Преследуя Аделайн (ЛП)

Я убираю руку, сопротивляясь желанию вытереть ее о платье.
Я бы не хотела испортить такое красивое платье.
Как раз когда я выхожу, Марк окликает:
— Увидимся, Аделайн.
Как только дверь закрылась, Зед прорычал себе под нос:
— Ты умрешь раньше, чем это случится.
Я никогда не думала, что буду потворствовать убийству, но с Марком… возможно, в этот раз я смогу не обращать на это внимания.
Проходит еще неделя, а Зед продолжает преследовать мой дом. Мои сны. Мои чертовы кошмары. И в этот момент, когда рука Зеда крепко обхватывает мое горло, сжимая его до тех пор, пока мое зрение не чернеет, это меньше похоже на кошмар и больше на ад.
В десятый раз я замираю и не могу заставить свои конечности двигаться. Жар бьется в моих внутренностях, и сырой взгляд его глаз — неослабевающее удовольствие, которое он получает от того, что высасывает из меня жизнь — ничего не делает, только разжигает единственное пламя, горящее в моем сердце.
Он отпускает меня, щелкнув языком и бросив взгляд в сторону. Как будто он точно знает, насколько извращены мои органы.
Да пошел он.
Я обильно потею и все больше раздражаюсь. Он продолжает называть меня маленькой мышкой, но мыши не похожи на утонувших канализационных крыс, насколько я знаю.
— Ты в десять раз больше меня, и ты ожидаешь, что я вырвусь из удушающего захвата? — я огрызаюсь, скорее от смущения за свой продолжающийся провал.
— Именно это я и говорю. — Терпеливо отвечает Зед, на его губах появляется крошечная ухмылка. Я собираюсь ударить его.
— Я пыталась несколько раз, — указываю я. — И потерпела неудачу.
— Потому что ты не слушаешь. Ты даже почти не двигаешься.
Я насмехаюсь и возражаю:
— Ты тоже.
Он поднимает бровь, не впечатленный.
— Каждый раз, когда я душу тебя, ты просто вздрагиваешь и пытаешься ударить меня коленом в член. Ты не делаешь тех движений, которым я тебя научил.
Кровь приливает к моим щекам, и я понимаю, что выгляжу как ярко-красная вишня.
— Это ложь. — Отвечаю я. Он лишь ухмыляется и крепко сжимает мое горло, прижимая меня спиной к стене позади меня. Мои глаза округляются, и если бы у меня была хоть капля разума, я бы сделала движения, которые он делал со мной в течение последнего часа.
Но я могу только смотреть.
— Разорви захват, Адди. — Тихо говорит он, его глубокий голос посылает восхитительные мурашки по моему позвоночнику.
Я собираюсь прочистить горло, но потом вспоминаю, что его сдавливает довольно большая рука Зеда.
Ты можешь сделать это, Адди. Тебе жарко только потому, что ты забыла открыть окно.
Подняв руку, я поворачиваюсь вперед, заношу ее над его вытянутой рукой и со всей силы дергаю вниз. Его рука остается напряженной, а его тело поворачивается вместе с моим, противодействуя моему бегству.
— Ты не можешь этого сделать! — кричу я, мой кулак отскакивает от его стальных мышц, когда я наношу удар по его груди.
Он отпускает меня.
— Ты действительно думаешь, что нападающий будет делать то, что ты хочешь? Если ты пытаешься сбежать, они сделают все возможное, чтобы тебе это не удалось.
Я вспотела, запыхалась и готова вернуться к тому, чтобы ударить его коленом по яйцам, или, по крайней мере, попытаться это сделать. Может быть, я просто брошусь пинать их вместо этого. Даже если мой палец просто заденет волоски на его яйцах, я буду чувствовать себя более реализованной, чем сейчас.
— Ты слишком медлительна. Я вижу твои намерения за милю. Тебе нужно быть быстрее, застать меня врасплох стремительностью и силой твоей атаки.
Он повторяет со мной движения еще несколько раз, не отпуская руки, чтобы направлять мои руки.
Мы занимались этим всю неделю. Теперь, когда Марк положил на меня глаз, Зед боится, что я пропаду среди ночи.
Я видела, как он встревоженно щурит глаза, когда объясняет возможную угрозу, нависшую над моей головой. Угроза гораздо серьезнее, чем Марк и его дружки.
Люди Зеда задерживаются возле моего дома, и у меня такое чувство, что они были там с того момента, как я вышла из дома Марка. Я не замечала их до нескольких дней назад, и моя неосведомленность заставила меня задуматься.
