Бремя Всеведущих (СИ)

Пальцы, кстати, были вкусными, но больше по душе девушке пришлись сваренная часть левого полушария мозга и прожаренное сердце. Отвратительно? Невкусно? Возможно, в начале так оно и было, но чего только не начнёшь делать ради своего выживания.
Девушка вышла из покинутой и забытой всеми чащи, моля Сириуса, чтобы ей не пришлось попадать ни сюда, ни в ещё одно подобное место. Перед ней раскинулось чистое, бескрайнее пшеничное поле. Это хорошо, значит, тут есть люди. Может быть, они помогут ей?..
И действительно: пройдя несколько шагов вперёд её взгляд зацепился за одно очень скромное поселение вдалеке. Её тело моментально переполнилось энергией, паразитирующие на теле токсины усталости будто бы растворились в один миг; она поняла, что выживет в любом случае.
Путь до поселения на самом деле оказался не таким далёким, как девушка себе вообразила. Тем лучше.
Однако если дойти до неведомой деревеньки оказалось плёвым делом, то как представиться местным жителям девушка не подумала. К своему большому сожалению.
Жители, увидев перед собой нечто непонятное существо, напоминающее человека женского пола, в спешке отворачивались и прятались по домам, словно суеверные. Лишь немногие решились подойти к девушке и попытаться заговорить с ней, обнаружив, что она не представляет никакой опасности. Они пробовали спросить её, кто она и откуда родом. Девушка опасалась раскрывать себя, ибо не имела малейшего понятия, куда угодила.
Девушка попробовала спросить об этом одного мальчишку, но ответ оказался малоинформативным: это была обыкновенная деревня где-то на границе между Фнавикией и Сангеззораном, а сами жители искренне ждут возвращение своего героя, некого могущественного мага. Не заподозрив ничего противоестественного девушка лишь мельком упомянула о своём происхождении с нирнвикийских земель.
Зря она это сказала.
Отвернулись от неё решительно все: никто не хотел принимать у себя в родной деревне какую-то нирнвикийку! Да и ещё военную! Гордые сакеты, а не фнавикийцы, как девушка сперва посчитала, оказались слишком своенравным народом, даже в столь небольшой и скромной деревне. Её не гнали, но решительно игнорировали, не хотели общаться. Потешались над ней исключительно сельские дети; один из них кинул в неё тухлым куриным яйцом со словами "Валите нирнийскую ведьму!". Девушку переклинило, это была её последняя капля…
Поднятая сухая палка с земли, зажжённая при помощи уличного светильника, пришлась маленькому мальчику по лицу. Он удара деревяшкой ему выбило четыре молочных зуба, а сам гадёныш упал на землю, крича во всё горло и слёзно зовя свою маму с другого конца деревни. Но девушка этим не ограничилась, поскольку деревяшка всё ещё горела.
Догадливая военная быстро нашла ей применение, на миг перед ней прекратил существовать весь мир, кроме неё самой и соломенной крыши случайного отмеченного ею дома. Всего лишь одна горящая деревянная, плоская палка спровоцировала невиданный в деревне пожар. Но девушка этим не ограничилась, о нет, она ещё только начинала… каждая подобранная ею ветка, палка или что угодно, имеющее сходство или родство с деревом, немедленно поджигалось через светильники и раскидывалось по всем углам. Пламя охватило недружелюбную девушке деревню…
Вот, одна женщина сгорела заживо в языках огня, трёх мужчин в одном из домов придавило горящими обломками, а ещё два человека, запертые в доме, медленно задохнулись без возможности выбраться наружу… девушке пытались помешать, против неё брали вилы, грабли, лопаты, кухонные приборы и утварь; всё, чтобы поквитаться с ней. Но что они против тренированной военной, повидавшей Ужас в свои неполные девятнадцать?.. те немногие храбрецы пали в попытках одолеть неодолимую военную.
Через час от некогда процветающего, красочного селения, не осталось ничего. Выжившие бежали прочь, оставив дома в запустении, а скотину на убой и съедение военной. Теперь она здесь правит, она здесь повелевает…
 
