Остаться до рассвета (СИ)
Маду такой способ не очень нравился: касания жены он воспринимал только как намёк на продолжение в спальне.
А у Виррис чай есть и теперь.
Она рассказала про Бьорда. И о своих опасениях; так уж вышло, что сейчас у них с ненастоящим мужем они общие.
— Я ездила к заместителю министра, Элге. Хотела сначала договориться о встрече с его женой, но подумала, что сразу напрямую лучше.
Супруга леаворского директора просидела в приёмной больше четырёх часов. Ей не отказывали, но и не спешили принять. Потом провели в высокий кабинет: тёмное дерево, мягкие ковры, невкусный кофе в маленьких чашечках. И ничего конкретного. Не отказал, но и не пообещал помочь.
— Я не так чтобы могу повлиять, если вдруг будет принято решение о закрытии Школы господина Зоратта, — глядя ей в глаза, говорил лорд Риддель. — Но я лично считаю, что причин лишать наш город прекрасного учебного заведения нет, несмотря на случившуюся трагедию. Только если родители из числа самых запаниковавших не начнут писать обращения, требовать и настаивать.
Голос участливый, а глаза лгут.
Может, Виррис зря обратилась сразу к нему, надо было всё-таки сначала к леди. Тоньше, мягче, и батистовый платочек мять в руках, прикладывая к глазам. Леди Риддель знает своего супруга лучше, знает, как улыбнуться, на что невзначай надавить. Но уже вышло как вышло.
После министерства Вир заезжала в Школу, куда её сразу пропустили и провели в директорский кабинет. Глаза её фиктивного мужа надо было видеть: на её лице приветливая улыбка, в руках корзинка с собранным дома обедом. Зоратт споткнулся, когда выходил из-за стола к ней. Об этом она Элге не рассказала. Только о сыне председателя совета учредителей.
— Он пришёл к дознавателю сам, — поделилась Вир. — Отец пытался его прикрыть, и будет пытаться дальше, но мальчишка не выдержал, не стал молчать. А газеты… их лучше не открывать. Я не могу, сразу выкидываю в огонь. Шумиха ещё долго не уляжется.
Элге и подняла глаза: Ар стоял в дверях кухни с кружкой в руках. Говорить при нём стало неудобно; девушка тяжко вздохнула и вернулась взглядом к «зеркалу».
— Если бы я могла помочь. Даже моё пока ещё родство с Форрилями здесь ничего не решает.
— И я не могу, — уныло признала Вир. Я, конечно, ещё буду пробовать, но не знаю, что получится.
Колдун задумчиво прихлёбывал из кружки.
— Бьорду это очень важно, — кивнула младшая. — Даже если он сто раз скажет, что ничего не нужно и он может решить свои проблемы сам. Если у вас всё наладится, я буду…
— Не надо, Элге, — искривила губы Виррис. — Зоратт не самый плохой человек, но…
В дверях кухни фыркнул маг, прошёл к выходу, снял с крючка куртку с мехом и вышел на улицу. Не видя этого, старшая сестра продолжала:
— Я не хочу, чтобы этот человек пострадал. Школа значит для него очень много, он столько вложил в неё, и педагогов он подбирает лично, и много лет всё шло…и продолжает идти успешно, на лучшем уровне.
— Меня очень радует твоя поддержка и твоё небезразличие, — осторожно заметила Элге.
— Мне кажется, так и должно быть в подобной ситуации, независимо от того, какой у нас брак, — отмахнулась сестра, хмуря брови. — Да, я думала о том, чтобы воспользоваться своим же советом, данным не так давно тебе: не оформлять развод по истечении срока договора, а просто разъехаться. Зоратт обещал мне дом, и я сохранила бы многое, что даёт статус замужней женщины. Но… сейчас я хочу другого. Очень хочу.
Элге всматривалась в изображение в зеркальной поверхности. Кончики пальцев кольнуло холодом, а сестра избегала её взгляда.
— Шансов почти нет, — стылым шёпотом говорила Виррис. — Я не самая подходящая партия: не так молода, не богата, и сейчас в браке, хотя он ненастоящий. Но мне показалось… может быть, крошечная, но надежда есть.
— На что? — испугалась Элге. — О ком ты, Вир? Только не говори, что…
Сестра, зажмурившись, кивнула. Ей не досталось и половины чуткости, которой обладала Элге.
