Четвёртое измерение: повторение пройденного (СИ)

— Действительно, — полковник достал из такой же мятой, что и у меня, пачки сигарету. Пальцы его слегка подрагивали. — Только описать не смогу. Вроде упираешься во что-то и жесткое, и упругое одновременно.
— Ладно, отложим, — я последовал его вредному для здоровья примеру. — Так что — мое дополнение принимается?
— Боюсь, что более чем…
— И что из всего этого следует? Это пока, как я понимаю, были только, как ты выразился, субъективные ощущения с прочими наблюдениями, а вот что там с выводами и предположениями? — я, хоть сам просил попроще, люблю иногда что-нибудь эдакое завернуть. Ну, вроде тех «скорбных сентенций» из прошлогоднего приключения под Винницей.
— Ненаучно, — в очередной раз тяжко вздохнул коллега, — но попробую. Такое ощущение, что этот, так сказать, «цилиндр», сквозь стену которого мы сюда попали, не единственный. Их словно несколько и они вставлены один в другой. Ну, как будто… — он замялся подбирая подходящее сравнение.
— Угу, совсекретный принцип матрешки, самая страшная тайна Красной армии, — хмыкнул я. — А что, вполне по-нашенски, по-рассейски!
— Кошмарное определение, — согласился полковник, — но, увы, правильное. Хотя я бы сравнил это с витками некой спирали, сходящейся к центру. Впрочем, не суть важно. Так вот, судя по всему, каждый раз пересекая границу, мы оказываемся в новой временной реальности — именно, «временной», заметь, не пространственной! И чем дальше мы продвинемся вперед — тем больше будет этот сдвиг относительно нашего времени, которое я, как ты понимаешь, принял за гипотетический ноль. Наверное, так…
— И что сие означает? — очень осторожно осведомился я — вот ведь точно какое-то дерьмо сейчас услышу! Прозвучит, так сказать, противный писк ценных пушных зверьков на букву «п». К счастью, ошибся — ничего более страшного полковник пока просто не придумал:
— Не знаю, коллега… Возможно, это связано с теми свойствами частиц темной материи, о которых я тебе рассказывал. Ну, то есть, с их вероятной способностью к искривлению пространства-времени. Правда, есть еще одно личное наблюдение.
Ага, вот оно! Теперь, значит, песцовое дерьмо политкорректно «личным наблюдением» именуют! Ну-ну…
— Похоже, пересекая каждую новую границу и переходя из одного временного витка или слоя в другой, более глубокий, мы идем точно по направлению к пространственной точке, в которую проецируется центр окружности кольца ускорителя, понимаешь? И, если это так, то диаметр каждого нового витка должен быть меньше предыдущего.
— То есть, идти до каждой новой «матрешки» нам все ближе и ближе, — по-своему интерпретировал сказанное я. Кстати, мне послышалось или кто-то недавно помянул слово «спираль»? С некоторых пор я это словечко ох как крепко недолюбливаю. — Гм, интересно. Кстати, это мы что же — в будущее движемся, что ли?
— Почему? — не понял полковник.
Судя по замершим лицам ребят, они меня тоже не поняли.
— А сам посмотри — с каждым новым, как ты говоришь, слоем-витком, обсерваторское здание все больше разрушается. Значит, время-то идет?
На этот раз Валера ответил не сразу:
— Н-ну… ты знаешь, я бы не стал так жестко привязываться к этим понятиям — «прошлое», «будущее». Да, оставаясь в одной точке пространства, мы куда-то движемся во времени, точнее, оно движется относительно нас, но, мне кажется, невозможно определить знак этого перемещения. Наше наблюдение субъективно, хотя… может ты и прав, не знаю… — он снова задумался, причем, похоже, крепко.
— Понял, замяли, потом разберемся. Тогда еще один вопрос — в принципе, все равно с предыдущим связанный: когда мы дойдем до этого самого центра окружности кольца ускорителя — что там будет? Или — что там может быть хотя бы чисто теоретически?
И вот тут полковник меня удивил — я-то ожидал очередной порции всяких там «теоретически-субъективно-предположительно-ненаучно», однако он неожиданно вынырнул из своей задумчивости и, взглянув мне прямо в глаза, жестко произнес:
— Так ты еще не понял? Если все это — на самом деле порожденная полученными в коллайдере частицами «черная дыра», то мы идем прямо в ее центр. И все эти слои, цилиндры или твои, блин, матрешки — витки ее спирали, сходящиеся в некой точке. Вот туда-то мы и идем. В самый центр «черной дыры», коллега!
 
