Хозяйка гильдии трактирщиков (СИ)

Но Хильда была уже подростком, когда родился брат, так что им удалось поддержать связь. Трактирщица по работе порой бывала в городе и всегда останавливалась у брата. Даже предлагала помочь пасынка воспитать, настолько они дружны. Удивительно, порой родные, живущие в одном доме, бывают не так близки, как эти двое, живущие на расстоянии целой страны. Да-да, Столица на её юге, а трактир Хильды, доставшийся ей от их с Олафом общей матери, далеко на севере, у самой границы. 
— Значит ты и есть брат, — протянула я. — Ну, это хорошо, но… у нас тут встреча по делу. Тебе стоит в ближайшее время уйти, извини.
— О, нет-нет, — заговорила Хильда, — Олаф из агитаторов. Нам ведь нужны голоса и местных трактирщиков, в Столице у приезжих нет власти.
— Да, ты права, конечно, это будет полезно. Хорошо, тогда вопросов не имею. Выбирайте места. Это ледяные кресла, но они не холодные. Я сама делала, не беспокойся, Хильда, да, на них правда можно сидеть.
— Магии Лорин можно доверять, — поддакнул Олаф. И покосился на мою руку. Ту, где надето невидимое сейчас кольцо. — Я… эм. Кхм, всё готово, кстати, для твоих бутылок, — он поднял взгляд к моим губам и тут же отвёл его. Вспоминает прошлую встречу, не иначе. 
— Хорошо, здорово, я пришлю кого-нибудь с деньгами и забрать, — ответила я и отошла к окну, где приложила руку к толстому мутному слою льда, выступающему в роли отсутствующих в таверне занавесок на время нашей секретной сходки. Лёд вокруг моей ладони стал прозрачным, и я вгляделась сквозь него в темноту сгущающихся сумерек.
— А сама не придёшь? — спросил Олаф с каким-то надрывом, словно ему сложно было это говорить. Я недоуменно обернулась и увидела в его глазах надежду. Нет, Олаф, целоваться с тобой я не стану, какую романтическую обстановку бы ты не создал. Поздно. Но вслух обломать его я не смогла.
— Не знаю, если смогу освободиться от множества дел. 
— А ты приходи ночью, как в тот раз. Я буду ждать, — заулыбался кузнец и растянул усы в улыбке. Снова вспоминает, эх…
— Вот ещё, — фыркнула на это. — Я больше не пью так много. И вообще, кажется, не пью…
Тут дверь в комнату открылась, чему я была рада, ибо продолжать странный диалог не хотелось. На пороге стояли двое будущих агитаторов, и Хильда поспешила мне их представить. Так, надо собраться. Мне же сейчас лекцию читать! И не простую, а весьма эмоциональную. Всё, долой посторонние мысли о несбыточных мечтах всяких там женатых и излишне нерешительных кузнецов, настраиваемся на агитацию. Вдох-выдох…
— Первое и самое главное, что нужно сделать, это созвать людей в большую группу или лучше толпу, — рассказывала я, когда все будущие агитаторы собрались. На Олафа старалась не смотреть и вообще не думать о нём. Посторонние мысли — прочь из головы. — Именно в толпе срабатывают наши стадные инстинкты. 
— Стадные? — переспросил кто-то удивлённо. — Как коровы?
— Примерно, — улыбнулась я на непонимающие взгляды, — суть такая же. Сейчас объясню. Воздействовать на стадо всегда проще, потому что каждый его член реагирует не на раздражитель, по факту, а на реакцию на него окружающих. Если ты в толпе, то видишь только тех, кто вокруг тебя, поэтому и реагировать должен на то, что происходит с ними. Они побежали — ты тоже побежишь, не станешь разбираться, из-за чего или от кого. Это инстинкт говорит, что нет времени пытаться выяснить, что же там такое, если все твои сородичи уже решили, что пора сваливать. Понимаете?
Присутствующие закивали. Да, кажется, действительно не идиотов Зильда выбрала. Если объяснить — понимают, а это ведь самое главное, верно?
— Что важно нам с вами, — продолжила я, — это два аспекта: пробуждение спящих в обычном состоянии инстинктов и проявление эмпатии, то есть сопереживания окружающим. Итак, пункт второй. После того, как вы собрали толпу, нужно вызвать у всех присутствующих родственные чувства. Мы ведь говорим о трактирщиках, владельцах таверен и постоялых дворов. У вас… чего там, — я махнула рукой, набирая обороты в своей речи, голос становился всё более эмоциональным, — у нас ведь очень много общего! Каждый пережил тяжёлые времена, всем приходилось не легко, и помощи просили, и сами соседям помогали... Верно говорю? 