— Бьорд тебя очень любит…
— Мне не нужны его признания, — сквозь зубы сказала Виррис. — У нас договор. Он закончится, и я буду свободна.
— Семья виконта Вейсдгара…ты же о нём сейчас думаешь, да? Ты рассуждаешь верно: они не одобрят тебя. К тому же он не посторонний мужчина, а ближайший родственник! Это скандал, Вир! И иноземец. У них другие законы, другие требования. Даже если ты просто посмотришь в сторону лорда Арви… И не приведи милосердное Небо, если он позволит себе…
Элге не знала, чего в её голосе больше: сожаления и боли за мужа сестры, или за неё саму.
— Он ничего себе не позволяет, но я чувствую… Это всё, что у меня есть, — упрямо прошептала Виррис. — Я ведь из хорошего рода, даже по меркам герриардцев. А он будущий граф. Я могла бы… Ну вдруг, Элге? Я не могу об этом не думать.
Сестра быстро оглянулась через плечо, закусила губу. Обе какое-то время молчали. Сейчас говорить Вир что-либо преждевременно; ей не свойственно нарушать договорённости, тем более вот так, когда у самой Элге ничего ещё не ясно, а королевский советник мечтает вернуть строптивую невестку под свою крышу.
— Бьорд не заслужил, — напомнила Элге.
Старшая вскинулась:
— Пообещай, что не скажешь ему!
— Не скажу. И… я тебе очень сочувствую, сестрёнка. Будущий граф Ольверский рядом с твоим супругом, наверное, кажется лучше. Моложе, привлекательнее, сильнее. Я понимаю. Я буду просить Светлое Небо, чтобы это было просто небольшое увлечение, и чтобы оно поскорее прошло. Я желаю тебе счастья, Вир. Одного разбитого сердца в нашей семье достаточно.
Виррис смотрела в кристалл, на Элге, а перед глазами стояло другое лицо. Длинные волнистые волосы, светлые-светлые, почти белые. Родинка над губой. Бриллиантовая искорка в ухе. Густой мех в тёмное пятнышко… Запах смородины с пряной ноткой перца. Никто никогда не одобрит, но Виррис Адорейн так редко позволяла себе мечтать. Если очень тихо и очень втайне — то можно?
Глава 24. Часть 2
— Спасибо тебе. За то, что не читаешь нотаций, — тихо произнесла Вир, когда сёстры начали прощаться.
Элге криво улыбнулась.
— Я сама натворила много того, о чём сейчас сильно жалею, — напомнила она и услышала, как скрипнула позади неё дверь.
— Узнай у своей сестрицы имя главы министерства, в которое она обращалась, — велел вошедший Ар, оставаясь вне зоны видимости Виррис.
Элге запнулась и недоумённо посмотрела поверх «зеркала». Колдун в сильной задумчивости потирал рукой подбородок.
— И хотя бы одно имя из тех, кто громче всех кричал о неблагонадёжности твоего зятя, — добавил он негромко и снова скрылся в кухне.
Элге моргнула ему вслед.
— Вир..?
Виррис обещала выяснить, сходу сумев назвать только имя министра. И смотрела на изображение сестры очень внимательно, с немым вопросам в огромных карих глазах, но сестра словно не замечала этого любопытства.
Едва серебряное «зеркало» растаяло в её ладонях, рванула на кухню, чуть не сбив с ног выходящего навстречу мага.
— Ты можешь помочь?!
— Мне просто интересны их имена, — отмахнулся Ар.
Рыжая девчонка так взволнована. Переживает о том худом светлоглазом полукровке едва ли не сильнее, чем о себе. А он — идиот. Элге меж тем хмурила изящные брови и разве что за руки его не хватала.
— А я просто хочу знать…почему и…как это можно устроить, чтобы Бьорда не обвиняли и прекратили полоскать его имя на всех углах. Ты ясно дал понять, что не настолько бескорыстен.
— А я ничего и не сделал, — хмыкнул маг. — Но за кофе по твоему рецепту буду благодарен.
И вышел обратно на улицу.
Элге обескураженно смотрела вслед.
Поздно вечером от Виррис прилетела записка, но поймал её устроившийся на постели Ар. Элге ничего не добилась расспросами ни за ужином, ни после, только приступ раздражения у него вызвала. А теперь маг раскрыл на ладони огрызок бумаги, беззвучно шевельнул губами и обратил записку в пепел.