Письма в пустоту (СИ)
Я изучаю ее немолодое, но приятное лицо и отзываюсь:
— Да. Что вам надо?
— Ваш дядя сказал, что вы будите ждать здесь. Не бойтесь, пойдемте!
Диего, эта женщина тащит меня в кабинет.
— Мой кто? — спрашиваю я, — Куда мы идем? Отвечайте!
— Мистер Гленорван говорил, что вы будите стесняться и протестовать, — медсестра ласково улыбнулась, — Я понимаю, что вы, как иностранец, тем более воспитанник монастыря, чувствуете себя неуютно, но ваш дядя о вас позаботился. Все будет хорошо.
Диего! Что она несет?
— Я спросил, куда мы идем? — я жестко оборвал ее, выдергивая руку.
— Да сюда, — женщина немного напряглась, но улыбка так и застыла на ее лице. Видимо она вообще приросла к губам на века, перестав быть просто выработанной привычкой услужливости.
Мы стояли перед кабинетом с железной дверью.
— Джордж там? — недоверчиво спросил я.
Она секунду колебалась, а потом уверенно кивнула.
У меня больше не осталось причин ждать в коридоре, я шагнул в черное помещение врачебного кабинета. Пахло лекарствами и техникой, фоном жужжали приборы. Американца здесь и в помине не было.
Но я не обольщался на сей счет.
Меня усадили на стул перед линзой аппарата. На другом конце машины восседала молодая девушка в белом халате и строгими чертами лица.
Она попросила меня снять повязку.
— Для чего? — спросил я.
— Пожалуйста, делайте, как я говорю, — вежливо, но нотками сгущающегося раздражения в голосе ответила врач.
Я стянул повязку.
Девушка кивнула медсестре, проводившей меня сюда, и она с услужливой быстротой стала снимать с меня пластыри. Когда женщина увидела рану, она ахнула и всплеснула руками, за что получила от врачихи неодобрительное цоканье.
— Позвольте мне, — строго произнесла девушка, приглаживая свои и без того прилизанные черные волосы.
Она подошла ко мне и, склонившись над раной, стала вертеть мое лицо в разные стороны, хмыча и угукая сквозь плотно сжатые губки.
— Грубая работа, — наконец заключила она, — Где вам накладывали швы?
— В поликлинике… — нехотя отозвался я.
— Ясно, думаю, швы можно снять.
— И?
Девушка неоднозначно на меня глянула, а потом кивнула медсестре. Та спешно принесла врачихе необходимые приборы.
Началась экзекуция над моим многострадальным глазом.
— Вам не больно? — поинтересовалась докторша, выдергивая из моей плоти очередной стежок ниток.
— Нет, — спокойно проговорил я.
Девушка отстранилась и всмотрелась в мои глаза. Неожиданно ее лицо приобрело мягкие черты сочувствия.
М-да…
Диего, я никогда не пойму женщин… Они нелогичны и, должно быть, прилетели с другой планеты. Их может растрогать такая сущая ерунда, как умение терпеть боль или разозлить совершенно справедливое вежливое замечание по поводу их работы или внешности. Нонсенс!
— Рана неплохо заживает, — продолжала врач, смазывая кожу вонючим медицинским раствором, — А вот про сам глаз не могу так сказать… Хотя, возможно, еще рано делать прогнозы, пусть кожа отлично регенерирует, но времени прошло слишком мало. Я честно поражена скоростью заживления…
Диего, я шокировал девушку! Но откуда ей знать о чудных лекарствах нашего ордена!? Пускай я останусь загадкой природы для российской медицины, но замечу только одно, это еще я долго поправляюсь. Обычно адепты братства, прибегая к технологиям розенкрейцеров, умудряются вообще не замечать ранений.
Девушке я ничего не ответил.
— Сядьте ровно, — приказала она мне, похлопав по спине, — Я посмотрю на ваш глаз через прибор.
Я подвинулся к линзе и подставил травмированный глаз.
Девушка покачала головой, громко цокая при этом.
— Так я и думала, — заключила она, — Вот, если бы вы сразу к нам пошли, мы бы смогли восстановить вам зрение процентов на 60 %.
— А сейчас? — я сбил ее с мысли.
— Двадцать в лучшем случае, и то с тенденцией к регрессии.
— То есть я ослепну?
Вот так новости! Но, Диего, признаться, мне наплевать… Я и сейчас-то вижу не больше белого расплывчатого пятна, к тому же глаз все еще заплывший. Так что, процентом больше процентом меньше, роли не играет.