Сгоревшие дома, сгнившие трупы сельских жителей, покинутые скотные дворы, опустошённые посевы — вот, что увидел перед собой тот архимаг, тот полубог, прозванный девушкой, когда вернулся на свою родину. Которой больше не существовало. Он упал на колени, не в силах произнести ничего, его рот открылся в немой гримасе ужаса и отчаяния, на глаза навернулись слёзы, но плача не было, не было сил даже на горькие рыдания… Его детство сожгли, растоптали, уничтожили напрочь; близких ему людей или убили, или выгнали. Худший кошмар, который можно только придумать для человека: вычеркнуть воспоминания о первых годах его жизни.
И лишь девушка, пожирающая с голодухи местные запасы, чувствовала себя вполне комфортно. Она выглянула из-за окна сгоревшего дома, а увидев своего кровного врага хищно улыбнулась. Он убил её отряд, на её глазах растерзал отца, а саму девушку бросил, полумёртвую, в лесу, в окружении своих мёртвых друзей. Что ж, теперь её очередь потешаться над ним.
Неожиданно для девушки архимаг поднял голову вверх, столкнувшись взглядом с Фидель. "Дальше будет веселее!" — первое, что пришло на ум девушке в тот момент…
Первое, что увидел Калеви, придя с работы, это согнувшаяся в три погибели Фидель. Она лежала на полу, свернувшись в калачик и никак не реагировала на окружающий её мир; в руках была грязная деревянная ложка, которой она мешала суп; оный давно был выключен, даже не успев окончательно завариться. Со стороны женщины доносились тихие рыдания вперемешку с едва слышимым, безумным смехом. Это означает только одно: она снова вспомнила то, чего ей не следовало вспоминать и углубляться слишком сильно.
Она даже не сразу заметила присутствие Хорена. Почувствовала она это только тогда, когда маг аккуратно обнял и прижал её к своему телу. Так тепло, так согревает и успокаивает.
— Госпожа, вы снова видели… это? — поник парень.
— Прошу, Калеви… не называй меня так. Я давно прекратила такой быть… я не чудовище… я не чудовище… я не хочу таким быть, не хочу, не хочу! Я не чудовище, нет! Я НЕ ТАКАЯ!
Коскинен, дошедшая до истерики, широко вплеснула руками и отшвырнула деревянную ложку в сторону, забившись в конвульсиях. Вновь смех вперемешку с горьким рыданием огласил всю комнату. Магу оставалось только покрепче сжать собственную хватку и прошептать несколько ласковых слов на ухо, надеясь хоть как-то успокоить страдающую Фидель.
Ведь это всё было в реальности. Девушка, окончательно потерявшаяся среди мрака и грязи, не по своей воле совершала страшные, пугающие поступки, в которых не была полностью виновна. Она была практически сведена с ума ужасами войны и той поглощающей разум бездной. И лишь вскоре, с течением времени, начав новую жизнь, осознание настигло её. И она не могла ничего поделать с этим.
Она не хочет никому такой жизни. Ни себе, ни ребёнку, ни мужу, ни кому-нибудь ещё. Никто этого не заслуживает…
— Калеви… Калеви… п-прошу, прости… я хотела приготовить и… и…
— Я понимаю, не смею обижаться на вас… на тебя, — поправился он. — Что я могу для тебя сделать?
— Будь со мной. Прошу… не отпускай, мне страшно… прошу… — она громко всхлипнула, уткнувшись лицом в грудь.
Об этом не могло быть и речи: парень никогда не оставит её. Даже если бы он стал обратно тем, кем был десяток лет назад — он бы не сделал так. Он понимал и осознавал, что подчиняется ей, что с того злополучного дня у него почти не осталось его собственной воли… и, тем не менее, он не покинет свою любимую. Он не покинет ту, которая забрала у него всё, а потом дала второй шанс и вторую жизнь.
Никогда…
  
Глава 11: Перехват
 
***
Агент Мэйнайо был самым результативным сотрудником Правоохранительного Государственного Комитета за последнее десятилетие; исключение ему могла составить лишь Мариэтта, но в последнее время она редко выходит на крупномасштабные миссии ввиду того, что помогает своему мужу в делах бизнеса. Главной особенностью Джейкла было то, что он всегда с максимальной эффективностью выполнял любую поставленную перед собой задачу, а если его всё-таки раскрыли, то агент постарается извлечь выгоду из этой ситуации: или что-нибудь похитит ценное, или просто нанесёт изнутри сильный удар.