Сказка старого эльфийского замка (СИ)
Неширокая Леденица была прихвачена хрупким ледком, но вот ее мощная сестра, в которую она впадала чуть дальше, возможно и вовсе не позволит себя сковать — бывало и такое, с ней все решат зимние морозы. А пока, неспокойная на стыке, она тревожила и воздушный поток в котором парила Птица.
Ворон спустился ниже и полетел почти над самыми крышами домов. Здесь царила почти полная темень, лишь очень редкие свечные фонари, прикрученные на уровне второго этажа — чтоб не украли, выхватывали у черноты ночи порог того дома, на котором висели. А так, неполная луна, прошедшая полнеба, создавала повсюду только более резкие тени, почти неспособная нырнуть в слишком узкие улочки.
Вообще, район этот был довольно своеобразен, и в просторечье звался Гнилым. Его каждые зим двести сносили, поскольку почему-то именно здесь предпочитали селиться всякие опасные личности, народец, что не желал честно трудиться и самый бедный люд, который, сбежав от сельской доли, теперь, добравшись до столицы, долю ту тоже не желал искать. Так вот, нищие кварталы сносили, население, имеющее довольно богатый послужной список по части нарушения закона, ловили и отправляли на каторгу или эшафот. Ту часть, что подобного «списка» пока не имела или смогла его скрыть, разгоняли опять по провинциям.
Но, район, не проходило и десяти зим, как возрождался опять. Сначала рядясь в деловитую благопристойность и обзаведясь десятком с виду приличных улиц с прочищенными фонтанами, побеленными храмами и открытыми для каждого лавками. Но, видно селиться здесь обычные люди боялись. Как считал Корр потому, что даже их короткая память определяла это место, как особо опасное. Поэтому вскоре там, где заканчивались с виду приличные улицы, опять возникали кривые переулки с кособокими домишками, построенными из чего попало, в которых снова селились и опасные люди, и вороватые, и бездельные. И без глупых, конечно же, не обходилось, без тех, кто не желал понять, что их доли тут нету… да и не было никогда. А поскольку без последних остальным жилось бы значительно сложней, то их, бедолаг, здесь привечали, вот только потом удавалось вырваться из местной «трясины» далеко уж не всем.
Сейчас этому району было зим тридцать от последней чистки. Так что узкие и извилистые крысиные ходы, которые и тут по традиции звались улицами, еще не сползли на самый берег Леденицы, а вытянулись вдоль крепостной стены.
В тот момент, когда Корр почти достиг небольшой площади, а значит и более менее еще остающихся приличными улиц, из дома под ним, громко хлопнув дверью, выскочила женщина и побежала в лабиринт «крысиных ходов». Почему женщина, раз кругом стояла темень? Да потому, что глаза Ворона, в отличие от взора ущербной луны, были не в пример острее. И по манере движений убегающего силуэта да мелькнувшей в полах плаща красной юбке он это и определил.
Да, скорее всего это была лишь шлюха, поскольку фонарь над крыльцом того дома, откуда она выметнулась, был забран красным стеклом, да и само ее появление в столь неблагоприятном месте и позднее время, говорили о том же. Но… вслед за девицей из дома выбежал и ребенок! Нет, не маленький, скорее подросток, но все же… Тем более что, не успел тот нагнать женщину, как дверь распахнулась в третий раз, и похоже с ноги, а в переулок вывалились трое мужчин. При этом они грязно бранились в голос и, тоже не позаботившись о тяжелой створке, бабхнувшей еще сильней, кинулись вслед убегающими. А такую ситуацию Корр оставить без внимания не мог. Потому как доступная эта женщина или нет, но вскрик ее, сопровождающий скрип и удар двери, был точно испуганным, а разъяренные мужики, устремившиеся за ней, напрягали ситуацию еще больше. И Ворон, в этот момент сидевший уже на крыше дама напротив, взметнулся вверх и устремился в ту сторону, в которую убежала вся заинтересовавшая его пятерка.
Когда он их нагнал, женщина уже вопила: «— Помогите!», а парнишка, стоя перед ней, махал перед собой чем-то бликующим даже в жидком свете луны. Наверное, ножом. В окружающих место драки дамах светилось несколько окон и за шторами наблюдалось шевеленье теней. Но в тот момент, когда Корр приземлился на откос крыши, свет везде потух, как будто кто один дунул на все горящие свечи разом, но из домов, понятное дело, никто так и не появился. И Ворон поздравил себя с тем, что теперь ему одному придется со всем этим управляться. Ну, да ладно — этого и так следовало ожидать.
