Остаться до рассвета (СИ)

— Виррис сгорает от любопытства, — раздался голос Элге из-за ширмы, за которой она читала одну из дурацких книжек про вечную любовь.
— Да вы обе та ещё головная боль, — отозвался Ар беззлобно.
Она обиженно фыркнула и замолчала. Ему самому было крайне любопытно, что случилось с его принципами невмешательства. Дождавшись, когда сфера за ширмой погаснет, а дыхание девчонки станет глубоким и ровным, он потёр ладони одна о другую, пока на пальцах не появился сизый дымок.
***
Письмо с королевской печатью на имя лорда Форриля М. в особняк Форрилей доставили в первой половине дня. Март робко заглядывал на леаворские улочки: весной отчётливо пахло, но снег таял неохотно. Мадвик открывал конверт с предвкушением, а читал, всё больше мрачнея, сжимая кулаки до побелевших костяшек.
— Что там? — поинтересовалась мать, вытягивая шею.
Тивис медленно положил на стол нож, которым щедро намазывал на хлеб нежнейший паштет.
Следом за костяшками побелело лицо прекрасного блондина, через полминуты расцвело двумя злыми алыми пятнами.
— Требование явиться в суд, — глухо озвучил он. — Элге подала прошение о расторжении брака.
Бритта вскочила, едва не опрокинув тарелку, отец отчётливо скрипнул зубами. Махнул ладонью, по воздуху подтягивая бумагу к себе, сощурился, читая.
— Бри, всё не так страшно, — успокоил он супругу. — Сядь, милая. Всё поправимо. Мадвик съездит к судье и всё объяснит. Его желания не могут не принять в расчёт.
И перевёл ледяной взгляд на сына. Документ, на который ссылались в письме, был датирован днём королевского бала. Девица подала прошение прямо во дворце, во время праздника! Советник неимоверным усилием воли разжал челюсти, пока не начали крошиться зубы.
— Я поговорю, мама. Меня ни в чём не обвиняют, — сказал Мад, пряча неуверенность в мягких бархатистых переливах голоса. — Я объясню, что это чистое недоразумение.
Стиснув пальцами виски, леди Бритта упала обратно на стул. Потом они заперлись в мужнином кабинете, её дорогие мужчины, и долго оттуда не выходили, но, хвала Небу, за дверью было тихо, и Мадди вышел почти спокойный. И следующим утром, тщательно одевшись, погладил обручальное кольцо, которое так и носил, поцеловал мать и уехал.
Спокойствие оставило его в зале с высокими потолками, белыми стенами и алыми драпировками на арочных окнах. Вышел не помощник судьи, как предполагал молодой человек, а сам судья, чьи густые седые волосы завитыми локонами лежали на плечах, а водянисто-серые глаза смотрели цепко и въедливо.
— Располагайтесь, лорд Форриль, — сухо обронил он.
Судья говорил мало и скупо, Мадвик слушал предельно внимательно, и в душу заползала детская обида: как она могла? Как у неё хватило смелости и ловкости всё это провернуть, у милой ласковой девочки с чудесными золотисто-зелёными глазами, по которым он так скучал?
Мад взял слово, но с каждой минутой под взглядом водянистых глаз терял уверенность. Его бесхитростная маленькая девочка умудрилась всё предусмотреть. Она не явится на повторные слушания, она позволила вытащить из своей памяти самые неприглядные воспоминания и приложила их к делу. И удивительнее всего оказалось то, что за её спиной стоял высокий покровитель, некто неизвестный ему, Мадвику, и это предположение тоже безмерно изумляло: откуда у неё такие силы?!
— Вы согласны с обвинением истицы, лорд Форриль?
— Нет.
Седовласый мужчина поднял руку, и из-за неприметной двери вышли двое. По нашивкам на тёмной одежде одного из них Мад узнал менталиста.
— Это стандартная процедура, лорд Форриль. Ваша супруга её уже прошла. Ваша очередь.
Молодого человека мутило, и вовсе не от действий мага. Судья на извлечённые из памяти Мада воспоминания, казалось, не смотрел вовсе, до того безразличным было лицо, а сам ответчик не глядел на алый кристалл-накопитель, получивший слепки его памяти. Негнущейся рукой вывел свою подпись на бланках.
