Князь из будущего (СИ)

- Княже! – мокрый от пота лучник стоял перед Самославом. – Обры южную башню поджигают. Не зальем, воды не хватит.
- Понял! – кивнул Само. – Добрана ко мне!
Командир второй тагмы подбежал к князю и приложил кулак к груди.
- Сотню копейщиков к южной башне. Когда башня и кусок стены прогорят, там прорыв будет. Скажешь Хакону, чтобы людей со стены уводил. В городе их встречайте.
- Слушаюсь, княже!
- Лют! – крикнул Само. – Григория с его флагами на воротную башню гони! Он знает, какой сигнал подать нужно!
Самослав невесело улыбнулся. Бой уже шел больше четырех часов. О потерял шестьдесят человек, которых разменял один к десяти. Аварские стрелы находили и баб с детьми, что пытались от них прятаться, где могли. Княжий терем, дома знати, и даже допросный подвал Тайного Приказа, которого боялись больше, чем потустороннего Мира, были набиты беженцами. Осталось недолго, совсем недолго. Если князь ошибся хотя бы в малости, им конец. Прямого боя они не выдержат.
- А-А-А! - женский вопль понесся по крепости, наполняя сердца безнадежностью и каким-то утробным ужасом. Южная башня полыхнула пламенем, которое весело лизало моченую осину частокола. Это дерево горело довольно плохо, но против природы не попрешь, и уже через четверть часа языки огня, что сначала робко заглядывали через стену, стали там настоящими хозяевами, жадно пожирая все, до чего могли дотянуться. Нестерпимый жар отбросил от стен всех. И авар, и словен, и данов. Авары ждали, когда прогорит и обрушится кусок стены, чтобы залить защитников потоком стрел, растащить обгоревшие обломки и ворваться в непокорный город. Сколько нужно подождать? Пару часов, не больше.
Хан Турсун удовлетворенно смотрел на огненный факел, в который превратилась башня. Он был доволен. Всего полдня, а город почти взят. Да и что мог ему противопоставить лесной князек, владелец небольшого деревянного острога. Новгород отличался от других словенских поселений лишь размерами и наличием башен. Авары взяли мощнейшие римские крепости Сирмий и Сингидунум(1), считавшиеся ранее неприступными. Эти города были тем ключом, что запирал путь на Балканы и вглубь Греции. Что в сравнении с ними деревянный острог в придунайских лесах? Да их даже сравнивать смешно.
И вот южная башня городка с треском сложилась, не выдержав напора огня, а вслед за ней истаял в пламени частокол. Турсун поднял руку вверх, подавая сигнал. Воины рода забендер приготовились, а остатки пленных потянулись к руинам южной стены. Они тащили ко рву корзины с землей, плотно утаптывая дорогу там, где пойдет конница. Рабы уже приготовили бурдюки и ведра с водой. Несколько сотен их выльют на прогоревшие бревна стен. Пролом в полсотни шагов шириной расчистят потом за какой-нибудь час, как только остынут угли. Именно тут будет последний бой. Лучники прикроют ханских воинов от словен, и в городок ринутся тысячи храбрецов. Все будет кончено еще до заката. Именно тут они войдут в непокорный город, забитый до самого верха солью и мехом. Так думал каждый из тысяч воинов степи, что стояли под его стенами. И все они ошибались. Все до одного. Не было тут ни соли, ни меха. Все, что имело хоть малейшую ценность, уже давно переехало в подвалы Солеграда.
1 – Сирмий и Сингидунум – Сремска Митровица и Белград соответственно. Территория современной Сербии.
  
Глава 10
 
- Труби в рог, - скомандовал Самослав стоявшему рядом воину. – Тройной сигнал! 
Тот ударил кулаком в грудь и полез на башню. Этот звук должны были услышать далеко. В ближайшем лесу, до которого было полмили. Спешившиеся авары вперемешку с пленниками лезли в пролом стены, переступая через трупы товарищей. Они расчищали путь для конницы. Стрелы густо летели со всех сторон, но сотни княжеской пехоты, укрытые ростовыми щитами и шлемами, почти не страдали. Лишь изредка острое жало находило зазор между краями щита и шлема, что был шириной в ладонь, и воин падал наземь. А вот авар княжеские лучники косили нещадно. Среди них лишь немногие носили доспех. Да и пеший бой в тесном пространстве не был их сильной стороной. Звериный накат свирепых бойцов разбивался о нерушимый строй, словно морская волна. Но численное преимущество сказывалось, и первые отряды обров уже начали входить в город, вдавливая внутрь княжескую пехоту. Из разобранных домов были построены укрепления, которые пока удерживали конницу, что пыталась пробиться внутрь. Остальное воинство степняков скопилось у пролома. Они уже были готовы зайти в город, ведь строй словен понемногу отступал, шаг за шагом, шаг за шагом. За бревенчатые укрепления просачивались спешенные конники, и растаскивали их руками, получая в ответ удары копий. Озверевшие авары лезли по трупам товарищей, чтобы добраться до горла врага и гибли один за другим. И хорутане, и даны стояли плечом к плечу. Все, стоявшие тут, понимали, что скоро умрут. Не сдюжить им против тысяч свирепых всадников. Но они все равно бились отчаянно, делая шаг назад, когда людская волна совсем уж нестерпимо давила на плотный строй пехоты, укрывшийся за уложенными ежом бревнами.
 