Не волнуйся за меня, мой милый друг…
Тем временем докторша выносила свой неутешительный вердикт:
— Да, если не принять меры. Привыкайте, шрам у вас останется навсегда, да и на глазу бельмо будет… Нужна срочная операция, чтобы отвоевать вам зрение.
— Я все понял, — я поднялся.
— Куда вы? — опешила девушка.
— Ухожу…
— Я же сказала, вы слепните! Вам нужна операция!
— Нет, не беспокойтесь. Все нормально, — я двинулся к выходу.
— Вы что боитесь? Да, погодите же!!! Лазером не больно! — кричала девушка, догоняя меня.
— Послушайте, — я развернулся и посмотрел на нее в упор с долей презрения, — Мое здоровье касается только меня и… В общем, мне не велели заниматься самолечением, я не имею права распоряжаться своим телом и принимать подобные решения. Оставьте меня в покое, у меня все равно нет денег, чтобы с вами расплатиться за лечение.
— Но ваш дядя… Уже заплатил, — сбиваясь, затараторила врачиха.
— Джордж? — я почти не был удивлен.
— Да, господин Гленорван, — параллельно закивали врачиха и медсестра.
— Вот и хорошо, купите себе что-нибудь на эти деньги, — я подмигнул здоровым глазом и вышел в коридор.
Гленорван продолжал проделывать со мной злые шутки, ставя в неловкие ситуации и проверяя на выдержку.
— Мистер Альентес! Стойте! — за мной бежала знакомая медсестра, размахивая пакетом. Она приняла мое имя за фамилию, но я не обиделся.
Я остановился и смерил женщину пристальным взглядом.
— Вот, — она протянула мне пакет, пытаясь при этом отдышаться, — Чуть не забыла.
— Что это? — автоматически спросил я, беря пакет.
— Мистер Гленорван просил вам передать.
— Благодарю, — кинул я и, развернувшись, зашагал прочь.
На улице я раскрыл пакет и изучил содержимое. Деньги и билеты в Цирк… Хм… Я никогда там не был…
А еще записка, нацарапанная ручкой по визитке.
Я достал послание. Джордж даже не удивил…
Записка гласила: «My dear Rosy! I hope your eye is all right now. I wish it were truth! I'm going to have a good time in Russian Circus, please follow me, don't refuse. Sincerely yours, George. P.S.: Enjoy your time!»
Диего… Он меня просто бесит!
Кто дал ему право так походя и беззаботно с такой надменностью и превосходством ставить меня в положение должника? Я не позволю…
Только не говори, что сегодня счет стал 2:0… Игнасио! Зачем наставник так жесток… Он ведь знает, что я не в силах справиться с игроком класса Гленорвана. Я боец, я не интриган, я выполняю команды, а не разыгрываю хитрые партии на доске судьбы. Неужели Игнасио не понимает, куда я качусь? Неужели он специально… Игнасио… Почему? Не уж то и впрямь ему нужна моя смерть? Учитель…
Но не мне стенать на судьбу. Каким бы не было желание моего вероломного наставника, я все равно выполню его без колебаний.
Я готов принести себя в жертву.
Прости, Диего, я разочаровываю тебя. Но ведь и ты только фантом. Диего взрослый мне чужой, он пусть и выказывает заинтересованность в моей участи, но все равно далек. Возможно, даже подкуплен Игнасио. Диего! Не злись… Я ведь не о тебе, родной мой. Ты меня никогда не предашь, я знаю. А Диего взрослый — это не ты, он может оказаться кем угодно…
Прости.
Я закончу письмо, сейчас мне необходимо заработать хоть один балл в игре против Джорджа. Вот увидишь, в Цирке я сломаю программу противника!
Верь в меня, Диего!
ГОЛИАФОВО ОКО
В цирке всегда так жарко, Диего? Или это меня лихорадит?
Знаешь, тебе бы здесь понравилось, да и мне тоже, будь я 13-летним мальчишкой. Однако сейчас ничего кроме вони, усталого шепота народа и помятых артистов я не замечаю.
Джордж выбрал лучший цирк в Москве и достал билеты на VIP места. Вся его политика выдержана в духе насмешливого превосходства. Вот даже места он купил в стиле поддевки. Сам он сидит впереди, а я чуть сбоку от него, — идеальное место для наблюдения. Останься я изначально незамеченным, обязательно бы выбрал именно этот ряд для слежки.