. Оказывается, Арья еще и очень ловкая. Он ни за что не смог бы так лазать в четыре года.
— Это отсюда Джон голубику носил? — спросила Арья, едва они дошли.
На несколько сотен ярдов суровый лес превращался в мягкий подлесок — не было дубов и железностволов, лишь молодые березы да невесть откуда взявшийся здесь вереск. И голубика. По словам Джона, где-то неподалеку можно даже найти дикую вишню.
— Да. Сейчас наша очередь. Добудем для дома Старков пропитание?
Арье игра пришлась по душе. Они искали ягоды, разили невидимых чудищ, что их охраняли, и собирали "пропитание" в мешок, сделанный из платка. Роббу тоже нравилось. Почему он так редко играл с ней?
Путь назад был немного дольше — они устроили шутливую драку за ягоды. Проклятье, Арья пиналась так, будто у нее железные ноги! Робб охромел на добрые полчаса и потерял часть добычи.
Из-за этого он едва не опоздал на урок к сиру Родрику. Робб хотел было отправить Арью в комнату или к матери, но она заявила, что будет смотреть.
А с ней лучше не спорить. Ну, если ты не Джон Сноу.
Со двора раздавался звон мечей. Кто мог здесь упражняться? Солдат в Винтерфелле почти не осталось.
Шлемов на них не было, потому одного из соперников Робб узнал сразу — огромные бакенбарды сира Родрика, даже под шлемом, можно было бы разглядеть со Стены. Вторым был, видимо, один из братьев Ночного Дозора — по крайней мере, он носил их плащ. Он был ниже мастера над оружием и гораздо стройнее. И быстрее. И искуснее. Возможно, этот дозорный был лучшим бойцом, которого Робб когда-либо видел. Разумеется, после отца.
Но отец всегда сражался по-другому. И он не сражался левой рукой.
Волосы, заплетенные в косу, сияли серебром, а двигался дозорный так, будто не дрался, а танцевал. Ноги, голова, ноги, отбив, укол в грудь, голова, блок, укол в живот — удары сыпались так быстро, что Робб не успевал их замечать, а ноги дозорного будто скользили в дюйме над землей.
Сталь, сверкающая багрянцем вокруг воина в черном, делала его похожим на дракона, солнце заставляло волосы сиять. Не прошло и минуты, как меч вылетел из рук сира Родрика.
 
— Робб! Робб! — восторженные крики Арьи заставили его оторвать взгляд он незнакомца. — Это Корен Однорукий! Про него Джон рассказывал! А почему у него две руки?
Арья разве что из штанов не выпрыгнула от восторга. Робб снова взглянул на дозорного — тот неотрывно смотрел на Арью, и этот взгляд Роббу не нравился.
— Мое имя Куорен, маленькая леди, — он поднял правую руку, на которой не было трех пальцев. — И меня прозвали Полуруким.
Робб еще раз посмотрел на сестру. Щеки измазаны голубикой, руки — грязью, штаны порваны на коленках. Как этот дозорный узнал в ней благородную леди?
Но долго думать над этим Роббу не дал сир Родрик. Этот урок был посвящен стрельбе, ведь у Робба уже было достаточно сил, чтобы натянуть тетиву взрослого лука. Увы, меткости у него было меньше, чем сил — лишь каждая десятая стрела попадала в мишень. Робб едва не швырнул лук на землю, когда они заканчивали, но Арья, почему-то, была в восторге и хотела посмотреть еще.
Вот только урчащий от голода живот не был с ней согласен. Уже было время обеда, а Арья наверняка даже не завтракала — десяток ягод не в счет.
Семья уже сидела в чертоге. Санса была необычно задумчивой, а мама — невероятно осунувшейся. Роббу вдруг стало очень стыдно, однако он все равно наградил мать самым грозным взглядом из тех, на какие способен девятилетний мальчик.
И та, кажется, поняла — Арье она не сказала ни слова.
Ночью Роббу снилась мать, обнимающая подросшего Джона посреди огромной светлой богорощи — куда больше той, что в Винтерфелле. Её красно-синее платье трепетало от снежного ветра, окружая его брата цветами Талли — Джон на их фоне казался зимним призраком. Сначала его матери приходилось наклоняться, чтобы обнять Джона, но чем дольше они стояли, тем выше он становился. Когда она наконец отпустила его, Джон был выше ее на голову — и лишь тогда Робб заметил, что тот не поднимал рук, чтобы ответить на объятья, а его кулаки были гневно сжаты. Он заметил и кое-что другое — черный блестящий нож, торчащий у брата из груди.
Робб перевел взгляд на чардрево.
Белые губы разомкнулись, и в богороще раздался низкий, рокочущий голос, чуждый всему живому.
— Так умирают короли.
Наутро прилетел ворон. Король, отец и Джон осаждали Пайк.
* * *
Винтерфелл был меньше, чем он представлял. За свою жизнь разведчик видел десятки великих замков. Слушая истории об оплоте Старков, он представлял себе нечто грандиозно-великое. Высокий, словно Хайтауэр, неприступный, как Орлиное гнездо, крепкий, как Утес Кастерли и могучий, будто Харренхолл. Таким он представлял себе замок Старков.
Винтерфелл же… Да, пожалуй, Винтерфелл его разочаровал. Хотя после Сумеречной башни гостевые комнаты здесь казались роскошными, а теплые стены придавали этому мрачному маленькому замку какой-то необычный уют.
Таинственные крипты, о которых он столько слышал, где были похоронены сестра и брат хранителя Севера, оказались запретным местом.
"Туда заходят лишь Старки", — так сказала ему леди Винтерфелла, когда Куорен только прибыл.
По глупой случайности, он мог — и должен был — жить в этом замке до конца войны. Джиор приказал ему встретить молодого Уэймара Ройса, пожелавшего вступить в Дозор, и Полурукий подчинился. Уэймар должен был прибыть в Винтерфелл, но отправился вместе с отцом на Железные острова. И теперь один из лучших разведчиков и лучший боец Ночного Дозора вынужден был сидеть в пяти сотнях миль к югу от Стены, в то время как его брат бился с людоедами на Воющем перевале.
К счастью, местом, где он должен оставаться, был замок Старков, а лорда Старка здесь не было — и никто больше не смог бы узнать его лицо.
У него было полгода, а может, и больше, чтобы найти мальчика — даже про себя Куорен не мог называть его иначе — которого он должен был защищать и учить.