Вот так.
Нда уж, такого количества ценных пушных зверьков я еще никогда в жизни не видел.
И, если все пойдет, как идется, наверное, уже и не увижу…
  
Глава 8
 
Первые несколько минут после полковничьего откровения все молчали. Валера — сосредоточенно что-то обдумывая, мои пацаны — просто совершенно обалдев и только лишь сейчас начиная осознавать, во что их втянул любимый командир, ну а я…
А я, как водится размышляя вовсе не о том, о чем стоило бы размышлять в данной тактической ситуации. Вспоминал я, короче. Прошлое лето, прошлую операцию, прошлую жизнь… Рассказ так и не раскрывшего всех своих тайн Посланника, хоть и многократно продублированный на страницах множества засекреченных папок, все еще жил во мне какой-то своей маленькой жизнью. Словно затаившись где-то в глубине, став неотъемлемой частью моей души, он ждал своего часа, чтобы вновь оказаться нужным, подсказать или предостеречь. Словно моё прошлогоднее приключение не закончилось и ещё вернется, дай только срок. Эх, знать бы только, когда он настанет, этот срок! Хотя… — крошечная искорка понимания уже почти сверкнула где-то на задворках сознания, уже почти подожгла коротенький, в тысячные доли секунды, запал новой (и наверняка правильной) мысли… естественно, мне помешали:
— Слышь, командир! — Смерч задумчиво стер со ствольной коробки своего любимого «Вала» [7] несуществующее пятнышко грязи. — Он это что — серьезно? Насчет «черной дыры»? Они ж в космосе — мертвые звезды, сверхсжатие материи, все такое… а?
Да уж, вопросец на засыпку… И не одного его, похоже, сильно мой ответ волнует — вон и Марк исподлобья смотрит, и Иракец что-то очень уж усердно окурок в землю тушит. Нужно отвечать…
— Не знаю, мужики, но, похоже, что серьезно.
«Мужики» особого энтузиазма не выказали, ожидая продолжения. Вот, блин, Валера, ты ж говорил, что все им рассказал?! А на непонятливость мои ребята раньше никогда еще не жаловались:
— Сами все слышали. Сначала мы с товарищем полковником предполагали, что разогнанные в ускорителе неизвестные частицы сформировали только вон эту милую стеночку, а теперь, похоже, считаем как-то чуть-чуть иначе. Так ведь, товарищ полковник?
Валера отвлекся от своих размышлений и медленно поднял голову. С нескрываемой тоской взглянув мне в лицо, ответил:
— Не надо, Юра, не кипятись. Я сам только что догадался, честно. Та версия, хоть и была совершенно ненаучной, казалась вполне отвечающей происходящему. Но затем появились эти… вторичные слои, и я предположил, что и «черная дыра» может иметь спиральную структуру, — видимо, уловив мою готовность задать новый вопрос, он пояснил:
— Ну, как и вся Вселенная в целом, понимаете? Реально-то никто ведь еще не был внутри «черных дыр» — пока даже их математической модели создать не удалось!
— Кое-кто уже побывал, хотя его об этом и не предупредили, — мрачно буркнул себе под нос обычно сдержанный Турист. — Экспериментаторы херовы, такое ущелье испохабили…
Сделав вид, что ничего не слышу, я переспросил:
— Хорошо, предположим, все именно так. Ну, и что там, в ее, так сказать, центре? Или, как правильнее назвать? Сердцевина?
 
— Скорее, уж ядро. Честно говоря, вот теперь я даже предположить ничего не могу. Там может быть, что угодно — точка с абсолютной плотностью, зона отрицательной гравитации, проход в иное измерение, место, где вообще ничего нет… что угодно!
— Исчерпывающе. Впрочем, как я понимаю, разницы для нас никакой — дороги назад-то все равно нет. Значит, попремся вперед. Ты там говорил, что реально группой руковожу я? (Валера осторожно кивнул). Тогда пошли. И хватит ныть, спецназ! — последнее относилось уже к моим порядком упавшим духом пацанам.