Четыре тысячи, восемь сотен

– Но что именно мы пытаемся этим сказать? – не унималась Камилла. – Что в следующий раз мы применим нечто посерьезнее и причиним реальный вред? – Она не собиралась безропотно соглашаться с результатами голосования, но пока что не утратила ощущение соразмерности. – Если бы я была уверена в том, что кто-то угрожает массовыми убийствами, то сама бы отдала свой голос, чтобы этих людей упрятали за решетку. С тем же успехом мы можем прямо сейчас отправиться в тюрьму.
– Нам нужно продемонстрировать, что мы в состоянии причинить людям неудобство, не более того, – сказал Оливье. – Мы хотим стать раздражителем, который будет терзать человеческую совесть – а не смертельной опасностью, которую они захотят истребить на корню.
Камилла разделяла это мнение, но придумать даже малозначительную диверсию, которая бы впоследствии не разрослась до настоящего кошмара, было непросто. Вестианцам с ранних лет внушался разумный страх перед окружавшей их агрессивной средой – и колония не пощадила бы человека, решившего похимичить с системами, защищавшими ее от холода и космического вакуума.
Лорен вытянул руки и слегка подпрыгнул, чтобы прижаться ладонями к потолку. Несмотря на то, что все время, которое они просидели в квартире Оливье – без малого три часа – ушло на разговоры, Камилла чувствовала себя более уставшей, чем после десяти часов работы. Она надеялась, что встреча поможет им встряхнуться, избавив от наступившего вслед за голосованием ощущения тревоги, но пока что лишь усилила ее собственное чувство беспомощности.
– Что, если мы просто сделаем воду алой? – предложил Лорен. – Мы могли бы воспользоваться безвредным пищевым красителем, проверенным с N-ой точностью, чтобы исключить риск побочных эффектов.
Мирей тяжело вздохнула, но Камилла понимающе рассмеялась. – Мне нравится эта идея! С одной стороны, это всего лишь легкомысленный розыгрыш, поэтому любой, кто отнесется к нему чересчур серьезно, выставит себя на посмешище. Но пока краситель не пройдет через всю систему водоснабжения, люди будут только об этом и думать. Хотите испить нашей крови? Пожалуйста – вот на что она похожа.
– Посыл звучит вполне справедливо, – согласился Оливье. – Но как быть с логистикой? Как нам раздобыть такое количество красителя? И как добавить краситель в воду, чтобы система его не отфильтровала – и не вызвала слив нескольких миллионов литров воды, заподозрив, что очистители дали сбой?
– Как оценивается качество воды? – поинтересовался Лорен. – Могут ли они проверять только ожидаемые загрязнители?
Камилла уже искала ответ. – Помимо серии специфических тестов, нацеленных на нескольких сотен веществ, которые могут содержаться в церерском льде, они также используют хроматографию и масс-спектрометрию. Появление нового пика поднимет тревогу…, но нам, возможно, удастся обойти систему, используя ее слабые места. – В аналитической химии не существовало машины, способной перечислить абсолютно все содержащиеся в образце вещества, не делая никаких предположений о его составе.
– Вы говорите о том, чтобы сделать воду красной, – сказала Мирей. – Думаете, для того, чтобы это заметить, действительно потребуется спектрометрия?
– Хмм. – Камилла была почти уверена в том, что за потоком воды не будут наблюдать люди; кто бы стал платить за такую работу? Однако в присутствии видимого красителя зашкалит даже простой оптический сенсор, проверяющий мутность воды.
– Есть ли способ отсрочить изменение цвета? – спросил Оливье. – Может быть, использовать прекурсор, который превращается в краситель позже, по ходу движения воды?
– Превращается во что и при помощи чего? – насела на него Мирей.
– Не знаю. При помощи какого-нибудь медленного катализатора?
– Это уже становится нереалистичным, – неохотно признала Камилла. – Любое вещество в больших количествах, неважно алое или нет, будет сложно произвести, сложно доставить и сложно провести через фильтры водоочистки. – Первоначальная идея Лорена была более практичной в одном отношении: действие токсина исходило из биологической активности, а не объемных физических свойств, и использовало для усиления эффекта чувствительность человеческого тела.
 