Хан Турсун с презрительной улыбкой смотрел в пролом стены, подсчитывая будущие барыши. Он уже прикидывал, сколько пошлет великому кагану, сколько даст родичам, а сколько выделит племенам помельче. В его роду почти не было убитых. Хан предусмотрительно сберег своих воинов. Он бросил на стены малые племена, ослабив их до предела. Все шло именно так, как должно было быть. И хан, увлекшись тем, что было впереди, не видел того, что было сзади. 
А позади него из леса выходило войско, невиданное в этих землях. Шесть сотен дружинников герцога баварского во главе с ним самим и еще столько же охочих людей из его земель. Собрались в кулак отряды хорутанских старост с правого берега Дуная во главе с боярином Гораном. Рядом с ним плечом к плечу шел Зван в белом плаще, неся в руках два дротика и длинное копье. Любимая секира пока была за поясом, ее время еще не пришло. Добрята стал сзади. Он уже натянул тетиву на свой лук, приготовив три колчана стрел. Дулебские жупаны выставили почти три тысячи копий, да лемузы дали пять сотен. Чуть ли не всех, кто мог держать оружие в этом малом племени. Местные германцы во главе с Бертахаром, что тоже носил белый плащ с красной полосой, дали еще почти тысячу мужей. Пришел Горазд с отрядом из Солеграда. Набросили на руку щиты три сотни приблудных данов, пробравшихся сюда в надежде получить надел доброй земли. И даже Збых, нанявший за соль отряды чехов, хорватов, седличей и лучан, стоял в общем строю и кусал побелевшие от страха губы. Его нельзя было назвать отважным бойцом, у него были совсем другие таланты. Передние ряды разномастного войска тащили в руках большие щиты и длиннейшие копья.
Почти двенадцать тысяч воинов пришло сюда, вооруженные кто как. В одном строю стояли баварские дружинники в изукрашенных серебром шлемах и полуголые чехи, вооруженные дротиками и копьями. Центр заняла тяжелая пехота, и огромная армия накатила на войско авар, прижимая его к стенам города. Конный отряд баварской знати поскакал в лагерь, чтобы вырезать его защитников и захватить табуны коней. Несметное богатство, что паслось почти без присмотра, не оставило равнодушным никого. Кони были не слишком часты здесь, и стоили они довольно дорого. А тут их были тысячи…
Хан Турсун выругался сквозь зубы и начал спешно строить для боя арьергард войска. У его армии не было маневра для атаки, а сотни воинов, что бились в городе, и вовсе не знали о нападении. Кочевники воевали на открытом пространстве, там, где можно было извести врага залпами из луков, измотать ложными наскоками и отступлениями, сломать его строй, а потом добить ударом тяжелой кавалерии. Ничего подобного его войско тут сделать не могло, а значит, они будут биться на чужих условиях. Уже и стрелы полетели со стороны словен, легко находя себе жертву в плотном конном строю. Хан и другие знатные воины вытащили луки, что были приторочены к седлу. Взять разгон они еще могли, да только это уже не имело смысла. Закованные в железо всадники увязнут в тугой массе пехоты, а сжимающееся кольцо из длинных копий просто искалечит их лошадей. Не поскачет конь на острия, кто бы что не думал. В лучшем случае они смогут прорубить себе дорогу и бежать, бросив на верную смерть своих родичей. Да только позор это для степного вождя, немыслимый позор до самой смерти. Не простят ему этого никогда. А потому хан Турсун опустошал колчан, выпуская стрелу за стрелой в море накатывающейся пешей рати. Атакующая волна была уже в тридцати шагах, когда в авар полетела туча дротиков. Сбитое в тесный ком войско застонало от боли, словно огромный зверь. Ведь промахнуться по такой большой мишени было попросту невозможно. Истошный визг раненых коней резанул по ушам степняков. Тысячи легких копий полетели навстречу аварским жалам, и почти каждое находило свою цель. Ведь так и велись тогда войны на Западе. Большую часть потерь войска несли именно от дротиков, и лишь в заключительной фазе битвы подключались мечи дружин герцогов, ярлов и королей. А иногда и до этого дело не доходило. Войско, потерявшее треть воинов, попросту разбегалось. Римские легионы хорошо научили этой науке германцев. И легионов давно нет, и пилумов нет тоже. А стена щитов и тучи ангонов остались, горячо принятые всеми варварами на римском Лимесе.