А сцена внизу продолжала разворачивать свое действо.
— Прыщ, хватай его! Что этот звереныш тебе сделает?! — заорал один из мужиков, круживших возле прижавшейся к стене пары.
— Ага, Косой, сам хватай его! Этот гаденыш меня уже подранил! — ответил второй ему недовольно.
Третий же, не став распыляться на разговоры, сделал обманный отступ и пока мальчишка тыкал ножом в двух других нападающих, перехватил его и попытался завести руку того за спину. Но парень тоже видно был не промах и выкрутился из захвата, вот только плащ его остался в руках у нападающего. Без него стало видно, что мальчик худ и нескладен, как подросший щенок, но, в общем-то, ловок. А вывернувшись, он отбежал в сторону и опять выставил вперед свое оружие, оттягивая этим внимание одного из нападавших на себя.
Девица, уже не голосившая, а тоже доставшая откуда-то нож, в этот момент ударила, целясь в кого-то из тех двоих, оставшихся возле нее.
— А-а-а, — заорал тот, кого назвали Прыщом, — эта тварь меня тоже достала!
Второй, видимо ожидавший этого нападения девушки, в этот миг ринулся к ней и проделал все то, что третьему не удалось с мальчишкой. В результате девушка оказалась прижатой спиной к нему, а блеснувший нож из ее руки выпал и отлетел в сторону, громко звякнув о мерзлый камень соседнего крыльца.
— Слушай меня сюда, Лапа, — грубо сказал тот, что держал ее, — это пока Меченый был тут хозяин, ты могла выбирать с кем тебе лечь, а теперь я возвернулся и ты будешь делать то, что я говорю! Ты больше не сестра Старшого, а обычная шлюха! — и уже пренебрежительно: — А ты заткнись Прыщ! — поскольку его подельник продолжал скулить и вклинивался своим подвывом в грозную речь Косого.
— Так это ты и сдал его префектам, скотина корявая! А сам смылся! — закричала девушка и забилась в руках того. Но мужик перехватил ее и залепил такую оплеуху, что голова девушки откинулась и она, громко охнув, обмякла в его руках.
Ворон хотел было уже сорваться с крыши и вмешаться, но следующие слова главаря его остановили.
— А не надо было нарушать договоренностей с господином, зая моя подстилочная! Брательник твой отказал в последний момент, а я смог предложить ему абы кого, поскольку мои лучшие все были в деле. Теперь четверо моих парней погибли, тот, кого надо было грохнуть, жив и господин нам не заплатил столько, сколько было обещано! Но я на него обидку возвести не могу — не мне с ним тягаться, зато Меченому отомстил сполна — нехрен было перебивать у меня заказ! Его теперь казнят по любому! А я заберу все его нычки и поставщиков! Тебя вот уже забрал и ты теперь моей личной шлюхой станешь, а когда надоешь, отдам ребяткам — пусть тоже порадуются! А то ты зазвездилась Лапа — сиськами своими перед всеми трясла, а с тем лягу, с тем не лягу — так что теперь много желающих на тебя!
Поняв, что о заинтересовавшем его деле Косой говорить больше не собирается, а перешел к личным разборкам, Корр взмахнул крыльями и сорвался с крыши. В следующий момент он уже человеком оказался за спиной главаря и, выхватив кинжал, тут же перерезал тому горло. От неожиданности или из-за того, что удар Косого был все-таки чересчур силен, девушка повалилась вместе с ним, но Ворону было некогда пока заниматься ею, поскольку пришлось столкнуться с Прыщом, который при виде смерти старшего перестал скулить и, отчаянно размахивая каким-то подобием меча, кинулся на него.
Впрочем, эту неумелую скорее спровоцированную паникой атаку Корр отбил легко — приняв железяку Прыща на освободившийся кинжал и проткнув того насквозь уже своим — настоящим мечом. Тот хлюпнул и тоже возлег возле Косого и девицы. А Ворон кинулся на помощь мальчишке, который в придачу к своему ножу еще умудрился подобрать где-то и палку, и продолжал до сих пор вполне успешно отмахиваться от третьего бандита.