– Нам надо сбить с орбиты несколько блоков льда, – сказала Мирей.
Лорен рассмеялся. – У тебя, наверное, припасена парочка лишних ракет?
– Нет, – ответила Мирей, – но взломать систему управления струйными рулями не так уж сложно. Если нам удастся нарушить ориентацию блока, то следующий удар собьет его с курса. Все компоненты, благодаря которым работает торговый цикл, разработали Сивадье – посмотрим, как люди без него проживут.
– Мы могли бы продержаться на оборотном водоснабжении, не так ли? – Оливье открыл оверлей. – О. Но недолго. И все-таки…
Камиллу встревожил уже тот факт, что они вообще рассматривали этот вариант. – Мне кажется, устраивать дефицит воды – это чересчур, – твердо заявила она.
Мирей потеряла терпение. – Ну хорошо, Златовласка [3] каково твое идеальное решение?
Камилла отчаянно ухватилась за первый пришедший в голову ответ. – Биологическое, как и предлагал Лорен…, но более хитрое, более безопасное, более точное. Биологическое, но безвредное.
Мирей нахмурилась. – И что это значит?
В течение нескольких долгих секунд Камилле было нечего добавить.
Но затем ее осенило.
* * *
– Дай-как я проверю твой скафандр. – Гюстав жестом подозвал Камиллу.
Она осторожно направилась к нему, ступая по полу мастерской. Ботинки считывали ее походку и рассчитывали момент изменения адгезии почти так же точно, как и ее собственная обувь, но из-за дополнительной массы и громоздкости скафандра процесс все равно казался менее надежным, чем обычная ходьба. – Думаете, он недостаточно умен, чтобы провести самотестирование? – Этому скафандру было почти сорок лет. Они купили его на «сером» рынке и покрасили черной как смоль краской.
– Ума ему должно хватить, но если это не так, он может просто не понять своей глупости. – Гюстав был достаточно стар, чтобы знать эту модель на личном опыте. – Разведи руки в стороны.
Когда Камилла сделала, как он просил, Гюстав нагнулся и приложил ухо рядом с правым локтевым суставом. Она не знала, удивляться ли этому или беспокоиться. – Поэтому я нахожусь под давлением выше внешнего? Чтобы вы могли искать протечки на слух?
– Шшш. – Закончив проверку, он выпрямился.
– Что произойдет, если снаружи я получу пробой?
– Если объект будет небольшим и медленным, ткань восстановится сама собой.
– А если он будет большим или быстрым?
– Тепловое трение приведет к мгновенному возгоранию. Ты обуглишься за долю секунды. – Гюстав улыбнулся. – Что гораздо лучше, чем медленная смерть от удушья.
– Само собой.
Камилла выходила на поверхность четыре раза, когда еще была ребенком. От первого путешествия захватывало дух, следующие два были довольно волнительными, но на четвертый раз все эти приготовления и предписанные техникой безопасности проверки показались слишком большой платой за пейзаж, который она могла с большей четкостью увидеть с помощью оверлея. Ей, однако же, никогда не было страшно: она верила, что ни мать, ни учителя не станут подвергать ее реальной опасности. Гюстав, пожалуй, мог позаботиться о ее безопасность лучше любого из экскурсоводов, которым она доверяла свою жизнь. Однако сам факт, что она действовала тайно, вызывал в ней тревогу, явно непропорциональную какой бы то ни было разумной оценке рисков.
Плюс то, что сегодня ей впервые в жизни предстояло покинуть поверхность Весты.
 
Гюстав помог ей пристегнуть газоструйные рули. Их суммарного со скафандром веса оказалось достаточно, чтобы голени и поясница заболели от непривычной нагрузки. – Орбиту ледяного куба я ввел вручную, – сказал он. – Она будет стерта, как только ты закончишь. Если тебя поймают, скажи, что просто захотела полетать над шахтами. Портовые системы не смогут опровергнуть твои слова; без маяка ты будешь слишком медленной и темной, чтобы они тебя засекли.