Ветер с севера (СИ)
У Ветрова внутри таяла бешеными темпами громадная ледышка. Было почти физически больно, как когда отогреваешь сильно замерзшие руки. — Как прошло? — спросил он, всё ещё волнуясь. — Нууу, мне предлагали перевод в университет в Мюнхене. Стажировку и последующую работу в головном офисе.
— Кать, ты подумай. Это действительно шанс. Работа мечты. Я тебя пойму.
Катя увидела, как нервно Вадим сглотнул. Неужели он и вправду думает, что она от него откажется?
— Вадим, ты меня сейчас не понял. Совсем. Я даже не рассматриваю предложение Хельмута Ратковски. — Почему? — Потому что люблю Вас, Вадим Андреевич. Я без тебя дышать не могу, мой Северный ветер. Понимаешь? Всё остальное — вообще не важно. Не имеет для меня значения. Да, это интересная работа. Но если нужно выбирать, то я выбрала. Ещё в шестнадцать лет. И потом ещё раз. Вот тогда, на причале, — Катя покрутила перед Вадимом ладошкой с его кольцом, — Кстати, лейтенант Попов прислал тебе фотографии?
Ветров думал, что он сознание потеряет, если Катя сейчас скажет, что выбирает немца и его сказочное предложение. Это было бы очень некстати. Упасть под ноги Кате в обморок. Она бы, не дай бог, пожалела бы его. Но Катерина сейчас смотрела на Вадима совершенно безмятежным взглядом человека, который давно принял решение. И это решение никак не противоречит его мыслям и мечтам.
Катя выбрала его. Жизнь с ним в гарнизоне за полярным кругом.
Ветров медленно опустился перед ней на колени. Обхватил за талию. Прижался лицом к её животу. И не выдержал. Заплакал от облегчения.
Глава 69
69.
Конечно, Катя не рассказала ему подробностей разговора с Ратковски. Незачем. Реакции Ветрова были такими, будто он мысленно с ней уже попрощался. И, кажется, действительно отпустил бы её, скажи она, что выбирает карьеру и учёбу в Германии.
Не надо было Вадиму знать, что Хельмут пытался взять её за руку. И сказать, что она ему нравится.
И про его вытянутое от удивления лицо, когда Катя продемонстрировала кольцо и объявила, что она невеста русского морского офицера, Ветрову было знать не обязательно.
И про глаза, ставшие больше очков, когда Катерина сообщила, что после свадьбы будет жить за полярным кругом, тоже не следовало знать. Мало того, утаив эти детали от будущего мужа, Катя не испытывала никакого раскаяния. Достаточно было увидеть лицо Вадима, когда он в квартиру зашел. И его слезы облегчения и радости.
— Warum? Katerina? Warum? Ich kann nicht verstehen! (Почему? Катерина? Почему? Я не могу понять!) — Ратковски спрашивал так громко, что на него оборачивались. — Хельмут, Вы правда не понимаете? Ратковски помотал головой. Он отказывался это понимать. — Дочь известного врача, благополучная столичная девушка, талантливый художник, владеющая… Сколькими, Катрин, сколькими языками? — Хельмут, неважно. Пятью или шестью, смотря, как считать. Мой будущий муж знает три. И в свои тридцать командует боевым кораблём. Говорят, он станет адмиралом. — Так в этом дело? — Вы опять меня не поняли. Знаете, как его называют на корабле? Норд! Северный ветер. — Я понял Вас, Катрин. Вы любите его. Это такая редкость в нынешнее время. Я ему завидую. И, знаете, я так не смог бы. Очень надеюсь, что однажды мне повезёт. И меня вот так же полюбят. Это чудо! Но не смотрите, что я прагматичный немец, я все ещё верю в чудеса. — Спасибо, Хельмут. Вот теперь Вы меня поняли.
Ратковски помог ей надеть пальто. Она помахала ему из дверей. Он грустно улыбнулся. Взъерошил волосы совсем по-мальчишески. Катя вышла из гостиницы. Полезла ладонью под пальто и под свитер. Нащупала кулон. Сжала серебряные крылышки в ладони на несколько секунд. И медленно пошла в сторону Невы.
Шла и думала, что сказала бы на эту тему бабушка Лена. Вот уж было бы Катерине по первое и по второе число. Хлеще, чем за Вербицкого. От этой мысли почему-то хотелось улыбнуться. Ноги сами принесли на Гороховую. Катя встала на том самом перекрёстке, где её спас Вадим. Ох, знала ты она тогда… Не дала бы ему уйти. Хотя… История же не знает сослагательного наклонения.