— Я не могу её потерять, — растерянно проговорил он, глядя мимо судьи. — Элге очень дорога мне, я не смогу без неё.
 
— Поговорите с женой, — пожал плечами строгий собеседник. — Леди Форриль имеет право в любой момент отозвать свою жалобу.
Светловолосый красавец едва не ляпнул, что не знает, где её искать.
— Нам нужно время, — попросил он, проникновенно глядя в старческие глаза. — Прошу вас. Я…знаю Элге, она упряма, но отходчива. Я прошу у суда хотя бы месяц на примирение. Умоляю.
Судья глядел на сына королевского советника. Славный мальчик, очень талантливый, дурак только. Кто ж так попадается?
— Суд готов принять во внимание вашу просьбу, лорд Форриль. У вас тридцать дней, начиная с этой даты. За этот срок леди Форриль должна либо подтвердить своё решение о расторжении брака, либо отозвать назад прошение. Она может сделать это, как лично явившись в суд, так и уведомив письменно. Подлинность бумаг будет проверена.
Мад вышел на деревянных ногах, едва не полетел с высокой мраморной лестницы под копыта запряжённой в экипаж лошади. Он выиграл немного времени — и только это.
Тивис в сердцах захлопнул папку и тяжело глянул на растерянного сына. Расстроен! Переживает! Вовремя же!
— То, что у тебя хватило мозгов договориться о дополнительном сроке — прекрасно, но недостаточно. Возможно, твоя жена не так далеко, как хочет нам показать, и по извещению суда явится лично. Я бы не рассчитывал на это, но такой вариант нельзя оставлять без внимания.
— Твои люди перетряхнули весь Леавор, — уныло заметил Мадвик и плеснул в стакан коньяка. — И ближайшие поселения. Следы в Аззарию ведут очень уверенно.
— Мои люди уже плывут туда, но всё это небыстро. Если вдруг Элге и там, она не успеет добраться обратно к назначенному времени, и по её первому документу вас всё-таки разведут, позже ли, раньше ли. Я поговорю с его величеством. Он не занимается делами такого рода, но уверен, что моя просьба будет услышана.
Мад поднял на отца взгляд: молодое холёное лицо сейчас искажено сдерживаемым гневом, глаза приобрели ярко-голубой оттенок, как бывает при сильных приступах ярости. Удивительно, что предстоящий развод сильнее бил по королевскому советнику Форрилю, нежели по мужу сбежавшей Элге. Но, впервые глядя в решительное лицо своего влиятельного родителя, Мадвик сомневался в успехе.
Бастиан Лигарт согласился принять Тивиса после окончания Совета, спустя два дня, два драгоценных, утекающих песком из пальцев дня.
— У меня будет полчаса. Вы же знаете, где расположена Лесная гостиная?
Тивис знал.
В ожидании своего короля он мерил шагами комнату, оформленную в густых зелёных и песочно-коричневых тонах. Рисунок на потолке имитировал пробивающиеся сквозь густую крону солнечные лучи, ноги вязли в густом длинном ворсе ковра. Будто по мху ходишь. Как же противно выступать в роли просителя в таком деликатном деле! Это Маду надо было умолять об аудиенции и просить, просить, в ногах валяться!
Бастиан, едва появившись на пороге, лёгким кивком указал советнику на кресла возле увитого живым плющом окна. Король успел сменить официальную одежду на простой неяркий наряд, уже не скорбно-красный: траур по тестю он мог не носить. Едва опустившись в предложенное кресло, Тивис, успокоив себя глубоким вдохом, начал излагать суть. Коротко, по существу, с толикой естественного волнения, присущего всякому родителю.
— Они, по сути, ещё такие дети, Ваше Величество, — подытожил лорд Форриль. — Глупая ссора, глупая обида. Элге девушка импульсивная, порывистая, да и Мадвик не уступает. Но они очень любят друг друга, расторжение брака будет страшной ошибкой, о котором Элге же скоро и пожалеет. Не дайте им совершить эту ошибку, прошу Вас.
Бастиан, скрестив пальцы рук, слушал выверенную речь своего советника с нечитаемым выражением лица. Помолчал, глядя мимо, отчего тот начал нервничать и прилагал все силы, чтобы нервозность свою спрятать.