 
Мужчины и женщины стали оглядываться, а на лицах их проступали болезненные воспоминания. Да-а, об этом я и веду речь, ребятушки. Стоило немного подтолкнуть, и они начали делиться событиями, тяготами и даже моментами, когда товарищи буквально возвращали их или их знакомых с того света. Я целенаправленно потратила прилично времени на то, чтобы высказались все, постаралась вытащить из них побольше историй, не только из личной жизни, но и услышанных от других. Пусть это было похоже на собрание анонимных… эм, трактирщиков, польза очевидна — теперь агитаторам точно есть, что сказать остальным. 
— Отлично, геры и герры, с этим понятно. Идём дальше. Наблюдайте за реакцией людей. Смотрите на их лица, поведение, какие эмоции они выражают. Приводите примеры, объединяющие вас, до тех пор, пока не поймёте, что толпа прониклась. Они должны не только почувствовать, что все тут похожи, как братья и сёстры, но и вас считать одним или одной из них. Это важно, ведь именно вы будете их мотивировать, толкать на действия. Вам должны верить. Без этого нет смысла переходить к третьему пункту. 
— В чём он заключается? — Агитаторы поняли, что меня можно перебивать, когда это к месту, потому спокойно задавали вопросы. Дружеская и свободная обстановка — вот что нам нужно. Ко мне у них доверия должно быть ещё больше, чем у толпы к ним.
— Следующее, что вы должны сделать, это объявить торговцев общей угрозой. Угрозой будущего каждого из нас и всех вместе. 
— Грубо говоря, давить на то, что такими темпами мы не сможем ничего оставить своим детям? — спросила женщина в первом ряду. 
— Отличный вариант. Ведь это, по сути, правда, — ответила я. — Уже сейчас нам приходится напрягаться для того, чтобы просто жить. Иногда вообще не жизнь, а выживание сплошное. Но торговцы позволяют себе клянчить у нас взятки! Они жиреют, а мы тощаем, вот и всё, что происходит! Как долго это будет длиться? На сколько сильнее придётся напрягаться нашим детям? Подобные вопросы нужно задавать толпе. Не старайтесь не только высказывать факты, спрашивайте, зарождайте в душах людей сомнения, позвольте им самим вспомнить пережитое и сделать пугающие выводы. Ничего сложного, лишь тронуть нужные ниточки, ведь печальная история есть у каждого. 
— Если бы всё было хорошо, мы не толклись бы сейчас в Столице, а богатели в своих трактирах! — возмутился мужичок с прямой белой бородкой и цепким взглядом. 
— Но даже если сможем вернуться, богатеть не начнём, — хмуры выдохнула Хильда, — потому что торговцы продолжать выпить из нас все соки! 
— Верно, — кивнула я. — Теперь переходим к следующему этапу. И он... Кхм, поймите, я могла бы всё это продемонстрировать на вас, просто толкнуть речь, впечатлить, вдохновить, но я хочу научить вас, а не просто воздействовать эмоционально. Вам нужно понимать суть. И суть может быть… жестковатой. Иногда придётся преувеличивать, привирать, лицемерить, чтобы накалить страсти, чтобы повысить градус негодования людей. Иначе толпа не сдвинется, ничего не изменится. Придётся взять на себя этот груз, ложь во спасение. Мы делает доброе дело, ради будущего наших детей, ради всеобщего блага. 
— А кто говорил, что речи толкать не будет? — хохотнул Шао, который всё время за мной тихонько конспектировал. 
— Немножечко полезно, — отмахнулась я и продолжила. — Так вот. Дальше начнётся как раз преувеличение и… не только. Вы сплотили толпу, напомнили им, что все мы братья и сёстры по несчастью. Теперь нужно вызвать отвращение от врага. Это то чувство, которое ломает любые преграды. Объект отвращения не воспринимается человеком, как… Нет, не так, он воспринимается, как нечто чужеродное, никакие другие чувства не могут перебить отвращение. Ни жалость, ни сопереживание, ничего. И нам нужно вызвать это чувство у толпы по отношению к торговцам. Это ещё сильнее сплотит их, но помимо прочего также мотивирует идти против врага. Не просто стоят и испытывать чувство единения, а делать общее дело.