 
Разочарование от моей ситуации нарастает, когда я снова не могу освободиться от удушающего захвата Зеда. Мне не нужно было бы знать ничего из этого дерьма, если бы Зед просто оставил меня в покое. Пусть бы я жила спокойно и в блаженном неведении об ужасах окружающего меня мира.
Я была счастлива. Моя жизнь была скучной, но счастливой.
А теперь мой собственный преследователь учит меня приемам самообороны. Не против себя, а против своих врагов. Ирония не пропала для меня, в отличие от моего успеха в том, что меня не задушили до смерти.
— Это все твоя вина, знаешь ли. — Шиплю я, пот капает мне на глаз. Ожог ничтожен по сравнению с огнем, бушующим в моей груди.
Зед замирает, и его глаза внимательно изучают меня.
— Правда? — возражает он.
— Ты притворяешься, что я тебе не безразлична, или что ты убеждаешь себя, что чувствуешь ко мне, но я была в опасности из-за тебя. Ты ведь знаешь это, правда. Марк никогда бы не пришел…
Он делает шаг ко мне, и мой рот непроизвольно закрывается. Его присутствие имеет силу и заставляет меня прогибаться под него. Хочу я этого или нет.
— Не притворяйся, что трах с Арчи был бы концом. Этот человек втянул бы тебя в жизнь, полную боли и страданий, а Марк и все остальные стояли бы в стороне, пока Арчи уничтожал бы тебя изнутри. Я спас тебя от такой жизни.
Я рычу.
— Но он бы не пришел за мной, если бы ты не убила Арча.
— Ты права, и это была моя ошибка — не убрать Марка, когда я расправился с остальными членами семьи Арчи. Но я не собираюсь извиняться за то, что я сделал. Если бы я оставил вас с Арчи наедине, ты бы пострадала и была травмирована, и я бы все равно убил его. Если бы я не убил его за то, что он прикоснулся к тому, что принадлежит мне, я бы убил его за то, что он причинил боль тебе. Судьба Арчи была предрешена в тот момент, когда он вел тебя по лестнице.
— Ты травмировал меня.
Он наклонился и прошипел:
— Пистолет в твоей киске, конечно, травмирует, маленькая мышка, но только потому, что я использовал его, чтобы заставить тебя кончить, а не чтобы заставить тебя истекать кровью.
Я огрызаюсь, отказываясь признавать это.
— А Марк? Я бы никогда не попала в его поле зрения.
— Ложь, — огрызается он. — Марк появился в «Бейли» не из-за меня, Аделайн. И он не сидел там, где ему открывался прекрасный вид на тебя, из-за меня. Я не привлекал к тебе никакого внимания и делал все возможное, чтобы он отвлекся, но я не могу контролировать блуждающий взгляд мужчины. Даже если ты на десяток лет старше его обычного вкуса.
Я уклоняюсь, отвращение глубоко скручивается от его намека.
— Ты знал, что я была там, — предполагаю я. — И ты знал, что он направляется туда? Так почему бы не перенаправить его в другое место?
Его позвоночник выпрямляется.
— Ты думаешь, я владею магией и могу повлиять на человека, чтобы он делал все, что я скажу? С сожалением должен сообщить тебе, что не могу.
Я поджимаю губы от снисходительности в его тоне.
— Я пытался, но Марк настойчиво хотел пойти в «Бейли», а попытки заставить его пойти в другое место вызвали бы только подозрения. — Он делает еще один шаг ко мне, прижимая меня к стене моей спальни. — И это последнее, что мне нужно, когда доверие Марка ко мне, означает спасение жизни. Потому что ты знаешь, что я могу сделать, маленькая мышка? Я могу защитить тебя. И я могу научить тебя защищать себя. Но те дети и девочки, которые находятся в плену? У них сейчас нет такой привилегии.
Мои глаза опускаются к пальцам ног, и все, что мне удается почувствовать, — это стыд. Он поднимает мой подбородок пальцем, и я слишком погружаюсь в размышления, чтобы бороться.
— Тебе позволено злиться и расстраиваться из-за своей ситуации. Ты даже можешь злиться на то, что я преследую тебя. Жизнь часто лишает тебя власти, но что ты можешь контролировать, так это направлять вину в нужное русло. Не перекладывай на меня дурные намерения, Марка и других людей, когда я делал все возможное, чтобы оградить тебя от них. То, что мы делали всю неделю, это чтобы обезопасить тебя. Так что ты можешь либо перенаправить все усилия, которые ты тратила на то, чтобы вести себя как скотина, и применить их на что-то полезное, либо продолжать быть бессильной в ситуациях, которые подбрасывает тебе жизнь. Выбирай, детка, потому что я не собираюсь продолжать принимать такие решения за тебя.