В выходные они оказались на этой улице уже вместе с Вадимом. Он остановился. — Помнишь? — притянул Катю, поцеловал долго и собственнически. — Конечно! — Если бы я знал, то… Не дал бы тебе уйти. — Мне было всего семнадцать. — А мне уже тогда было всё равно. — Ты знаешь, как познакомились бабушка и дедушка Склодовские? Дед Вова поймал бабушку за капюшон. Где-то в районе Адмиралтейского сквера. То есть, вот где-то здесь. — Серьёзно? Мистика какая-то. Ну, или судьба. Я тогда за тебя очень испугался. — А я не успела. Потом только дошло. — Замёрзла? Может посидим где-нибудь? — А это мы… — Точно можем себе позволить! Честное слово!
Глава 70
70.
Всё же время относительно. Эти счастливые дни помнились до мелочей и проживались каждый, как отдельная жизнь. И всё же они мелькали слишком быстро. Утекали, как песок сквозь пальцы. Дни, в которых было несколько сладких встреч и недолгих расставаний. И ночи, которые было жалко тратить на сон. Даже провалившись в дрёму, не хотелось размыкать рук.
Ветров никогда не думал, что когда девушка спит у тебя на плече, это удобно. Он раньше вообще старался по возможности избегать совместного сна. Но Катина голова была специально "сделана" по размеру выемки на его плече. Катино тело всё целиком совпадало с его телом. Всеми деталями. Идеально. Вся Катерина, её взгляд, голос, то, как она пожимала плечами, прищуривалась и морщила нос, были правильными. Единственно верными.
Катя удивлялась сама себе. Как быстро она привыкла к мужчине рядом с собой. Ведь первые их дни её это даже немного пугало. Она раньше стеснялась Вадима. Даже когда они уже были близки. Эти зимние дни в Петербурге рушили все барьеры, которые ещё могли быть между ними. Катя доверяла и доверялась, будучи уверенной, Вадим будет с ней бережен и нежен, тактичен и внимателен.
Девятнадцатый день рождения Катерины они встречали вдвоём. Вернее, Катя проснулась совсем одна. Вадима рядом не было. Потопала на кухню — тоже никого. В ванной тишина. Уже привычным движением она включила чайник. Достала чашки и кофе. Они накупили молотого с разными вкусами. Какой сегодня? Путь будет "Баварский шоколад". Звук открываемой двери отвлек.
Катя выпорхнула в коридор на руки к Вадиму. — Катюша, я с улицы, холодный. — Ты? Холодный? Правда? — рассмеялась Катерина. — Прости, не думал, что ты рано проснёшься. Не успел, — Из под куртки достал букет, — Это тебе. С днем рождения, моя любимая! — Ох, Вадюша, чудо какое! В феврале! Тюльпаны! Это, знаешь, похоже на сказку "Двенадцать месяцев". — Аа, ну тогда я, значит, гонял зимой в Голландию, падчерицу по имени Ашот, — рассмеялся Вадим. — Ты уверена про Кронштадт? — спросил чуть позже, когда небо стало светлеть. — Да, я хочу туда с тобой. Смотри, сегодня ясно будет. — Летом там как-то уютнее, я думаю. Но раз ясно, то давай. Только тепло одеваемся. — Вадюш, а это нормально, что мы Бодровских в кафе позвали, а не домой? — Мне кажется, они только рады будут. Особенно Аллочка.
Пока завтракали и собирались, день засиял вовсю. Редкое для Санкт-Петербурга яркое солнце заставляла сверкать всё вокруг. Отражалось в стёклах, делало сугробы и сосульки нарядными.
У подъезда стояло такси. — Вадюш, такси? — Да, не обсуждается.
Катя покорно села на заднее сидение. Вадим устроился рядом. Ветрову с его ростом, возможно, было бы удобнее впереди. Но это его сейчас совсем не волновало. Машина быстро вырулила с Васильевского острова на кольцевую, потом по дамбе. Вокруг был Финский залив. А Морской собор Кронштадта сиял куполом уже издалека.
Водитель высадил их рядом с собором. Катя потянула Вадима за руку. — Пойдём вокруг обойдём. А потом внутрь. Я пошлый раз не успела. — А когда бы была здесь прошлый раз? — Ровно перед тем, как ты меня спас. Тогда, знаешь, выход на причал был открыт. И мне сказали, что последним стоит корабль Северного флота. Из ремонта. Мне так хотелось, чтобы это был "Разящий". Я нафантазировала себе. — А на самом деле какой стоял? — "Соловецкий юнга". — Василий Дмитриевич Петкун командир. Кавторанг. Суровой дядька такой. — Мне говорили, что ты — строгий. — А я не строгий? Думаешь? — Вадим попробовал сделать суровое лицо. Но не выдержал. Рядом с Катей улыбка как-то сама появлялась.